ЧАСТЬ 1
Глава 1
Судя по информации, содержащейся в исходных данных, этот дядечка наделен чрезвычайно высоким коэффициентом живучести. Знаете, есть такие, о которых говорят: «В огне не говорит и в воде не тонет», — это как раз тот случай.
За время активного функционирования в области околокриминального бизнеса (а это около четырех лет) его пытались завалить в общей сложности раз двенадцать; это лишь те данные, которые удалось зарегистрировать аналитикам ПРОФСОЮЗА.
Может быть, это какой-нибудь новоявленный Бэтмен новотопчинского разлива или праправнук Николы-чудотворца? Судите сами: четыре раза по нему работали снайперы — безрезультатно. Дважды нерадивые саперы рвали его авто. Ухайдокали двух водил и четырех телохранителей — КПД нуль. В первом случае клиент отделался легким сотрясением мозга и множественными мелкими ушибами, во втором вообще до машины не дошел — ни единой царапины!
Разок его пытались травить цианидом — промыл, сволота, желудок, и ни в одном глазу. Какие-то лихие автоматчики три раза делали решето из его машины. Итог весьма неутешительный: всего-навсего сквозное ранение плеча. А один раз вообще влупили по особняку сразу из четырех «стингеров» (где они их достали, ума не приложу!) Видимо, это был жест отчаяния, не иначе. Дядечка в это время как раз спустился в подвал сгонять партейку-другую в бильярд со своим приятелем. После взрыва он только известку из волос вытряхнул. Зенитчики домоделанные вынуждены были убираться несолоно хлебавши, под ураганным огнем тех охранников, что остались в живых. Одного оператора «стингера» в тот раз уложили наповал, однако это последствий не имело. Привязать труп стингерщика к кому-либо из недругов дядечки не получилось.
Вот такого рода информашка содержалась в исходных данных. Я с трудом могу предположить, какие конкретно товарищи желали дядечке смерти и что за умельцы попытались осуществить их замыслы. Но одно могу сказать точно: к ПРОФСОЮЗУ они не имеют никакого отношения.
Почему я в этом уверен? Извольте. Во-первых: у нас таких не держат. Все, кто работает на эту организацию, не могут позволить себе роскошь провалить акцию и не довести дело до конца. ПРОФСОЮЗ за такие штуки жестоко наказывает исполнителя: либо смерть, либо кое-что хуже, чем смерть.
Некоторые криво ухмыльнутся: что бывает хуже смерти? Бывает, бывает, не сомневайтесь! Я считаю, что лучше умереть, чем сидеть в инвалидной коляске со сломанным в двух местах позвоночником и 24 часа в сутки любоваться качественной видеозаписью похождений своей несовершеннолетней дочери в каком-нибудь пакистанском публичном доме предпоследнего разряда. Или еще что-нибудь в том же духе, но круче и заковыристее: ребята из Управления ПРОФСОЮЗА такие выдумщики, такие изобретатели!
Во-вторых: наша контора не желает, чтобы дядечка помер явно выраженной насильственной смертью. Иначе к нему послали бы парней убойной квалификации: снайперов, бойцов или саперов. Напротив, ПРОФСОЮЗУ нужно, чтобы дядечка почил естественной смертью. Но естественной смертью — ежели дело и далее так пойдет — дядечка помрет лет этак через тридцать-сорок. Уж больно живуч, скотобаза! А надо, чтобы он заплел ласты в экстренном порядке. Поэтому к дядечке послали натуралиста.
Натуралист — это я. Прошу любить и жаловать. Только не надо думать, будто я препарирую лягушек тупым кухонным ножом и гоняюсь с драным сачком за бабочками по загаженным лужайкам пригородной зоны. Нет-нет — такими вещами мне заниматься недосуг.
Я убийца. Такой же мерзкий киллер, как и любой из бойцов, снайперов, саперов, вкалывающих на ПРОФСОЮЗ. Только в отличие от этих товарищей, которые могут изгаляться над своими жертвами как им заблагорассудится, я обязан работать иначе.
Смерть моего клиента должна выглядеть естественной. Случайной. Натуральной. Отсюда и наименование категории: натуралист…
Недовольно поморщившись, я посмотрел на часы и перевел взгляд на неровную ленту шоссе, петляющую зигзагами меж холмов пригорода. Асфальтный зной, поднимавшийся над дорогой причудливыми прозрачными клубами, по мере удаления шоссе в сторону горизонта загустевал и превращался в синее сказочное марево, создавая ощущение нереальности происходящего.
Хотелось сидеть вот так часами, расслабившись в томной неге, и любоваться видом, открывающимся с холма. Работать не хотелось совсем. Эх, черт! Как же мне все это не нравится!
Я привык работать по сложившейся системе: получил исходные данные, определился со сроком исполнения, выдвинулся на место и разрабатывай объект, как душа пожелает. Следи, изучай, собирай информацию, входи в контакт при необходимости, пока не сочинишь клиенту вполне приемлемую и симпатичную естественную кончину. Полная свобода творческой фантазии при условии строгой ответственности за результат.
В данном же случае все вышло совсем по-другому. Раненько утром меня разбудил звонок Диспетчера ПРОФСОЮЗА, который злорадным голосом (а может, показалось спросонок) сообщил, что есть работенка, — исходные данные в почтовом ящике.
Раздраженно выразившись в коротко загудевшую трубку, я вышел во двор, забрал из ящика светонепроницаемый конверт и уединился в летней кухне. Спустя минуту уже недоуменно хмыкал, читая убористый компьютерный текст, разместившийся на трех листах.
— У них там че — квартальный план горит!? — недовольно пробурчал я, перечитывая текст второй раз и шаря на ощупь по подоконнику в поисках спичек. — Ну дают, деятели!
Прочитав исчезающий на глазах текст в третий раз, я на всякий случай сжег листки и задумался.
ПРОФСОЮЗ настаивал, чтобы я в течении часа с момента получения исходных данных убыл на рекогносцировку в район расположения 127-го шоссе, по которому от 16.00 до 17.00 будет проезжать клиент. Некто Роман Петрович Снегов. Именно с этого шоссе и именно в это время, с 16.00 до 17.00, я должен скинуть товарища Снегова любым приглянувшимся мне способом. В общем, как хочу, так и скидываю. Естественно, все должно выглядеть совершенно случайно и совершенно естественно и … «желательно», чтобы товарищ Снегов в конечном итоге расшибся насмерть.
Ну, насчет естественно и случайно — понятно. Все как обычно. А вот что значит «желательно»?! Это что ж: ПРОФСОЮЗ предполагает, что акция может и не получиться? Вот так новости!
Вернувшись в дом, я быстренько накрутил промежуточный контактный телефон и сердито истребовал Диспетчера. Выслушав все вопросы, Диспетчер терпеливо попенял мне за тугодумство и подтвердил: все указано верно. Клиент имеет обыкновение перемещаться на «Мерседесе-600», который располагает недурственной системой защиты пассажиров. Так что не исключен вариант, что на сто процентов объем работы выполнить не удастся. И вообще — я что, забыл, что контактным телефоном можно пользоваться только в экстренном случае? Нечего дурацкие вопросы задавать — работать надо! Время идет…
Я еще раз посмотрел на часы: стрелки на циферблате «Ролекса» фиксировали 16 часов 12 минут. Пожалуй, пора приступить к непрерывному визуальному контролю за дальними подступами.
