— Так вот ты какой, северный олень! — пробормотал я, высаживаясь у докторской калитки. — А я и не знал, что ты такими штучками балуешься!
— Чего? — переспросил бригадир, вылезая вместе со мной и делая своей гвардии знак, чтобы подождали в машинах.
— Да так, — слегка приободрился я, обрадованный тем, что Протас значительно облегчил мне задачу, оставив войско на улице. — Знаю я этого докторишку. Это наш участковый терапевт.
— А, вон что. Ну, теперь он не ваш, — безапелляционно заявил бригадир. — Теперь он — мой терапевт. Пошли. — Он хозяйским жестом предложил мне следовать впереди себя.
Пригнув голову, я медленно пошел к калитке. Молодец Протас — не желает держать «кореша» за спиной. Одно движение руки — и взведенный «АПС» будет нацелен мне в голову. В том, что оружие бригадира на боевом взводе, я имел возможность убедиться, когда он передавал свои стволы на временное хранение Митяю. Значит, надо максимально сократить дистанцию, когда попадем в зону досягаемости подручных предметов, годных для производства черепно-мозговых травм с летальным исходом. Если только предметы те на месте — время-то прошло ой-е-ей сколько!
— Здорово, Федорыч! Как здоровье? — приветливо вскинул я руку, заметив выползшего на крылечко одутловатого плешогана, приложившего к бровям ладонь и пристально разглядывавшего нас выцветшими близорукими глазами. Пожевав губами, врач оживился — узнал, бедолага, стародавнего клиента!
— А-а-а-а, Эммануил! Вскрытие покажет! — проскрипел он, лживо улыбаясь. — Давненько к старику не заглядывал, давненько. Батька твой, царствие небесное, бывалоче, как что — так сразу: «Леонид Федорыч, помогай!». А как состарился доктор — так никто и носа не кажет! Позабыли бедного эскулапа!
— Эммануил? — удивился Протас, закрывая за собой калитку.
— Это имя мое, — неохотно признался я. — Бак — это погоняло.
— Ха! Вот это имечко ты себе выбрал! — обрадовался бригадир. — Попроще ничего не мог отыскать?
— Это не я, — сокрушенно вздохнул я. — Это предки.
— Федорыч, дело есть, — не делая попытки обогнуть меня, с места сказал Протас. — Надо вкатить хитрый укол моему корешу. По уговору!
— Эммануилу, что ли? — уточнил врач с некоторым удивлением в голосе.
Я внутренне взмолился — ну давай, возмутись, сорви этот дурацкий эксперимент, доктор! И тогда мне не придется заниматься кровавой работой у тебя в доме. Ведь ты же помнишь меня ребенком, Федорыч!
— Эммануилу, Эммануилу, — подтвердил бригадир, с видимым удовольствием обыгрывая мое неудобоупотребимое имя.
— Запросто! — согласился доктор, лениво зевнув, и направился в дом.
«Вот сволота! — с ненавистью подумал я. — И не икнулось тебе, жиробас херов!»
Поднявшись по ступенькам, мы оказались на обширной застекленной веранде, где я чуть не испустил крик радости. Здесь стоял бильярдный стол — доктор и его собутыльники все летние вечера коротали, перемещаясь с кием вокруг него, азартно гоняя шары. По всей видимости, дела у «бедного эскулапа» шли совсем недурственно: стол был новый, выполненный из красного дерева, с лакированными ногами и ярко-зеленым бархатом. Тут же, на столе, лежали два великолепных кия: длиннющие произведения искусства с резными костяными рукоятками, увенчанными массивными серебряными набалдашниками.
— Да ты, никак, разбогател, Леонид Федорович! — восхищенно воскликнул я, оказавшись возле стола и осторожно беря в руки кий. — Серебро?
— А то! — довольно осклабился доктор, резко тормозя и разворачиваясь ко мне. — На старости лет вот позволил себе такую роскошь — для услады сердца… А все благодаря Витеньке. — Врач потыкал короткопалой ладонью в сторону Протаса, который остановился, дыша мне в затылок, — тоже рассматривал изделие.
— Кой-какую работенку периодически мне подкидывает, — пояснил доктор. — И, естественно, платит за это…
Бац!!! — плавно развернувшись, я со всего маху зарядил рукояткой кия Протасу в висок. Набалдашник, тупо чмокнув, впился в кость — брызнула кровь, кий лопнул, явив вживленный в дерево металлический прут. Протас рухнул на пол, орошая домотканый ковер алыми каплями крови.
22, 23, 24, 25 — про себя посчитал я, пригнувшись к поверженному и держа два пальца на шейной артерии. Хорош! Летальный исход зафиксирован — даже столь живучие товарищи, как господа Снеговы, после такого удара вряд ли способны выкарабкаться из долины Смерти.
— Э-э-э-э, — захрипел пришедший в себя доктор, выпучив свои заплывшие глазки. — Ты-ы-ы-ы-ы… А?
— Есть кто-нибудь в доме? — деловито осведомился я, перешагнув через тело бригадира и прильнув к огромному окну.
— Никого! Никого нет! — испуганно пробормотал доктор. — Жена на работе, дочь — с подругами где-то на улице.
— Очень приятно. — Я отвернулся от окна — никто не делал попытки войти во двор с улицы, все шло по запланированному сценарию.
— Извини, Федорыч, так надо, — сожалеюще произнес я и для успокоения совести спросил: — Скольким ты пентонал колол?
— За последние два года — сотни полторы будет, — подобострастно сообщил доктор.
— И что говорили? — поинтересовался я.
— Разное. — доктор пожал плечами, — кто про что… В основном — где бабки спрятаны или счета — ну, на предъявителя… ага… вот. — Он заискивающе уставился на меня и проблеял: — Я никому не скажу, что ты его укокошил — можешь мне поверить!
— Верю. — согласился я. — Веди-ка в свою ординаторскую.
Доктор быстро засеменил в комнату, беспрерывно оглядываясь на меня. Я шел следом, на ходу стащив с себя тенниску и изъяв у поверженного бригадира оба ствола, — ладони при этом я обернул тенниской.
— Вот. — Доктор гостеприимным жестом показал мне свое хозяйство — небольшую комнату с кушеткой и двумя металлическими шкафами, запертыми на висячие замки.
— Перчатки. — потребовал я, положив пистолет на кушетку и натягивая тенниску.
Доктор быстро извлек из стола одноразовые латексные перчатки. Натянув их, я проверил наличие патронов в магазинах «АПСов», удобно рассовал их за пояс — спереди и сзади, потренировался несколько раз в одновременном выхватывании и только после этого поинтересовался:
— А сколько у тебя пентонала осталось?
— Пять доз, — с готовностью доложил доктор и звякнул связкой ключей, указав в сторону одного из шкафов. — Достать?
— Обязательно. — согласился я. — И шприц — тоже.
Когда доктор достал коробку с пентоналом и одноразовый шприц, я распорядился:
— Заряжай!
— А кого колоть будем? — осторожно поинтересовался доктор, наполняя шприц.
— А тебе не все ли равно? — удивился я. — Три минуты назад ты готов был для Витеньки кого угодно ширануть!
— Да нет — я всегда. — Доктор отер вспотевший лоб и жалко улыбнулся.
