— Ну, тады — ой! — успокоила своего суженого невеста…
Вот так эта негодяйка пыталась меня развлечь, пока я упирался в неимоверных потугах доставить нам обоим вполне заслуженное удовольствие. Тем не менее мне удалось-таки благополучно завершить процесс, после чего мы решили, что на сегодня достаточно, вызвали по телефону такси и крадучись, как ночные ниндзя, двинулись на выход.
Такси ожидало у распахнутых ворот заднего двора. Нам оставалось преодолеть каких-нибудь тридцать метров, но тут возникло непредвиденное осложнение. На углу ресторана, под фонарем, стояли трое сильно датых „быков“ и оживленно убалтывали двух вызывающе одетых белоголовых особей из разряда „ноги-груди“ прошвырнуться с ними в одно местечко, в котором, по их утверждению, имелась здоровенная кровать. В процессе убалтывания „быки“ интенсивно размахивали руками и раскачивались из стороны в сторону, поэтому я здраво рассудил, что нам удастся благополучно выскользнуть за ворота, не привлекая их внимания. Мы успели подойти к самым воротам, и тут нас угораздило попасть в самый яркий свет фонаря — в этот момент пьяный взгляд одного из „быков“ зафиксировался на наличие двух движущихся объектов.
— Вот это жопа! — восторженно заорал „бык“, акцентируя внимание своих товарищей. — Вот этой бы я впендюрил!
Оксана возмущенно фыркнула и сделала попытку притормозить — я покрепче ухватил ее за руку и силком потащил к машине, до которой осталось буквально пять метров.
— Эх, ноги! — не унимался „бык“, радостно регоча. — Ха» вот это ноги! Вот это станок!
— Да не тебе на нем работать, дебил! — вдруг взвизгнула Оксана, ловко освобождаясь от моего захвата и разворачиваясь лицом к «быкам». Я тихо застонал от отчаяния и попытался вновь ухватить ее, но дама моя проворно отскочила в сторону, уперла руки в бока и, покачиваясь, вызывающе уставилась на представителей Центральной группировки.
— Че-че? — не вполне врубился «бык», апеллируя к своим спутникам. — Че она там пробормотала?
— Иди свиней трахай на задворках, дегенерат! — крикнула Оксана и для убедительности выставила братве аж два кукиша: — Вот вам, а не станок, уроды недоделанные!
— Да я те жопу на части порву, курва! — возмущенно вскричал оскорбленный «бык». — Пацаны, вы слышали, че эта шалава там пропердела?!
— Ты сто — совсем?! — прошипел я, пытаясь поймать психоаналитичку в охапку и фиксируя краем глаза, как троица, утратив интерес к белоголовым особям, дружно потопала в нашу сторону. — Я же тебе сказал, что мне нельзя ссориться с этими!
— А ты что — будешь спокойно сносить, когда твою женщину в б-р-р-г… в б-р-р… грязь втаптывают?! — вдруг напустилась на меня Оксана, отчаянно отбиваясь от моих объятий. — Давеча мамедами хотел затррр… затрравить! А щас — этих уродов жалеешь?! Вот это дружок у меня!!!
— Заводи! — крикнул я водиле, отчаявшись обуздать свою мегеру, и принялся тереть уши, чтобы хоть частично обрести отчетливость панорамы перед предстоящим сражением. — Заводи! А то щас тебя вместе с нами на части порвут!
Водила оказался понятливым — спустя пару секунд он уже гонял двигатель на холостых оборотах и гостеприимно приоткрыл заднюю левую дверцу. Еще через пару секунд «быки» дотопали до нас и, игнорируя меня как личность, направились к стоящей несколько поодаль Оксане.
— Я тебе в рот дам, — пообещал моей спутнице тот, что был впереди — высокий симпатичный молодец в тенниске с портретом Ван Дамма. — Потом в попу оттарабаню. А потом ты будешь у меня очко вылизывать, пока не скажу, что хватит. Врубаешься, дура?!
— А может, сначала со мной побазаришь? — поинтересовался я, ухватывая за плечо правого заднего «быка» и пытаясь оттеснить его в сторону. Базарить со мной, как видимо, никто не желал: тот, которого я ухватил, резко рубанул локтем назад, целясь на голос, а его рядом стоящий коллега, пригнувшись вперед, выбросил назад правую ногу. Ногу эту я как-то сблокировал, изрядно отбив себе предплечье, а вот от локотка увернуться не удалось — пьян оказался более чем положено. Скрючившись от болезненного удара в диафрагму, я присел — слезы брызнули из глаз, обида нахлынула, за поруганную честь нехилого рукопашника обида, а совместно с этой обидой как-то самопроизвольно нахлынуло на мой многострадальный организм неожиданное протрезвление, характерное для состояние, близкое к боевому трансу.
Резко выдохнув, я вскочил и в три приема провентилировал легкие короткими мощными вдохами, прогоняя боль от удара из потревоженного нутра. «Быки» соизволили обернуться ко мне — наверное, их внимание привлекли странные звуки, мной издаваемые.
— Извините, хлопцы, ей-богу, не хотел! — сожалеюще воскликнул я и с размаху зарядил тому, что справа, в челюсть. «Бык» оказался пьян менее, чем хотелось бы — он ловко увернулся и поймал меня в мощные борцовские объятия. Лягнув того, что слева, в пах, я мощно долбанул «борца» головой в переносицу и тут же, едва он ослабил объятия, два раза забодал его грудной клеткой свое правое колено. Клиент мой, не подавая признаков жизни, рухнул на землю. Его коллега, схлопотавший в пах, крючился от боли на корточках и грязно ругался жалостливым голосом. Товарищ на заднем плане — высокий вандамопоклонник, обещавший Оксане сказочную перспективу нестандартных утех, — на секунду замешкался, не зная как поступить.
— Слышь, Юр, — проскрипел схлопотавший в пах, рассмотрев меня как следует, — это же тот! Ну, что привалил Саню Бурого на вокзале! А потом, пидар, к Феликсу побежал жалить, скотина! Ты аккуратнее с ним — он отпадный драчун, пацаны говорили!
— А-а-а-а! — зловеще протянул Юра, отступая на пару шагов и расстегивая поясную сумку-«кенгуру». — Драчун, говоришь?! Я его на фую видал, бля! — он вдруг выдернул из сумочки мрачно блеснувший в свете фонаря «ТТ» и наставил его на меня: — Ну че будешь делать? Каратист, бля! Кунфуист, на фуй! К Феликсу вы все бегать мастаки, бля! Нету Феликса, нету! Жаловаться некому! На, сука!!!
Юра зажмурился и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Я, даже будучи пьяным, сумел сообразить — пистолет на предохранителе! Ай, какая оплошность! Если пистолет у тебя не взведен, нельзя целиться в опытного бойца, находясь от него всего в четырех метрах — пока ты будешь приводить оружие в боевую готовность, боец успеет отобрать у тебя ствол и вставит его куда-нибудь не по назначению.
— Пили мушку, урод! — прохрипел я, кувыркаясь через левое плечо к длинному, который начал лихорадочно возиться с пистолетом, пытаясь взвести его.
Войдя в полуприсед, я оказался лицом к лицу с длинным и с ходу заехал ему ребром правой раскрытой ладони в горло, одновременно ухватывая его правую руку за кисть и отводя ее в сторону. Нехорошо хрястнул кадык — длинный задергался в конвульсиях и успел два раза оглушительно выстрелить над самым ухом. Действуя по инерции, я коротко рубанул длинного кулаком в висок и, как учили, аккуратно вытащил из расслабленной руки пистолет, удерживая его стволом вверх. Любитель Ван Дамма мягко сполз на землю, не подавая признаков жизни.
Остро запахло порохом — где-то за забором забухали тяжелые шаги, сопровождаемые громкими криками. Я быстро ощупал артерию на шее у длинного — пульс отсутствовал.
