Книга Дикая степь, страница 29. Автор книги Лев Пучков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дикая степь»

Cтраница 29

— Сам идти не хотел, — угрюмо сообщил Назар. — Пришлось вязать. Орс с ним был, вступился. Голыми руками дрались против моих оружных воинов. Едва справилисьдесятком — перевернули у них там весь двор. Троих воиновпокалечили, а одному орс свернул шею. Хотели орсу отрубить башку, Бокта сказал — тогда я тоже себя жизни лишу. Вот, привезли на твой суд…

— Ну… здрав будь, Бокта, — дрогнувшим голосом проскрипел хан, обращаясь к “белому” калмыку. — Поприветствуй же своего господина, расскажи, как живешь…

Пленный не отвечал — смотрел зверем. Не было в его взоре не то что просьбы о пощаде, а даже намека на смирение: развяжи — тотчас бросится.

Хан невольно улыбнулся, почувствовал, как больную грудь тронуло непрошеное тепло запоздалой гордости…

Сын! Настоящий багатур, воин…

Бокта — болдыр<Болдыр — полукровка, русско-калмыцкое дитя. >, сын русской ясырки, бывшей некогда у хана в наложницах, — давно, уже жил в аманатах<Аманат — официальный заложник по шертной записи. > у русского императорского двора. Отдали как незаконнорожденного: ежели что случится — не жалко. Сладкая была русская, нежная — крепко любил ее Дондук-Омбо (тогда он еще не был ханом). И бастард получился на загляденье, кровь с молоком — не то что правильные дети от законных жен: мелкие, вредные да злоболикие.

В рассказах о житье-бытье бастарда хан не нуждался: соглядатаи при русском дворе работали исправно, доносили о каждом шаге болдыра.

В аманатах Бокта бока не пролеживал. С отрочества преуспел в науках: изучал прилежно иноземные языки и естественные дисциплины, читал запоем все, что под руку подвернется. Когда подрос, с увлечением занимался ратным делом, вечно пропадал в казачьей слободе, а как случилась оказия с турками, записался на военную службу. Всю войну ратовал в пластунской<Пластуны (от слова “пласт”, лежать пластом) — название, присвоенное в черноморском войске казакам, высылавшимся вперед от сторожевой линии и устраивавшим в камышах и плавнях засады. В пластуны выбирались лучшие бойцы, в совершенстве владевшие ратным искусством, люди выносливые, способные целые дни проводить в воде, в камышах, среди мириад насекомых, под дождем или в снегу. Официальный статус подразделений получили лишь в 1842 г. > команде, ранен был неоднократно, своим норовом и безо всякой протекции выбился в сотники. Ну разве не багатур?

— Гордый, значит, — криво ухмыльнулся хан, не дождавшись от болдыра подобающих знаков почтения. — Обиду носишь в сердце на господина своего… Ну-ну… Назар, орс лишил жизни твоего война… Он — твой!

— Взять! — коротко скомандовал командир стражи. — На кол. В центре войскового куреня — чтоб все видели.

Двое нукеров резво подскочили, ухватили русского под локти, потащили на выход.

— Прощай, братка! — тоскливо крикнул казак — понял, что не на пир ведут. — Хорошо жили, умирать не жалко! Слободской Маньке-пирожнице подмогни — нагуляла от меня…

— Прости его, Повелитель! — Бокта бухнулся хану в ноги — а руки за спиной связаны, сдуру в кровь расшиб лицо! — Возьми мою жизнь, это я виноват! Он за меня вступился, не знамо, кто такие! Прикажи меня — на кол!

— А пошто так печешься об орсе? — Хан сделал знак — нукеры, тащившие русского, в нерешительности застыли увхода. — Что он тебе?

— Это брат мой, — тихо сказал Бокта.

— Брат?! — удивился хан. — Брат… Ха! Вот новости! И когда же это твоя мать умудрялась делить ложе с орсом?

— Моя мать была верна тебе, — скрипнул зубами Бокта, пряча ненавидящий взор под окровавленными бровями. — Это побратим мой: кровь мешали с ним. На войне жизни за меня не жалел, все у нас общее. Не по злодейскому умыслу, а бороня други своя вступил он в схватку с твоими воинами. А в схватке всяко бывает…

— Не нужен тебе такой побратим. — Хан неровно, с натугой подмигнул командиру стражи — тот кивнул воинам, русского тотчас же выволокли из юрты прочь. — Теперь ты будешь ханом. Сокровища, земли, красивые жены…

— Мне твое ханство — через коромысло! Пусть только развяжут руки — я убью всех, кто будет рядом, и лишу себя жизни, — глухо прорычал Бокта — шутку хана не понял, принял все всерьез. — Убьешь орса — почитай, убил меня.

— Стало быть, не хочешь ханом… — Хан хрипло рассмеялся, схватился рукой за сердце, задышливо захрипел. — А что… Ох-х-х… Что хочешь?

— Отпусти нас, Повелитель, — с надеждой поднял лицо Бокта. — У нас дел полно — не до ханства нам! А мы тебе на втору ночь пригоним малый табун — у ногаев сведем. За потраты воински да порушена нукера. Отпусти, а?

— Вот ты какой, болдыр, — раздумчиво протянул хан. — Недосуг тебе, значит, ханом быть… Ну да ладно. Назар — развяжи Бокту. Орса — ко мне в шатер. Умыть, дать кумыса с дороги, пусть манжик башку перевяжет. Ох-х-х… А теперь все — вон! Хочу сообщить сынусвою последнюю волю…

Глава 6

…Труднее всего, к вящему удивлению Шепелева, было добиться немедленной аудиенции. Как-то получилось, что за время работы Тимофея Христофоровича в комиссии необходимость экстренно пообщаться с работодателем в интимной обстановке ни разу не возникала. А когда вдруг возникла, оказалось, что это очень и очень непросто — заскочить между делом к бывшему коллеге и с порога подмигнуть: слушай, тут такое дело…

Жизнедеятельность бывшего коллеги была расписана по минутам, целая протокольная служба следила, чтобы в распорядке не возникла даже малюсенькая брешь. Шепелеву сразу, мило улыбнувшись, сообщили: да, вопросов нет, конечно, можно встретиться… Через две недели, во вторник, в 17.45. По графику как раз пятнадцатиминутное совещание с председателями всех подряд комиссий, бюро, отделов и палат. Какая-такая аудиенция, дорогой вы наш? Вы кто у нас — премьер, секрсовбеза, наследный принц или что-то еще в этом роде? Нет, не в этом? Ну тогда — гуляйте. Нет-нет, исключений не делаем. У всех чрезвычайной важности государственные дела, все обещают грандиозные проекты… Гуляйте, гуляйте…

Погруженный всецело в свою сферу производства, Тимофей Христофорович до сего момента как-то не обращал внимания на такие официальные особенности учреждения, в котором работал уже достаточно много времени. А тут протер глаза, на скорую руку проанализировал случавшиеся за год акты общения и с удивлением отметил: да, правильно, практически все такие акты происходили на совещаниях. Вернее, по окончании таковых. И даже некая схема присутствовала, долженствующая обозначать принципы демократизма. Вопросы есть? Нету. Хорошо, верной дорогой идете, товарищи. И — на выход. А по дороге, мимоходом, за локоток — цап! И по ходу, в коридоре:

— Как дела, дорогой товарищ? Дом? Семья? Детишки?

— Да вроде…

— Понятно. Проблемы?

— Да вроде…

— А если нету, тогда — где результат?

— Да вроде бы работаем…

— А результата не видно. Давайте, давайте — активнее!

— Дамы и так…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация