Серега достал было сканер, чтобы нащупать частоту комендатуры и послушать, что у них там творится в эфире. Но в этот момент в наших рациях прорезался жизнерадостный Иванов:
— Объект развернулся, убыл по первому маршруту. Вы как там?
— Мы готовы, — ответил Петрушин. — Вы следом?
— Мы следом, — подтвердил Иванов. — Но чуть погодя, чтобы глаза не мозолить. Тебе напомнить?
— Обижаете, — буркнул Петрушин. — Ни одна волосина не упадет!
— Да пусть упадет! Вы его хоть налысо побрейте — но чтоб живым, ты понял? Давай, до связи...
Со стороны старого переезда послышался шум автомобильного двигателя.
— Как сидят, не заметили? — без особой надежды уточнил Петрушин.
— Стекла тонированные, — сказал Вася. — Никто не выходил. Извини, брат.
— Понял, спасибо. Значит, как обычно. Шум двигателя постепенно приближался. Вскоре из за поворота в наши сектора неожиданно выехала белая «Нива».
— Не понял? — удивился Петрушин. — «Ниссан» вроде был?
— Это не они, — покачал головой Вася. — Это вообще левые какие то...
«Нива» неспешно проехала мимо нас, перед бродом повернула налево и, прокатившись еще метров пятьдесят по вектору течения, встала у водной кромки.
Из машины вышли двое нохчей, облаченных в прорезиненные куртки с Капюшонами и «болотные» сапоги до паха. Негромко переговариваясь, они открыли багажник и стали вываливать наземь разнообразное барахло. Оружия при них не было. В бинокль можно было рассмотреть, что барахло из багажника тоже совсем не военного характера. Автомобильная камера, ножной насос, крупноячеистая капроновая сеть, составное удилище (судя по толщине, как минимум на барракуду), катушки с леской и плетеная корзина.
— Вот уроды, — пробормотал Вася. — Тут война, а они — на рыбалку...
— Некстати, — флегматично отметил Петрушин. — Костя — держи. Если вдруг что, действуй по обстановке.
— Понял, — я спрятал бинокль и навел на рыбаков прицел своего «ВАЛа». — Держу.
Следует заметить, для тех, кто совсем не в курсе, что рыбаков мне поручили вовсе не в качестве жеста особого доверия, а как самому ненужному человеку на заключительной фазе операции. Каждый член команды является специалистом в своей области. Кто то мастерски говорит и запросто лезет без спроса в человечьи души, кто то хорошо стреляет. В настоящий момент говорить и лезть уже не надо.
Поэтому я буду добросовестно контролировать безоружных рыбаков. Пользы от этого, конечно, никакой, но на всякий случай за лишними людьми в зоне проведения операции кто то должен присматривать.
Рыбаки затеяли возню с камерой. Накачали ее насосом, бросили в воду, потом зачем то вытянули обратно. Один достал из машины манометр, померил давление в камере, покачал головой.
— Интересно, на фига им камера? — Вася тоже проявил здоровое любопытство, — Че то я такого способа не помню...
Рыбаки через штуцер стравили воздух, потом опять сунули камеру в реку.
Теперь она полностью скрывалась под водой, на поверхности остался лишь коричневый поплавок размером с консервную банку.
— Вот ни хера себе, придумали! — не на шутку заинтересовался Вася. — Сеть, что ли, собираются цеплять?
Я пожал плечами и продолжал молча наблюдать. Это Вася у нас — дремучий сибиряк, потомственный охотник, рыбак и следопыт. А я в этих делах соображаю примерно так же, как Петрушин в космической медицине.
Рыбаки между тем составили удилище в несколько фрагментов и оттолкнули камеру чуть ли не на середину речки. Поплавок неспешно двинулся по течению, в направлении моста.
В этот момент у старого переезда послышался шум приближающейся машины.
— Ага! — Петрушин кровожадно цыкнул зубом. — Внимание! Работаем по первому варианту...
Рыбаки застыли столбиками, развернувшись к переезду, перебросились парой фраз и юркнули за «Ниву».
— Вот не вовремя! — обиженно засопел Вася. — Только пацаны собрались класс показать, а тут — эти...
Из за поворота выскочил давешний «Ниссан Патрол». Мощная машина, разбрасывая шипованными шинами ошметки жидкой грязи, легко вошла в вираж, проскочила тридцать метров и сбавила скорость, приближаясь к броду.
Я пытался сосредоточиться на рыбаках. Так надо — определили задачу, умри, но выполни. Основным объектом займутся мастера.
Получалось у меня из рук вон. Взор поневоле тянулся к «Ниссану», кроме того, рыбаков сейчас видно не было, они были скрыты от меня корпусом «Нивы».
— Понеслась, — буркнул Петрушин.
На дальнем от нас фланге дважды пукнули «ВАЛы». «Ниссан» осел на правый бок, чуть развернулся вправо и, наполовину заехав в воду, встал...
Я, так и не сумев сосредоточиться на рыбаках, полностью переключил внимание на основной объект. Мгновенно высветилась рациональная мысль по моей тематике: интересно, водила имеет в копилке ощущений опыт простреленных шин или как? Каждый водитель со стажем знает, как ведет себя транспорт с внезапно проколотой шиной. Но не каждому в шину стреляли. А из тех, кому стреляли, немногие выжили. Разница, конечно, довольно незначительная: во втором случае, если пуля с хорошей динамикой, отчетливо ощущается удар в ступицу. Но вопрос далеко не праздный. От этого зависит, например, как сейчас наши подопечные покинут салон «Ниссана». Выйдут в полный рост, с недоуменными восклицаниями, или десантируются через левые двери (стреляли справа) и ползком ломанутся вдоль берега, прикрывая огнем отступление основного лица. В таком случае взять это основное лицо живьем будет довольно проблематично...
Из «Ниссана» вышли четверо вооруженных мужиков — разом, через все двери, в полный рост. Двое тут же присели на колено, направив стволы на «Ниву», водила пошел смотреть колеса. Оставшийся не у дел коренастый бородач, гладя в сторону «Нивы», негромко позвал:
— Э! Хази хок? Хара мнла ву?
И воровато оглянулся по сторонам.
Это был он самый — наш долгожданный Лечи Усманов.
Из за «Нивы» вышли рыбаки... с автоматами. Вот ни фига себе, порыбачить мужики приехали! Значит, оружие в салоне прятали. Один, дружелюбно улыбаясь, помахал рукой и воскликнул:
— Салам, Лечи!
Пу пу пук! — три головы у «Ниссана» в одно мгновение обзавелись не предусмотренными природой матерью отверстиями.
Тюк! Тюк! — рыбаки рухнули пластом по обе стороны от «Нивы». Кто то более проворный сделал мою работу. Да я и не пытался тягаться в скорости стрельбы с такими мастерами.
Больше пуканий и тюков я не слышал — видимо, Петрушин сработал в унисон с группой, — но Лечи дважды дернул плечиками. Сначала правым, как будто ушел нырком от прямого боксерского удара, затем левым, пикируя к земле. Упал на четвереньки, скрючился и завыл дурным голосом. Его автомат лежал рядом, теперь уже бесполезный.
