В первом варианте это был обычный дельтаплан. Я сам, как тот воздушный камикадзе, летал на нем и швырял на врага всяческие устройства. После первого же использования мы отказались от этого варианта как малоперспективного и опасного. Я тогда схлопотал две пули в ноги и едва не погиб. Кроме того, для дельтаплана нужна хорошая стартовая точка на значительной высоте. А враги, как показывает практика, почему то не торопятся оборудовать такие места неподалеку от своих объектов.
Второй вариант был представлен в виде радиоуправляемой модели самолета — знаете, дети примерно такими же в авиамодельных кружках забавляются, только они немного поменьше. Мы над ним крепко поработали, и был он всем хорош, но очень уж шумен. Рев моторчика было слышно за километр, и в двух случаях из трех его успевали сбивать еще на подлете. И ночь не спасала — включали прожектора, нащупывали, опять сбивали. Как Анвар ни пыхтел над мотором, существенно уменьшить звук не удавалось.
Мотопланер — конечная фаза нашей изобретательской работы. Мотор нужен только для того, чтобы поднять аппарат на заданную высоту. Потом мотор отключается, и аппарат бесшумно планирует, управляемый оператором с земли. При применении ночью — стопроцентная гарантия успеха. Опробовано неоднократно, в самых разных климатических условиях, единственное требование: стартовать надо на достаточном удалении от объекта и обязательно в ночное время.
Сомнения Аюба по поводу летных качеств отдельных деталей понятны. Вот что он увидел в ящиках: рулоны перкали (а не бумага), дюралевые трубки, мотор, две уровневые камеры, радиоэлектронный комплекс: адаптированный к воспринимаемой пассивным «маяком» частоте передатчик, навигатор, сочлененный с немного переделанной системой глобального позиционирования (натовская у нас не работает), приемное устройство с двумя парами реле и четырьмя стальными тягами, пульт оператора с джойстиком и пять датчиков: температура, давление, влажность, два скоростных — один отдельно для поправки на ветер. Программы управления были забиты в наши ноутбуки — мой и Курбана, которые за пару секунд можно было прицепить к пульту посредством обычного разъема через параллельный порт.
Резервная копия программ хранилась на двух CD. Всякое ведь бывает. Компьютер — железяка, имеет свойство ломаться в самый неподходящий момент.
При сборке всех этих деталей получается радиоуправляемый мотопланер, способный нести, полезную нагрузку до семидесяти килограмм, с размахом крыла в три метра и запасом хода в двадцать километров. То есть двадцать километров — это запас моторесурса, в режиме планирования он может парить, пока ветер совсем не изорвет перкаль. Стоит все это удовольствие немногим более двадцати штук баксов — во многом благодаря тому, что Курбан и Анвар все делают своими руками.
Но эффект от применения мотопланера, как показывает практика, оправдывает все затраты.
Скажу сразу: использовать этот агрегат мы собирались в финале, в качестве красивого завершения своей работы. Хотели бомбить здание избиркома в день референдума, в тот момент, когда по графику закроются все участки. Думаю, это вызвало бы фурор — здешние моджахеды таким вот образом еще ни разу не развлекались.
Но тут подвернулся Глебыч со своими друзьями. Это сейчас важнее. Планер у нас одноразового применения, чтобы собрать следующий, нужен материал, время и хорошие условия в стационаре. Значит, не будет эффектного финала. Будем взрывать все тихо и скромно. В общем, как обычно...
* * *
В час тридцать три пополуночи мы уже находились в трех с половиной километрах северо западнее Ханкалы, на берегу все той же вездесущей речки Сунжи. Она тут везде. Куда ни пойдешь, везде в Сунже ноги промочишь.
До линии обороны объединенной группировки отсюда было немногим более двух километров. То есть, МВЗ, НЗ и КЗ (инженерные заграждения: минно взрывные, невзрывные и комбинированные) начинались еще раньше, но траншеи, в которых тревожно дремали вражеские солдаты, находились как раз в двух километрах. У Аюба была карта Сулеймана, на которой наши разведчики нанесли подробную обстановку. Обстановка уточнялась раз в трое суток посредством регулярных разведрейдов. В этом плане, конечно, Сулейман молодец — настоящий военный.
Ночь была умеренно темная — в разрывах облаков виднелись звезды, и мы хорошо дошли по приборам: фары выключили сразу за Толстой Юртом. Ветра практически не было, вокруг стояла тишина, и опять немного подморозило. В общем, хорошая ночь для авиамоделистов любителей!
Удаление от позиций было выбрано с учетом практического опыта и на всякий случай с небольшим запасом. Ближе нельзя, услышат шум двигателя планера. Он звучит резче, чем шум мотора машины, слышен дальше. И артиллерийская канонада не поможет — там у них перерывы бывают, можно как раз попасть в одну такую паузу. На юго западной оконечности лагеря федералов методично бухали «саушки». Не путайте с «сушками» — штурмовиками «Су 25». «Саушки» — это 152 мм самоходные артиллерийские установки. Работают обычно тогда, когда есть «наводка» — координаты предполагаемого нахождения моджахедов или маршрутов их передвижения, добытые накануне разведчиками федералов. После допроса Сулеймана у местной артиллерии работы хватит до конца месяца, разведчики могут отдыхать...
Выставили боевое охранение, принялись за работу. Пока мы собирали планер, четверо моджахедов с лопатами готовили взлетную полосу прямо на грунтовке. Нам нужно было метров семьдесят относительно ровного участка, чтобы поднять аппарат в воздух. Возглавлял бригаду «дорожников» лично Аюб.
На это стоило посмотреть: амир с лопатой! Думаю, Сулейману такое и в голову бы не пришло. Аюб был радостно возбужден, покрикивал на моджахедов, презрев условия маскировки, и вообще вел себя, как ребенок, которого впервые в жизни привели в цирк и обещали показать фокусы. Такой непосредственный человек... Просто удивительно, как он мог сделать все то, что ему приписывает людская молва.
Мы собрали планер, подвесили на него девять устройств. Каждое устройство весит семь кило, причем, вопреки обыкновению, основной заряд — четыре килограмма, а поражающий элемент — только три. Так задумано.
Затем я приспособил под днище планера удлиненный заряд весом в три килограмма и соединил все устройства в коммутационную радиосеть. Курбан подключил через электронный блок пульт управления, проверил, как слушаются тяги, соединяющие реле с элеронами и рулями, вывел на монитор две картинки и сказал, что мы готовы.
Мы были готовы, а полоса — нет. Пришлось помогать моджахедам, работая ногами — лопат было всего четыре.
Наконец, полоса была готова. Мы подкатили планер в ее начало и запустили двигатель. Для непривычного уха это было настоящим испытанием: звук высокий и резкий, казалось, нас слышно в центре Грозного. Курбан тронул рукоять джойстика, планер пошел вперед, быстро разгоняясь и подскакивая на кочках.
Метров через пятьдесят он оторвался от земли и благополучно взлетел.
— Я думал, он никогда не взлетит, — пробормотал Аюб, прислушиваясь к удаляющемуся крику мотора. — Почему в другую сторону?
