Сняв шлепанцы, я с удовольствием походил босиком по травке, пару раз пнул грушу, постучал по макиварам.
Занимаясь всем этим, я издали разглядывал металлическую дверь в стене напротив здания, помня, что всевидящее око контролирует мои действия и попытка приблизиться к этой двери может вызвать негативную реакцию оператора. Так же я обнаружил, что здание имеет три этажа и каждое окно закрыто снаружи решетками (а жалюзи внутри), и подумал, что, если эти этажи — жилые, тем товарищам, кто там находится, здорово не повезло, потому что у них нет дворика. А еще я подумал, что, если когда-нибудь это учреждение придется разыскивать, я даже издалека его обязательно узнаю. Только вот придется ли?
Побродив некоторое время во дворике, я ушел в комнату. Дверь тут же заперли — жужжание и щелчок.
Посмотрев на часы, я установил, что уже 22.10. решил, что сегодня нарушение режима не в счет, и завалился спать, предварительно обратившись к потолку с просьбой погасить свет. Как ни странно, в комнате выключателя не было, кроме того, что предназначался для санузла.
Свет тотчас погас. Немного поразмышляв над тем, что всевидящее око не в состоянии контролировать мои деяния в санузле, я тихо порадовался этому и вскоре уснул…
На следующее утро меня разбудил зуд в районе левого запястья. Потерев спросонок руку, я наткнулся на браслет. Открыл глаза, скорчил рожу и сел на кровати, отметив, что стрелки «Ролекса» показывают шесть часов.
Зуд прекратился. Погрозив пальцем полусфере, я недовольно заметил, что, дескать, не обязательно будить человека столь малоприятным способом — можно включить легкую музыку и запустить в комнату молодую даму, которая ласково покусала бы грудь и нежно погрызла ухи.
Не получив сочувствия, я напоил Ихтиандра и в течение полутора часов с удовольствием занимался физкультурой во дворике — дверь была открыта.
В процессе физподготовки я немного поэкспериментировал — громко хекал, лупя по груше. Памятуя о запрещении кричать во дворике, ожидал наказания. Током меня бить не стали. Видимо, на этот счет операторы имели какие-то инструкции или особое мнение.
Затем я забрался в санузел, обнаружил, что течет и горячая вода, порадовался этому открытию, принял контрастный душ и побрился.
Я почувствовал себя отлично! Молод, здоров, хорошо размялся и помылся… Что еще?! Даже расплывчатая перспектива недалекого будущего особо не расстраивала.
В восемь тридцать приехал завтрак. Этого момента я с интересом ожидал, заранее злорадствуя, что тутошние повара вряд ли даже в три приема припрут мне все, что я им вечером наподчеркивал…
У меня в буквальном смысле челюсть отвисла, когда на стол выкатился лоток.
Там было все, что я заказал, насколько помню. Только все это — в микродозах на маленьких-маленьких блюдцах.
Опять же лежало меню с карандашом. Я взял листок и обнаружил на оборотной стороне обращение, написанное аккуратным, по-моему, женским почерком: «Уважаемый № 4! Ваш завтрак содержит то количество калорий, которое необходимо для концентрации энергозатрат до обеда. В случае передозировки вы будете дремать во время занятий, что влияет на качество усвоения учебной программы. Приятного аппетита!»
Я хмыкнул, попыхтел немного и обратился к потолку:
— Нет, ты посмотри, какие умные, а?!
Естественно, не получил ответа.
Полюбовавшись на множество тарелочек, я в пять минут уничтожил все эти лилипутские блюда. И неожиданно наелся. Разумеется, уже иначе отнесся к выбору обеденного меню.
Лоток отвез посуду и вернулся минут через пять, притащив на себе стандартные листы, тетради, карандаши, ручки, линейку и калькулятор. Я все это забрал, разложил на столе и приготовился к занятию.
В 9.00 телевизор ожил, и на экране возникла очень симпатичная дамочка, которая до обеда приятным голосом читала вводную лекцию, демонстрируя различные графики и таблицы. Через каждые десять минут она напоминала, что этот курс обучения в настоящее время — самый эффективный и что при обучении используются методики, которые позволяют наиболее качественно осваивать информацию в достаточно большом объеме, чего нельзя сказать об аналогичных курсах где-то то ли в Джорджтауне, то ли в Джорджии — там проходят такой же объем учебного материала за пять с половиной месяцев.
Часам к десяти я понял, что это запись, поскольку на экране несколько раз возникла характерная поперечная полоса и чуть протянулся звук. По всей видимости, эту «эффективную» методику неоднократно использовали раньше и чуток заездили.
Где-то в районе одиннадцати мне стало скучно и захотелось спать. Я мужественно поборолся минут десять, потом встал и попытался тривиально завалиться на кровать. Не дали. Быстро отреагировав на такое поведение, браслет вернул меня на место. В левом запястье осталось ощущение, сходное с тем, что возникает после двухчасового пребывания в наручниках на морозе.
С полчаса я пытался размышлять над устройством этой электронной собаки, которая не лает, но кусает. Прикидывал, что за начинка может быть у браслета, не очень-то и толстого. Но, поскольку в голове кое-чего не хватало, я через некоторое время сдался. Когда трудно объяснить некое повторяющееся явление, мы после тщетных попыток понять его сущность постепенно привыкаем к нему и воспринимаем как фатальную неизбежность.
А хорошо операторы у них работают. Придется осваивать всю эту мудятину, решил я полчаса спустя, попытавшись вздремнуть в кресле и получив еще раз браслетом.
В соответствии с распорядком последовал не особенно калорийный обед, после которого я с удовольствием придавил подушку. Потом, разбуженный браслетом, обнаружил себя несколько мрачным, попил кофе из лотка, побродил босиком по травке, принял холодный душ и расположился в кресле, с интересом ожидая, что на этот раз предложит мне руководство школы.
Любопытство было вполне закономерным. Сами посудите. Что бы вы пожелали услышать в начале занятий в школе убийц? Наверное, что-то типа: «Здравствуйте, уважаемые убийцы! Сейчас мы вас будем обучать способам наиболее качественного умерщвления людей. Наша методика в два с половиной раза лучше, чем в подобной школе Джорджтауна…» Да?
Так вот, я с любопытством ожидал начала занятий по специализации. Вдруг телевизор скомандовал: «Внимание! Всем курсантам надеть спецодежду и находиться возле выхода во внутренний дворик. Повторяю…» И еще два раза то же самое.
Затем — спустя несколько секунд — последовал репит на английском, немецком и каком-то вообще тарабарском, по-моему, арабском…
«Листья дубовые падают с ясеня. Вот ни х…я себе, вот ни х…я себе…» Это я сильно удивился. Когда сильно удивляешься, нужно четко и не спеша произнести эту фразу. И тогда сознание гораздо лучше воспринимает поступающую информацию.
Так вот, произнеся медленно и четко известную фразу, я потом сказал вслух же:
— Ну и дела! Это что же тут у вас, международный синдикат убийц? Да?
