— Ладно. — Стас придвинулся к столу, взял вилку и буднично сделал резюме: — Раз так — то и похавать можно. — И начал ударно метать ветчину с зеленым горошком и яичницу.
— Похавай, похавай, — согласился я. — А я пока пойду кое-куда звякну. — И направился в спальню.
Набрав Оксанин номер, я дождался, когда она сонно ответит: „Ну кто там еще?“ (эта дамочка встает, как правило, не раньше одиннадцати), и быстро протараторил, не дав ей раскрыть рот:
— У меня жуткие проблемы с Милкой и Стасом. Если не поможешь — мне конец. Срочно приезжай, а то застрелюсь на фиг! Я тебя люблю, ты у меня — самая желанная! — И моментально положил трубку, тут же вырубив автоответчик.
Выждав, когда иссякнет желание моей дамы выяснить, в чем дело (это желание обернулось тремя сорокасекундными попытками дозвониться до меня), я включил автоответчик и набрал номер Бо. Его автоответчик сообщил, что хозяина нет, а если приспичило, можно оставить сообщение. Сообщение я оставлять не стал — мне необходимо было личное общение с персоной. А поскольку персона могла находиться минимум по трем десяткам адресов, я тяжело вздохнул и начал методично названивать всем знакомым, так или иначе связанным с жизнедеятельностью главы периферийной группировки. На восьмом или девятом звонке выяснилось, что я, наконец, попал куда надо. Попросив пригласить Бо к телефону, я дождался, когда в трубке раздастся его ритуальное сопение, и сообщил:
— Это я. У меня проблемы.
— Ну, — в данном междометии я уловил некоторую озабоченность.
— да не настолько серьезные, можешь не беспокоиться, — успокоил я Бо. — Просто, если тебе позвонит Оксана, скажи, что я вчера приехал к тебе ориентировочно в десять вечера и всю ночь мы пьянствовали. Короче — ночевал у тебя. Идет?
— Ну, — согласился Бо с заметным облегчением и нетрадиционно добавил: — Как сам?
— Хреновато, братишка, — признался я. — Боюсь, что скоро мне придется обратиться к тебе с более серьезными заморочками… Нет, я естественно постараюсь все разрешить своими силами, но ты будь готов, если что… Ага?
— Ну, — беспечно бросил Бо. — Прорвемся. Все?
— Все. — подтвердил я. — До связи.
— Пока. — сказал Бо и положил трубку.
Заглянув на кухню, я обнаружил, что прожорливый Стас благополучно аннулировал завтрак, приготовленный на двоих, и теперь мне предстоит еще разок выступить в роли кока. Немного подумав, я решил отложить это дело до прибытия психоаналитички, которая, будучи в хорошем настроении, могла бы, на мой взгляд, приготовить великолепный завтрак.
Оксана прибыла минут через пятнадцать. Вид ее не предвещал ничего, кроме семейного скандала. Резво подскочив к калитке, я принял озабоченное выражение лица и разом выдал на-гора:
— Вчера я, дурачок, решил немного разрядиться у Бо — ну и остался у него ночевать. А в это время придурок Стас такую штуку придумал — хочет съехать от меня и Милку увести. Представляешь? Надо же — деятель! А кто будет за ней следить-ухажиать? Ему ж придется только на одну няньку круглосуточно пахать. Вот такие вот пироги. Помогай, солнышко…
На прелестном личике моей подружки несколько секунд явно прослеживалась борьба эмоций. Наконец профессиональный аспект возобладал, и Оксана, порывисто вздохнув, распорядилась:
— Ладно, разберемся. Давай этого… на кухню. И оставь нас одних.
Профилактика длилась около двадцати минут. Я за это время успел вздремнуть в прихожей под монотонное бормотание Оксаны и „бу-бу“ Стаса — совсем как в прошлый раз, по прибытии Милкиного братца в наш город. Проснувшись, я обнаружил, что Оксана и Стас стоят рядом и улыбаются, глядя за мной.
— Храпишь, братан, — сообщил мне Стас. — Нос сломан?
— Ага, еще до рождения, — хрипло пробормотал я и поинтересовался: — Результат?
— Будет жить, — утешила психоаналитичка. — Пока будет. Через недельку-другую будет продумывать варианты с устройством на работу. У моего мужа в фирме наверняка найдется непыльная работенка для такого здоровяка. — Оксана кокетливо стрельнула в сторону Стаса глазками — он зарделся аки маков цвет.
— Но-но! — недовольно воскликнул я. — Ты мне это брось — кокетство свое. В другом месте будешь кокетничать, а тут вам не здесь!
— А это специфика работы. — отпарировала Оксана и кивнула в направлении моей спальни: — Пошли-ка уединимся — разговор есть.
О! Интересная мысль! Насчет уединиться в спальне я никогда не прочь, особенно если речь идет о прекрасной даме, долго и упорно не отвечающей мне взаимностью по одной только ей понятной причине.
— Но-но, парниша! — угрожающе воскликнула моя фурия, когда мы оказались в спальне и я без обиняков стремительно сграбастал ее в охапку. — Дистанцию соблюдай!
— Не понял! — обиделся я. — Кого в спальню звали?
— А я что — сказала, что мы тут будем совокупляться?! — с деланным недоумением воскликнула Оксана. — Или у тебя действительно фуй в голове, как говорит твой друг Бо? Если это так, тебе надо экстренно лечиться, мой мальчик!
— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь, — медленно проговорил я, приняв каменное выражение лица. — Мне не нравится, как ты вообще со мной обращаешься. Давай в конце концов определимся в степени близости наших отношений. Ты меня мучаешь, Оксана, неужели ты этого не видишь? Или это тебе доставляет удовольствие? Мужчина и женщина встречаются для того, чтобы доставлять друг другу радость. Для чего встречаемся мы?
— Все, все, все, птичка моя! — ласково прощебетала Оксана, мгновенно поменяв тон. — Не надо так напрягаться — головка бо-бо будет! Разве я против? Давай определимся. Сегодня я приглашаю тебя к себе на ночь — мой сохатый укатил по делам в Самару. Вот и определимся там — не спеша, вдумчиво… во всех позах…
Я кисло улыбнулся — вот как интересно получается! Оказывается, достаточно принять суицидопредрасположенный вид, как психоаналитичка тут же идет на попятную. До сих пор я в таких случаях нервничал, ругался и пытался нахрапом осуществить свои незамысловатые намерения — как правило, это веселило мою мегеру и она оставляла меня пребывать в самом скверном расположении духа, стремительно удаляясь восвояси. В настоящий момент так ловко у меня вышло все не из-за прирожденных актерских способностей. Я страшно устал сегодняшней ночью. После таких ночей я обычно напиваюсь до изумления и веду себя крайне неприлично. Когда это случается раз в квартал — ничего страшного, терпеть можно. Хотя, как мне кажется, со временем я сделаюсь полноценным неврастеником — даже если и делать это по разу в квартал. А тут — представьте себе — три раза за две недели. Не многовато ли?
Так вот, я страшно устал, при виде Оксаны кратко воспламенился тлеющей искоркой вожделения — эта фурия может воспламенить даже совершенно негорючий состав, — а когда встретил сопротивление — мгновенно утух. Спать. Сейчас мне хотелось только спать — ничего более не желала моя натруженная нервная система.
— Это что за новости? — Оксана по-своему истолковала отсутствие дикого энтузиазма в моем угасающем взоре. — Ты чем занимался ночью?
