– Не чувствую, – конфузливо признался Петрушин через пару минут – попробовал без прибора. – Без прибора вижу только Костину спину и шаг в шаг ступаю. Но не чувствую.
– А я тем более не чувствую, – буркнул Костя. – Я не мутант, у меня на ногах дополнительных органов восприятия нету.
– Да вы просто какие-то недоразвитые, – беззлобно констатировал Вася. – Надо же – не чувствуют они…
По мере приближения к ущелью обстановка, а вслед за ней, как ни странно, и погода постепенно менялись. В облаках стали появляться разрывы, через которые загадочно желтела луна, немного посветлело, подул северный ветер, туманный застой сдуло куда-то за Терек. Вскоре стали попадаться грязноватые снежные проплешины, а местами целые сугробы, заметно похолодало. Через некоторое время и остальные без приборов стали различать тропинку, по которой их вел Заур.
К ущелью вышли в 19.30 – на полчаса позже расчетного времени.
– Ну вот, совсем другое дело, – прошептал Петрушин, убавляя до минимума громкость радиостанции. – Если бы мы и сюда секунда в секунду добрались, я бы уже запаниковал… Все, хлопцы, дышим через раз, ступаем на носочек, суставами не хрустим…
Добравшись до склона, минут десять лежали, осматриваясь и впитывая обстановку. Обстановка, я вам скажу, была очень даже многообещающая – как в тех фильмах ужасов про оборотней и прочих злобных вульфов. Сильный северный ветер гнал по ночному небу косматые густые облака, регулярно обнажая щербатый лик луны, который уже не желтел, а был мертвенно-бледным, похожим на обглоданную рыбами голову всплывшего по весне сентябрьского утопленника. Неровные сугробы оттеняли зловещую черноту скал и причудливо складывались в тотемный узор боевого окраса ирокеза. Из ущелья наносило каким-то странным запашком, похожим более всего на что-то такое…
– Что-то могилой тянет, – принюхавшись, заявил Вася Крюков. – А, Костя?
– Да чтоб у тебя язык отсох! – сердито прошептал психолог. – Откуда такие дрянные ассоциации? Просто сыростью наносит – ущелье все же…
Откуда-то из-за ущелья доносился тоскливый вой вот этих самых вульфов. Но не сказочных, а самых обычных. Да и само ущелье в некоторой степени способствовало…
Впрочем, «в некоторой степени» – это, пожалуй, весьма скромно. Именно само ущелье и являлось основным генератором той мистической жути, что заползала в душу любого чужака, посмевшего приблизиться к его границам.
Сарпинское ущелье – это длинный и широченный котлован, некогда проделанный вулканической лавой в умирающем хребте и благоустроенный умелыми руками многих поколений чеченских контрабандистов. Здесь при определенном навыке и сноровке можно исхитриться проехать даже на средней проходимости автомобиле, несмотря на кажущуюся неприступность и непроходимость: входы в ущелье с обеих сторон обильно заросли кустарником и прикрыты от назойливого взгляда нагромождением валунов. В разное время различные товарищи пытались организовать контроль за ущельем, но попытки эти всякий раз заканчивались полным фиаско. Дело в том, что и с той, и с этой стороны к ущелью вплотную подходит лесной массив, состоящий из огромных раскидистых дубов и буков, что напрочь исключает возможность организовать не то что разведку на дальних подступах к блокпосту или заставе, а даже элементарные меры собственной безопасности. Проще говоря, здесь еще в первую РЧВ неоднократно вырезали блокпосты и заставы – под корень. Нападавшим «духам» было нетрудно нанести сокрушительный удар, подкравшись к заставе вплотную, и раствориться в лесу, где им знакома каждая тропка. Вооружившись печальным примером предшественников, представители войск и правоохранительных органов прекратили бесплодные попытки взять под контроль ущелье и ограничились лишь регулярным бомбометанием и периодическими наездами – рейдами в составе сводных отрядов местных сил правопорядка. Но это было, повторяю, в незапамятные времена – еще до окончания первой кавказской войны 1994—1996 гг. А после той войны сюда вообще никто соваться не смеет, кроме местных товарищей, посвященных в тайны леса, напичканного минными заграждениями. Заур – как раз один из этих местных, знает здесь каждую тропку. Без него до ущелья просто не добрались бы, подорвались бы где-нибудь в лесу, на полдороге. Но теперь и Вася может считаться местным. У него фотографическая память: если где прошел, на всю жизнь запоминает.
Про ущелье это рассказывают всякие небылицы. Будто бы тут какие-то злобные духи обитают. Прошу не путать, не «духи», которые боевики, а некие иррациональные субстанции, не имеющие научного объяснения. Видеосъемок и иных доказательств никто не предъявлял, и вообще это всего лишь байки местных крестьян и солдат, которым довелось нести службу неподалеку. Но, глядя на это мрачное местечко, даже такой невпечатлительный товарищ, как Петрушин, готов был поверить в эти байки.
– Заур… Тут у вас, говорят, нечисть всякая водится?
– Кто водитса?
– Ну, нечистая сила, духи там, страшилки всякие…
– А, это да. Дэв несколка штук живет, это правда.
– Кто живет?
– Дэв. Такой балшой, шерст многа – короче, страшный такой и кушает, кого увидит.
– Сам видел?
– Он высоко, в пещере живет, ноч толка ходит. Мы здэс днем гуляли, когда детми были. Ноч все дома надо сидет, он рычит, близка к селу подходит…
– Пх! По-моему, ты гонишь, парень… Костя?
– Слышал, но подробностей не знаю. Вон у Сереги спроси, он у нас самый умный.
– Серый?
– Да, есть такой дэв, если верить кавказскому фольклору. Некая антропоморфная либо зооморфная сущность геркулесова сложения…
– Серый, не грузи! Ты мне скажи… Нет, я в курсе, что все это байки, это понятно… Но вот если оно вдруг… Короче, если предположить, что оно есть… Как примерно оно устроено? Это человекообразное, нет?
– Заур сказал, что дэв ест людей. Так, Заур?
– Да, кушает маленько. Кого увидит, сразу кушает.
– Ну вот. Если кушает и в шерсти – значит, теплокровный хищник.
– То есть его можно убить?
– Почему бы и нет? Даже слона убивают, а тут – какой-то волосатый мужлан с клыками.
– Ну, тогда и вопросов нет. – Петрушин тотчас же успокоился и продолжил визуальное исследование прилегающей местности.
Уникальность ущелья состоит в том, что оно двойное. Посреди возвышается скальная гряда – этакий длинный, продолговатый каменный остров, который ущелье и огибает двумя неравнозначными рукавами. Тот, что с нашей стороны, – широченный такой проход, со склона без проблем можно съехать на заднице, а тот, что позади гряды, более похож на узкий неглубокий каньон с вертикальными стенками.
Заур не повел дозор к горловине ущелья, перед входом в которую располагается обширная площадка, просматриваемая насквозь со всех сторон. Эту площадку еще в первую РЧВ титаническими усилиями расчистили солдаты федеральных сил, выполняя программу «полоса безопасности». Полоса там не получилась, больно лес могучий, но для потенциальных обитателей ущелья программа сия сослужила хорошую службу. Теперь из леса с этой стороны никто не сможет просочиться в горловину незамеченным еще лет десять, пока кустарник как следует не вырастет. В общем, большое «духовское» спасибо заботливым федералам.
