По поводу удивительно крепкой спайки «верхов» тоже все было ясно: в нашей области правил родственный клан. Начальник УВД являлся старшим сыном губернатора, первый зам начальника УВД — вторым сыном, областной прокурор был двоюродным братом губернатора, а председатель облсуда состоял в племянниках у областного прокурора. Вот такой расклад…
Много еще интересного поведал нам пленник, а в самом конце допроса Стас — догадливый малый! — поинтересовался, каким макаром Мирюк страховался от своего патрона. Товарищ, выполнявший столь деликатные поручения, мог в любую минуту ожидать снайперскую пулю в голову. Мирюк, как выяснилось, все поручения губернатора записывал на диктофон, аккуратно пристроенный в специально сшитой сумке между ног, — сами понимаете, ощупывать его причиндалы перед общением с патроном никто не удосужился. Кассеты с записями «компры» хранились… где бы вы думали?… Коробка с кассетами покоилась в сортире губернаторской резиденции — под пятой плиткой метлаха от окна, в крайнем ряду у стены. Сортир располагался в цокольном этаже, предназначен был для прислуги, и, вполне естественно, войти в него мог кто угодно в любое время. Прозорливый Мирюк в свое время оборудовал там небольшой схрон и теперь запросто пользовался им в зависимости от необходимости. Все просто и доступно. Задачи своему исполнителю губернатор ставил исключительно в своей резиденции: как правило, в саду или в оранжерее. Поговорили, записали, пошел в сортир и припрятал кассету куда надо. Молодец, что и говорить!
— Ну и как мы их достанем? — озаботился Стас.
— Элементарно, Ватсон! — живо отреагировал я. — Ворвемся туда, всех подряд замочим и заберем записи. Всего-то и делов…
Мой юмор Стасу не понравился: он недовольно нахмурился и закрутил своей квадратной башкой.
— Да придумаем что-нибудь, Стасик, — успокоил я его. — Пока нам достаточно того, что этот товарищ тут наболтал…
Транспортировка Мирюка в импровизированный лагерь, оборудованный в усадьбе Бо, особых хлопот не доставила. Мы вкатили губернаторскому порученцу изрядное количество разбавленной пополам с теплой водой водки и, убедившись, что он мертвецки пьян, вручили мычащее тело Коржику и Саше Шраму с наказом доставить по назначению. Даже если бы их остановил милицейский наряд, никакого криминала, полагаю, в наличии на заднем сиденье «Ниссана» уевшегося в дымину мужика никто бы не углядел — такое бывает сплошь и рядом…
Саша с Коржиком вернулись рано утром и привезли от Бо записку. Развернув сложенный вчетверо листок бумаги, я обнаружил там слово «какого» и вопросительный знак — а между этими знаками помещалось анатомически безукоризненное изображение эрективно напружинившегося фаллоса с непропорционально огромной головкой, выполненное почему-то зеленым маркером. Полюбовавшись на живопись Бо, я накрутил номер боевого брата.
— Это ты? — поинтересовался Бо — сопеть и ждать, когда я представлюсь, он в этот раз не стал.
— А что случилось? — озаботился я. — Ты чего такой разговорчивый?
— Злой, как собака, — пояснил Бо и тут же выдал: — Этот, которого пацаны вчера привезли, он тебе сильно нужен?
— Э-э! Ты там полегче! — всполошился я. — Это основной свидетель — он же и… ммм… ну, исполнитель, короче. Ты смотри — ни в коем случае…
— От бляха-муха! — досадливо перебил меня Бо. — Плохо ведет себя, чмо. Хотел удавить его, а то борзой, как танк, — прет, удержу нет! От бляха…
— Ну, воспитывай, — мудро посоветовал я.
— Воспитывай! — проворчал Бо. — Воспитывай… Ты че — решил сюда полгорода перетаскать?
Я успокоил Бо, что пока поступлений не ожидается, но в категорической форме попросил сохранить доставленных в целости и сохранности.
В 9.00 прибыл Стас — вчера он, смущенно отводя глаза, заявил, что должен проведать Милку, — я не нашел причин для возражений и отпустил «родственника». Буднично махнув ему рукой, я поинтересовался:
— К подвигам готов?
Оказалось, что Стас готов ко всему — об этом поведали его счастливо сверкнувшие глаза и растянувшаяся в блаженной улыбке физиономия. Озабоченно крякнув, я отвел взор, окончательно задавил остатки ревности и засел за телефон: надо было работать.
Зама областного прокурора Сухова я знал лично — в свое время он работал под началом моего отца и неоднократно бывал у нас в гостях. Целеустремленный грамотный парнишка сорока — сорока трех лет, волевой, коммуникабельный, витиеват в выражениях, любит запудрить мозги собеседнику и, пожалуй, честолюбив в хорошем смысле этого понятия. В прокурорской братии имел прозвище «Говорун» и, как любой говорун, отличался умом и сообразительностью.
— Это Эммануил, — сообщил я, когда Сухов взял трубку после томительной паузы, выдержанной недовольной секретаршей, никак не желавшей понять, отчего это в столь ранний час какая-то «совершенно секретная особа» (я так представился) желает побеспокоить ее шефа. — Хочу личной встречи. Имею архиинтереснейшие сведения, которые вас ужасно заинтригуют.
На том конце возникла напряженная тишина, которую я истолковал как попытку определиться с моделью поведения, а заодно выяснить мое местонахождение.
— Скажите своей секретарше — пусть не мучает компьютер, — посоветовал я Сухову. — Телефон, с которого я звоню, идентификации не подлежит… И вот что еще, Андрей Иванович: не напрягайтесь особо. Вы знаете — я слово держу. Если информация моя вам не занадобится, разойдемся как в море корабли — безопасность вашу я гарантирую. Придумывать хитрые фокусы не советую — нашу встречу будет контролировать целый отряд хорошо обученных специалистов. Так что, ежели вдруг вы побеспокоите СОБР или кировскую братву, получится такая мясорубка, что чертям тошно станет. Ну?!
— Откуда у тебя отряд, Эммануил? — скрипуче поинтересовался Сухов.
— Пусть это вас не заботит, Андрей Иванович, — отчеканил я и с нажимом спросил: — Вы мне верите?
— Верю, — тяжело вздохнув, произнес Сухов. — Когда и где?
— Решайте. Я соглашусь с любым вашим вариантом.
— Ну… на природе где-нибудь, — неуверенно пробормотал Сухов и, спохватившись, добавил: — Только чтобы было на виду у людей — в парке, что ли…
— Колеблетесь, — констатировал я. — В таком случае я сам. В парке будет неудобно: я хочу продемонстрировать вам видеоматериалы, а в парках видаки не стоят под каждым кустом. Так что — не взыщите — я через полчасика загляну к вам на работу.
— Ты… ты… ты что, Эммануил!!! — Голос Сухова взлетел на самую верхнюю ноту и сорвался на последнем слоге моего непростого имени. — Совсем?! Да тебя тут весь город ищет…
— Я непохож на себя, — оборвал я Сухова. — А в вашем кабинете меня никто искать не будет… ежели, конечно, вы не расстараетесь. А не расстараетесь вы по той простой причине, что возле вашего дома дежурят мои бойцы. Через каждые пятнадцать минут я должен подавать им условный сигнал — в случае отсутствия оного вашу семью ожидают страшные неприятности. Вы как к семье относитесь, Андрей Иванович?
