Я вытащил из-за пазухи большой пластиковый мешок и, аккуратно приподняв голову трупа, извлек из-под нее сооружение, которое, к моему удивлению, оказалось совершенно чистым — уда — пришелся на переносицу, и кровь, хлынувшая из носа, обильно залила пятачок площадки, но не попала на то, что находилось выше.
Согласно плану, я упаковал псевдоступеньку в пакет, а блок пихнул в подвал. Извлечь оттуда невнятно ругающегося спросонок Гошу и водрузить его на обычное место возле подъезда было делом простым и недолгим.
Все это время я нервно прислушивался, готовый при малейшем намеке на внезапное появление свидетелей сломя голову броситься через декоративные кусты в направлении автострады.
Никакого шума. Тихо. Железная дверь надежно блокировала вход в секцию — если кто-то будет выходить оттуда, ему придется несколько секунд возиться с замком, и я услышу скрежет. По моим расчетам, этого времени мне хватило, чтобы скрыться. Я учитывал и то, что человек, наткнувшись в темноте на мертвое тело, напугается, растеряется… В любом случае для меня это дополнительное время, я окажусь уже довольно далеко от этого дома.
Еще раз осветив фонариком место происшествия, я взял руку клиента и несколько секунд сжимал запястье, стараясь обнаружить пульс. Дыхания не было слышно. Но вдруг он еще жив? Может, сердце еще бьется? Нет, пульса тоже не было.
Пройдя пару кварталов, я вышел к небольшому пустырю с мусорными бачками. Оглядевшись, сорвал с себя лохмотья, которые незадолго до акции подбирал, стараясь, чтобы они точно повторяли Гошину одежду, и сунул в мусорку. Теперь я остался в тенниске и трико. О совершенном акте напоминали лишь рваные сандалии, которые я сожгу дома — не топать же через весь город босым. Тут же под бачком я нащупал заранее приготовленный металлический пруток, которым быстро разбил гипсовую псевдоступеньку, и разбросал кусочки по нескольким бачкам.
Покинув пустырь, я прошел еще пару кварталов, после чего снял медицинские одноразовые перчатки и сунул их в оконце подвала близлежащего пятиэтажного дома — они выполнили свою функцию. Если кому-то вдруг взбредет в голову снять отпечатки пальцев с Гошиного посоха, найдут только многочисленные отпечатки хозяина и, если повезет, какую-нибудь микронитку от штанов погибшего.
Об этом я размышлял, когда голосовал на обочине автострады, и вдруг тихо рассмеялся: придурок, столько мер предосторожности! Перестраховался на нескольких этапах, как будто расследование будут проводить немедленно и займемся этим непременно спецбригада из ФСБ! Вот так. Хотя, если признаться, я бы лучше предпочел иметь дело с ФСБ, чем с теми, кто завтра начнет выяснять причину смерти своего отмывалы.
Минут через пять меня подобрал таксист, который, с сомнением оглядев мой подозрительный прикид, все же согласился отвезти в Северный поселок — за десять баксов.
А еще через двадцать минут я жег сандалеты в камине, расположившись в кабинете моего покойного отца. Глядя на огонь, пил коньяк и еще раз прокручивал в голове всю акцию — теперь уже светившуюся. Сколько дней я был в напряжении, следил, готовился!.. И вот теперь все позади. Вместе с теплом, которое распространилось по всему телу, пришло успокоение, а также уверенность, что я все сделал правильно и опасаться совершенно нечего.
Я несколько нарушил свой первоначальный план и вместо того, чтобы на другой день топать прямиком к Дону, решил позвонить ему. Для этого мне пришлось зайти на автовокзале в провонявшую мочой грязную будку, предварительно тщательно изучив свою физиономию в большом витринном стеклом. Я смотрел по видяшнику, что так делают опытные гангстеры или агенты спецслужб, желая убедиться, что у них никто не висит на хвосте.
Еще раньше я дал круг на кольцевом трамвае, вышел на две остановки раньше и доплелся до автовокзала пешком, периодически ныряя в попадавшиеся на пути проходные дворы, чтобы, затаившись на несколько секунд, вдруг высунуть один глаз на улицу — нет ли хвоста?
Хвоста, естественно, не было. Какой, в задницу, хвост? Нужно было иметь самонадеянность осла, чтобы предположить, что все стало достоянием соответсвующих органов или людей Корпорации и меня «ведут».
Я на осла непохож — по крайней мере так хочется думать, но это чувство новизны ситуации, как ни странно, стало мне нравиться. Приятно щекотало нервы ощущение опасности, сознание того, что я наконец сам себе перевел в ту категорию, которой больше всего соответствовал — категорию универсального солдата, способного выполнить любую задачу, недоступную простому среднестатистическому исполнителю.
Кроме того, я давно не бывал в неординарных ситуациях — в таких, когда кровь щедро снабжается адреналином, весь организм работает на пределе своих возможностей, показывая чудеса, которые опять же среднестатистическому человеку просто недоступны. Согласитесь, что ситуация, в которой тебе ничего хорошего не следует ждать (либо законная расправа, либо незаконная), очень возбуждает.
Еще одна мысль приятно ласкала мое сознание, отодвинув все нехорошие мысли в самый дальний угол. Совсем скоро, возможно, через полчаса, я получу такую сумму, которую мне на офицерской должности не заработать в течение трех-четырех лет. Может, и больше. Кто знает, во сколько Дон оценит оказанную ему мной услугу.
Я шел, размышляя а награде, и усмехался. Внезапно подумал: сколько бы мне пришлось пахать в армии, чтобы получить те бабки, которые я имею сейчас, практически не напрягаясь? Если учесть индексацию, что-то около четырех месяцев к одному. То есть бабки, которые я сейчас получаю за четыре недели (у нас платят понедельно), в армии я бы получил за четыре месяца. Во!
Четыре месяца дурацкой службы, во время которой тебя могут убить или искалечить, оскорбить или унизить, засадить за решетку или подставить твоих близких. А ты тяни лямку, потому что офицер, и никто не поинтересуется, можешь ты ее, эту самую лямку, тянуть или как? И есть ли у тебя все, чтобы ты делал это как надо? Нормально?! Хотя, мне кажется, любой хозяин заботится о том, что имеет периодически проверяет, например, в каком состоянии находится его автомобиль или лошадь, чистит, снабжает всем необходимым. А не делай он этого, его авто не двинется с места, а лошадь просто сдохнет.
Вот с такими соображениями я, как уже сообщал раньше, забрался в обделанную будку и набрал номер своего патрона.
Трубку сняла его очередная пассия — Наташка. Я толком не знаю, какова степень серьезности их отношений, однако могу с уверенностью сказать, что она ему просто забава, как было до того. Слишком долго она сумела продержаться в этом доме, где дамы ее категории, как правило, проводили не более нескольких ночей — с перерывом в неделю, а иногда и больше.
Услышав меня, она сразу же поинтересовалась, где я нахожусь и почему так долго не был. Прибавив металла в голосе, я потребовал Дона. Не люблю, когда женщины ее типа пытаются диктовать свои условия. С того конца провода не доносилось ни звука: должно быть, выглядит, и внутренне обрадовался. Иногда испытываю злорадство, грешен.
Через пару минут на том конце провода возник Дон.
