Даша вдруг остановилась.
– Нет! – сказала она очень твердо. – Нет,
Олька, ты ничего делать не будешь! Никогда ничего, поняла?
– Но почему?
– Потому! Я не хочу! Позвонит – хорошо, я буду рада, он
мне и вправду понравился, но ждать звонка, огорчаться, что-то вымудривать –
нет! Хватит!
– Какая ты гордая…
– Да, я такая. Теперь такая!
Они довольно долго молчали, и только перед тем, как
разойтись в метро по разным линиям, Даша вдруг сказала:
– Да, я вспомнила, он просил познакомить его с моими…
– Что? – ахнула Оля.
– Хочет познакомиться с мамой и с остальными…
– Обалдеть, Дашка! Это же просто клево!
– Поживем – увидим.
Но домой Даша прилетела как на крыльях. Ни мамы, ни Кирилла
Юрьевича, ни Стаса дома не было, а тетя Витя дремала у телевизора. Даша подошла
к зеркалу, в которое еще недавно ее носом тыкал Стас, пытаясь доказать ей, что
она очень даже недурна. А сейчас на нее оттуда смотрела такая красотка, что
Даша даже опешила: «Неужели это я? Такой я не была даже тогда, когда Юрик писал
на асфальте под окнами, что я самая удивительная…» Даша в восторге закружилась
на месте. И подпрыгнула. Как хорошо!
И тут же зазвонил телефон. Она вздрогнула. Вадим? Но нет,
это звонил Петька.
– Лавря, ну что?
Даше хотелось петь, но она взяла себя в руки и проговорила:
– Следы ведут в Братушев!
– Что?
Она быстро рассказала ему все, что узнала от Наталии
Дмитриевны. Петька выслушал ее, а потом вдруг спросил каким-то охрипшим
голосом:
– Лавря, что с тобой?
– Со мной? Ничего?
– Но я же не глухой.
– Петечка, что ты выдумываешь, я просто обрадовалась,
что опять на нашем пути возник Братушев…
– Чему тут радоваться? – недоверчиво хмыкнул
Петька. – В Братушеве твоем вы со Стасом здорово тогда обломались…
– Думаешь, и теперь обломаемся?
– Уверен. Только одно хорошо: Стас небось захочет туда
мотануть, в родовое гнездо, как говорится.
– Думаю, да.
– Ну, ладно, Лавря, я, пожалуй, спать пойду. Башка
разболелась.
– Выпей анальгинчику, – искренне посоветовала
Даша.
– Спасибо, – с трудом выдавил из себя Петька.
Интуиция ему подсказывала, что Лавря опять влюбилась, и опять не в него.
Глава XI. Влюбленный дурак
Пока Петька открывал дверь квартиры, там надрывался телефон.
«И кто это трезвонит?» – сердито думал Петька.
– Алло!
– Здравствуй, Петр!
– Здрасьте, Михал Семеныч, – сразу узнал Петька.
– Ты почему пропал?
– Я не пропал, у нас учебный год кончается, экзамены,
то да се… – вяло отозвался мальчик. Он совершенно утратил интерес к сыску.
Лавря сегодня в школе так сверкала глазами, что…
– Ну ладно, все понимаю, сам когда-то в школе мучился.
А ты как, успеваешь?
– Куда? – не понял Петька.
– Не куда, а по предметам. Как с успеваемостью?
– А, с успеваемостью нормально. Лучший ученик в классе.
– Молодец. Вот что, Петя, ты говорил с Капитолиной
насчет барахлишка?
– Не успел.
– Ну что ж ты, парень, время зря теряешь? Давай-ка
срочно звони ей и скажи, я готов заплатить по стольнику за эти фарфоровые
штучки-дрючки. Если уговоришь даму, двадцать баксов твои. – И не успел
Петька и рта раскрыть, как он сказал: – Не спорь. Десять процентов от сделки –
это более чем хорошо!
– А я и не спорю. Ладно, позвоню. А остальное вас не
волнует?
– Пока нет, а там видно будет…
– Между прочим, Дмитрий Павлович тоже этими кольцами
интересовался.
– Я знаю. Кстати, ты ему понравился, и вообще ты парень
что надо. Я ведь тогда тебя испытывал.
– Как это?
– Да я так хитро пакет заклеил, что, если б ты его
вскрыл, Дима сразу бы заметил.
– Ну вы даете! Зачем я буду чужие пакеты вскрывать?
Странные у вас представления… Если я денег заработать хочу, значит, я какой-то
совсем отпетый, да?
– Извини, Петя, как говорится, доверяй, но проверяй!
– Ладно, мне от этого ни жарко ни холодно.
– Ну нет, ты сердишься, я чувствую! Давай, дружище,
звони Капитолине. А потом мне звякни, идет?
– Попробую.
Петька понимал, что Даша еще просто не доехала до дома и
звонить ей пока не имеет смысла. Он отправился на кухню, чтобы разогреть обед,
но аппетита не было совершенно. Он машинально сжевал холодную котлету без
хлеба. «Заболел я, что ли?» Обычно он не страдал от отсутствия аппетита. Но,
прислушавшись к себе, решил, что вполне здоров. Просто настроение на нуле. «Ну
и сколько ж мне из-за Лаври мучиться? Всю жизнь, что ли? А если я однолюб,
бывает же такое? Интересно, в кого она на этот раз втюрилась? Небось встретила
кого-то у той тетки, к которой они с Жучкой вчера таскались… Наверное, внук
какой-нибудь или правнук. Да какая разница? Нет, все, я с этим завязываю,
хватит, намучился. В конце концов, это глупо. Разве мы не можем быть просто
нормальными друзьями, как с Жучкой, например? А то я скоро превращусь в эту
ненормальную рыжую Таньку, которая влюблена в Круза до поросячьего визга. Хотя
до поросячьего визга люди не влюбляются, а напиваются. Ерунда, влюбиться до
поросячьего визга тоже вполне возможно. Я вот именно так влюблен в Лаврю. Будь
у меня пониже интеллектуальный уровень, я бы сейчас башкой о стенку бился. Еще
не хватало. Нет, ничего, Петя, ничего, она уже влюблялась, а потом у тебя же на
плече рыдала. Ты потерпи, она еще повлюбляется, порыдает, а потом
поймет… – уговаривал себя Петька. – Надо только не злиться, не
обижаться, сохранять чувство юмора. О, это самое главное – сохранять чувство
юмора! Легко сказать…
Но ты же умный, Петька, и обаятельный. В мужчине это самое
главное… Ой, я вчера заглянул в какой-то роман, который мама читает, там как
раз было про самое главное в мужчинах…»
Он побежал в спальню родителей и на маминой тумбочке нашел
давешнюю книжку, она была открыта на той же самой странице, что и вчера, видно,
маме некогда было.
«– Ну и что, что Брюс некрасивый? Это неважно, зато он
добрый, великодушный, умный и очень обаятельный! А что еще нужно мужчине?
– Ничего, – согласилась Анжела, – разве что
деньги».
Петька положил книгу на место. Значит, так: доброты,
обаяния, великодушия и ума у него в избытке. А деньги… Пока Лаврю вряд ли
волнуют деньги. А когда мы вырастем, я при всех этих качествах уж сумею их
заработать! Значит, не из-за чего расстраиваться. Влюбилась? И на здоровье, я
даже рад за нее, я же великодушный!
