– Нет, разумеется, там было что-то еще… Надо будет
взглянуть, я уж толком и не помню…
– Умоляю, Капитолина Андреевна, поймите, как интересно
было бы взглянуть на эти вещи… А вкупе с историей жизни вашей подруги могла бы
получиться целая книга…
– Вы писатель?
– Нет, пока нет, но я собираюсь написать книгу о своей
коллекции, так что…
– Ну что ж, я посмотрю, что там можно найти… И тогда
позвоню вам.
– Но когда? Когда это будет? Мне, знаете ли, хотелось
бы поскорее… Я собираюсь уезжать…
– Предлагаю встретиться завтра во второй половине дня.
Ну, скажем, часов в пять, вас устроит?
– Часов в пять? Да, конечно, устроит! А где же мы
встретимся?
– Ну, я не знаю…
– Вот что, я на машине, давайте я за вами заеду, и мы
поговорим…
– Нет, мне не хотелось бы… Не надо за мной заезжать.
– Хорошо, тогда давайте в кафе сходим, на Старом
Арбате.
– Ну что ж, это меня устроит, – согласилась тетя
Витя.
Они договорились встретиться возле гастронома на Смоленской.
Даша с Петькой ринулись в кухню.
– Виталия Андреевна, класс! – воскликнул
Петька. – Вы были просто… просто… сногсшибательны!
– Сногсшибательна? – засмеялась тетя Витя. –
Ты так думаешь?
Даша бросилась ей на шею.
– Да, тетя Витечка, Петька прав, вы были
сногсшибательны!
– А ведь этот прохвост, кажется, и вправду готов
выложить двести долларов за это черное страшилище. Что бы это значило? Может, в
таком случае нам не стоит расставаться с баулом? Кто знает, что в нем такое?
– Да, пожалуй, лучше заморочить этому типу голову, а
баул не отдавать, – задумчиво проговорил Петька. – Лавря, знаешь что,
давай-ка тащи его сюда, надо с ним хорошенько поработать, а то вчера день-то
сумасшедший был, мы и не удосужились как следует его посмотреть. Чем черт не
шутит.
– Правильно! – воскликнула Даша. – Вот будет
здорово, если мы что-нибудь интересное обнаружим, а потом еще сбагрим старье за
двести баксов, но уже пустое.
– Даша, – всплеснула руками тетя Витя. – Что
ты говоришь! Это же элементарное жульничество!
– А он, что ли, не жулик, этот тип?
– Но зачем же ему уподобляться, Даша, детка? Принцип
«вор у вора дубинку украл» – это не для интеллигентных людей!
– Да ладно, тетя Витя, я просто пошутила! –
смутилась Даша.
– Ну то-то же! Беги скорее за баулом!
Через несколько минут Даша примчалась с баулом в руках.
– Ну что там, кто-нибудь встал? – поинтересовалась
тетя Витя.
– Нет, все еще дрыхнут!
– Вот и славно. Ну, Петя, берись за дело!
Петька волновался. Ему безумно хотелось обнаружить хоть
что-то интересное в старом бауле. Но главное – не попортить его…
– С чего бы начать? – пробормотал он себе под нос.
– Петь, дай я… – вызвалась Даша.
– Погоди, я сам… – Петька решительно открыл баул.
Заглянул внутрь, запустил туда руку и начал осторожно ощупывать стенки и
дно. – Ой, кажется, что-то есть! – хриплым от волнения голосом
проговорил он и вытащил руку с зажатым в ней желтым от времени конвертом.
– Дай сюда! – закричала Даша.
– Подожди, там еще что-то.
И он вытащил какой-то белый шарик.
– Что это?
– Больше всего похоже на нафталин, – определила
тетя Витя.
Она взяла шарик с Петькиной ладони и поднесла к носу.
– Почти и не пахнет уже, пролежал, видно, тут невесть
сколько лет… Но это точно нафталин. Петя, открой скорее конверт!
Но Петька и так уже осторожно открыл незапечатанный конверт
и трясущейся от волнения и азарта рукой достал… обрывок старой пожелтевшей
газеты.
– Чепуха какая-то… – растерянно сказал он.
– Нет, не чепуха! Раз это спрятано, значит, не чепуха!
Дай мне, я сама посмотрю!
– Осторожнее, дети, вы сейчас порвете, – закричала
тетя Витя. – Петечка, а где же этот конверт был? Ты, Дашенька, его не
заметила?
– Нет, я его не видела.
– Он был за драной подкладкой, и, кстати, этот тип,
Михаил Семенович, тоже его не заметил, когда заглядывал внутрь.
– Но он, наверное, знает, что конверт должен там
быть… – задумчиво проговорила тетя Витя. – Вот что, давайте-ка
попробуем выяснить, что это за газета, за какой год и так далее…
Петька осторожно разложил обрывок газеты на кухонном столе.
– Тут заметка о премьере «Мадам Бовари» в каком-то
Камерном театре.
– В каком-то? – гневно воскликнула тетя
Витя. – Вы никогда не слыхали о Камерном театре?
– Я что-то читала, – неуверенно произнесла Даша.
– Да будет вам известно, что Камерный театр был одним
из величайших театров двадцатого века! Мне, к сожалению, уже не довелось видеть
их спектакли, но… Я слышала по радио голос его главной актрисы, как теперь
говорят, звезды… Ее звали Алиса Коонен. Однажды я попала на ее вечер в ВТО, я
тогда как раз приехала в Москву на каникулы, и мы с твоей бабушкой туда попали,
Соня была еще совсем девчонкой, школьницей, а я уже студенткой… Я этого никогда
не забуду. Коонен была совсем старая. Она играла тогда отрывки из «Федры» и из
«Антония и Клеопатры»… Надо было видеть, как эта старая женщина играла молодую
Клеопатру. Через минуту ты забывал, что она старая. У нее был совершенно
удивительный голос и странная манера говорить… Это просто завораживало… И еще
она в тот вечер читала Блока. Да, это была воистину великая актриса.
– А сейчас этого театра нет? – полюбопытствовал
Петька.
– Увы, нет, его закрыли, если не ошибаюсь, году в сорок
девятом. Он чем-то не угодил Сталину, и его прикрыли. Таиров, создатель театра,
скоро умер, а Коонен перестала играть… Людей лишили театра, а тем самым и
профессии. А в их здании теперь Театр имени Пушкина. Вот так вот. Премьера
«Мадам Бовари»? Если память мне не изменяет, это был сороковой год!
– Ни фига себе! – присвистнул Петька.
– А что там с другой стороны?
Он осторожно перевернул газетный обрывок.
– А тут сообщение о смерти… Митрофана Запольского! Это
отец Евгении Митрофановны!
– Дай я посмотрю! – Даша схватила со стола листок.
И прочитала вслух: «Наркомздрав и коллектив поликлиники № 3 с прискорбием
извещают о трагической кончине Запольского Митрофана Евгеньевича и выражают
соболезнование родным и близким покойного».
– Трагическая кончина, говоришь? Это значит, что он,
скорее всего, погиб в какой-нибудь аварии или же его убили… – медленно
проговорила тетя Витя. – Что-то я не думаю, чтобы Михаил Семенович гонялся
за такой бумажкой. Евгения Митрофановна вполне могла это хранить, но больше
никому это не нужно. И вряд ли тут что-то зашифровано.
