– Я мужа ищу, – спокойно ответила я, почувствовала вдруг, что эти люди не сделают мне плохого.
– Ох ты… Так это же жена Султана! – тихо сказал один из мужчин. – Точно, она. Я не узнал сразу…
Я посмотрела на него – лицо его показалось мне знакомым. Кажется, он работал на комбинате.
– Где он?! Где мой муж! Отвечай! – Я бросилась к этому мужчине и схватила его за руку. По нашим меркам, это верх бестактности – хватать почти незнакомого мужчину за руку и что-то требовать от него. Но тогда мне было все равно, я не думала о приличиях.
– Пошли с нами, – мягко сказал мужчина, отводя взгляд. – Нельзя здесь… Русские наступают, скоро здесь будут…
– Где Султан? Что с ним?!
– Не кричи, красавица. – Их старший, который окликнул меня, взял меня под руку и повлек за собой. – Он там… В сквере, во дворе комбината… Пошли, пошли, нельзя задерживаться…
– Я пойду к нему, – я вырвала руку и побежала к комбинату, разъезжаясь ногами по грязи.
– Эй, куда ты? Там могила… Его убили, мы похоронили его…
Я не слушала, продолжала бежать. Какие злые люди! Разве можно так шутить? Мое сознание отказывалось всерьез воспринимать то, что сказал этот человек. Этого просто не могло быть! Мой муж самый умный, ловкий, сильный… разве можно его просто так убить? Нет, этот человек просто смертельно устал и бредит. Или что-то перепутал…
Забежав в сквер, расположенный во дворе комбината, я с минуту переводила дыхание и осматривалась. Оконные проемы здания управления – без стекол, вход – без двери, все было завалено мешками с песком, повсюду валялись гильзы и осколки. Тут было тихо – только слышалось приближающееся гудение моторов.
У стены, под голубыми елями, скромно теснились шесть свежих холмиков. На каждом из них лежал строительный кубик, и на кубиках тех кто-то нацарапал ножом надписи. На крайнем справа я прочла:
«Султан Умаров. 11.01.95…»
Сейчас я не могу вспомнить, что чувствовала в тот момент. Мир разделился на до и после. Словно провалилась в болотную трясину. Шла по этому болоту, было трудно, страшно, под ногами зыбко. Но тогда я существовала в этом мире, была с ним связана. А тут вдруг провалилась в трясину, и она засосала всю меня без остатка. Мир перестал существовать…
Я упала на холмик, прижалась к нему и лежала так, не знаю, сколько времени.
Что там дальше? Танки. Откуда-то появились танки. Они проломили забор, заехали во двор и встали, поводя стволами в разные стороны.
На танках приехали какие-то люди – оборванные, грязные, чужие. Двое спрыгнули, подошли ко мне. Я их видела краем глаза, но не реагировала. Они были в другом мире, на поверхности, а я – под трясиной, я просто утонула в своем горе. Если надо, пусть убивают, мне было все равно, я тогда даже о детях забыла…
– Снайперша, – уверенно произнес один – здоровенный, заросший щетиной до самых глаз, похожий на медведя гризли. – Не успела драпануть.
– Точно, – согласился второй – чуть поменьше, но тоже дикий от войны, с серым от усталости лицом. – А ну, ручки покажи…
Я послушно показала руки, хотя не поняла, зачем это нужно. Осмотрев мои пальцы, «гризли» этим не удовлетворился – странно хмыкнув, он сунул руку за отворот моей куртки, ухватил сразу за пуловер, блузку и резко рванул.
Я вскрикнула – у меня обнажилось правое плечо – и попыталась закрыться руками.
– Стоять, сука! – рявкнул «гризли». – А ну, Саня…
Вдвоем они припечатали меня спиной к могиле. Я отчаянно извивалась, пытаясь сопротивляться. У бюстгальтера лопнула застежка, и мои налитые молоком груди с набухшими сосками вывалились наружу. О Аллах, как мне было стыдно!
– Гля, какая белая, сучка… – хрипло пробормотал «гризли», глядя на меня набрякшими кровью глазами.
– Плечи чистые, – неуверенно возразил второй. – Пальцы – тоже…
– Да один хер, все равно сучка, снайперша. Чего зря добру пропадать? А ну…
Тут «гризли» вдруг навалился на меня и стал задирать юбку. Я обмерла, дико вскрикнула и выгнулась в нечеловеческом усилии, пытаясь сбросить с себя непосильную тяжесть.
– Не дергайся, тварь! – рявкнул «гризли» и с размаху ударил меня кулачищем по голове. Из глаз моих сыпанули звезды, сиреневые сумерки мгновенно превратились в ночь, и я окончательно утонула в жуткой черной трясине…
Очнулась я в аду. Теперь я знаю, как он выглядит… Перед лицом скакала заросшая двухнедельной щетиной харя, изрыгавшая животные стоны и смердевшая жуткой луковой вонью, смешанной с водочным перегаром. Цепкие руки безжалостными тисками сдавливали мои груди. Страшно болело внизу живота, там поселился какой-то огромный поршень, который ритмично двигался, глубоко вонзаясь в меня и словно желая проткнуть насквозь.
Я не могла даже пошевельнуться, страшная тяжесть вдавила меня в могильный холмик. Рядом теснились такие же алчные хари, на которые падали блики горящего неподалеку костра. Все возбужденно галдели, подбадривая того, кто в данный момент был на мне. Где-то поблизости стрелял танк, раздавались автоматные очереди. Русские воины веселились вовсю…
Время остановилось. Мне казалось, что это никогда не кончится, что прошла целая вечность с того момента, как я очнулась. В те минуты я хотела только одного – побыстрее умереть и ничего этого не видеть, не ощущать, не дышать этой ужасной луково-водочной вонью.
Но смерть не шла ко мне, я даже не смогла потерять сознание. Помню только, что мне было до жути стыдно. Ведь подо мной лежал мой муж, такой сильный и красивый при жизни. Врагам мало было просто убить его – они распяли меня на его могиле и наперегонки накачивали своим гнусным семенем. Они посмертно мстили ему за свой страх, а он не мог ничем им помешать…
В какой-то момент я поняла, что меня наконец оставили в покое. Стало легче дышать – луковая вонь постепенно исчезала, тяжесть больше не давила на меня.
Русские сидели у костра, что-то ели и пили, было их человек двадцать. Рядом стояли четыре танка с развернутыми к городу стволами.
Я была в ужасном состоянии. Грудь раздулась от щипков, невыносимо болел низ живота, там, казалось, все еще дергался тот раскаленный поршень, переполненный звериной ненасытностью. Я была… Впрочем, хватит об этой мерзости. Те, кто это испытал, и так знают, а тем, кого Аллах избавил от такого ада, просто не стоит об этом читать.
Русские почему-то не пристрелили меня. То ли хотели оставить на утро, то ли сочли, что я уже уничтожена и умру сама. Видя, что на меня не обращают внимания, я на четвереньках поползла прочь – встать просто не было сил. Мне было все равно, куда ползти, лишь бы подальше от этого страшного места.
Не знаю, сколько времени я вот так передвигалась на четвереньках и как далеко ушла: вокруг была кромешная тьма, слабо разбавленная всполохами пожаров, направление я не выбирала… Но вскоре я заползла в какие-то развалины и наткнулась на трупы. Я ощупала их безо всякого содрогания, эмоций не было вообще. Трупы были еще не окоченевшие, кровь липкая, не застывшая, видимо, этих людей убили недавно. Было темно, лиц рассмотреть я не могла, но подумала почему-то, что это, скорее всего, те самые мужчины, что встретились мне на дороге. Наверное, их из танка убили – у развалин, в которые я забрела, одна стена практически отсутствовала.
