– Странно… очень странно, сестренка, ты не находишь?
– Нахожу, конечно, но все равно, приятно же…
– Но почему именно тебе?
– Откуда я знаю?!
– Это, Дашка, неспроста… Что-то за этим есть…
– Что? Что за этим может быть?
– Если бы я знал…
– Ну, если совсем честно, то мне это все досталось
только потому, что в течение года никто за наследством не явился. А вчера как
раз исполнился год со дня смерти старушки.
– А, ну это меняет дело, – даже с некоторым
облегчением вздохнул Стас.
– Почему?
– Потому что это не специально тебе, а, так сказать, на
худой конец.
– Фу, Стас, ты все испоганил!
– Все-таки ты еще маленькая, – засмеялся
Стас, – хоть и выглядишь, как взрослая барышня. С такой камеей и со всем
этим барахлом слово «барышня» тебе больше всего подходит. Ну и что ты со всем
этим будешь делать?
– Беречь буду. А когда стану совсем взрослой, камею
буду носить. Бинокль пригодится для театра, он вполне исправный. И эти кольца
для салфеток тоже пригодятся.
– Ага, будешь устраивать романтические ужины при
свечах, с крахмальными салфетками, на двоих! Так сказать, изысканный интим. Вот
только с кем? С Петькой? – Стас расхохотался.
– Не волнуйся, я найду, с кем мне поужинать!
– Ну, вообще-то да… С этим проблем у тебя, я думаю, не
будет. Только надо найти такого, сестренка, чтобы мог это все оценить по
достоинству.
– Главное, чтобы он умел по достоинству оценить меня!
– Ого! Ладно, Дашка, иди спать, а мне заниматься надо,
у меня сессия на носу!
Даша ушла. А ночью ей приснилось, что она пытается влезть в крохотные
туфельки, ей это не удается, а какая-то незнакомая женщина с неприятным лицом
смеется и говорит: «Чужое добро впрок не идет!»
Глава II. Любитель старинных баулов
На другой день в школе Даша спросила у Петьки:
– Петечка, ты сможешь починить этот веер?
– Дай посмотреть! Это что-то старинное, да? Где это он
обгорел?
– Не знаю.
– Он не твой разве?
– Ну, теперь мой, – довольно таинственно ответила
Даша.
– Лавря, ты чего темнишь? – засмеялся
Петька. – Где ты его надыбала?
– В наследство получила. – Даша рассказала старому
другу все, что вчера с нею произошло.
– Клево! А ты мне остальное покажешь?
– Конечно, я из этого тайны не делаю. А веер все-таки
можно починить?
– Попробую, тут в принципе ничего сложного нет. Надо
снять обгоревшую пластинку, продернуть новые ленточки и вот тут подклеить.
Просто он будет чуточку меньше, не страшно.
– Спасибо, Петечка!
– Не за что!
А вечером, часов в девять, Петька позвонил Даше.
– Слушай, Лавря, я тут занялся твоим наследством…
– И что?
– Да понимаешь ли, мне кажется, что это не просто веер…
– Что ты хочешь сказать?
– Понимаешь, тут на обгоревшей пластинке какие-то буквы
есть.
– Какие буквы? – заволновалась Даша.
– Латинские. Что там написано, не пойму.
– Какие буквы?
– Да вот я разобрал… Латинское «л», потом «а», потом
«си», «л», русское «е», дальше обгорело, а в конце опять латинское «эс», «тэ»,
«е», «эр», «е». Насколько я понимаю, больше всего это похоже на французский. Но
у нас никто французского не знает. И словаря тоже нет.
– Петька, как интересно!
– Да не то слово! У тебя французский словарь есть?
– Конечно! И потом? Кирилл Юрьевич великолепно знает
французский.
Кирилл Юрьевич – отец Стаса, Дашин отчим, работал раньше
переводчиком-синхронистом.
– Нет, Лавря, не надо пока никому ничего говорить. Попробуем
разобраться сами. И еще… я вот тут подумал…
– О чем?
– Да об этой старушке, которая тебе все это завещала…
Твоя бабушка ей о тебе много рассказывала?
– Наверное.
– Так вот, все, возможно, не так просто…
– То есть?
– Если Софья Осиповна посвящала соседку во всякие наши
детективные истории, что вполне возможно, то именно поэтому ты и стала
наследницей.
– То есть? Что ты хочешь сказать? – взволновалась
Даша. – Что тут тоже какая-то детективная история?
– Я только предположил.
– И она хотела, чтобы я ее разгадала?
– Не исключено.
– Ну и идейка у тебя, Петька! С ума сойти можно! Но я
ведь могла бы просто выкинуть этот обгорелый веер в мусоропровод…
– Ну, там, наверное, ничего такого животрепещущего…
какая-то семейная тайна, может быть, или клад…
– Клад? Размечтался!
– Да, Лавря, понимаешь ли, я и вправду размечтался.
Охота же сокровище найти, хотя вряд ли оно нам светит, вспомни, какой клад вы
со Стасом обнаружили, но я не о том… Просто ужасно интересно окунуться в
какую-то семейную историю. До того надоели эти мафии, бандюки, просто тошнит.
– Это точно! Но ведь… ты забыл, что это могло и не
попасть мне в руки…
– Но ведь попало же!
– Петька, а ты прав… Это так интересно!
– Вот что, Лавря, ты особо не распространяйся про это
наследство.
– Ну, мои уже все знают, и Ольге я сказала…
– Но больше пока никому не говори, а завтра у нас
суббота, можно я к тебе приеду, все посмотрю сам, и заодно мы в словарь
заглянем?
– Конечно, можно. Приезжай часикам к двенадцати.
– Заметано!
Даша посмотрела на буквы, записанные с Петькиных слов. Ну
нет, до завтра ждать она не будет! Еще чего! Даша помчалась в прихожую, всю
заставленную книжными полками. Ага, вот и толстый французский словарь. Через
десять минут она уже знала, что первое слово на обгорелой пластинке веера было
«ключ»! Да, тут, несомненно, какая-то тайна! Слово «ключ» на веере! Господи,
как интересно! А вот окончание фразы что-то ей напоминает… Но что? Она не могла
вспомнить. У нее от волнения даже голова разболелась, она закрыла глаза. И
вдруг, словно на экране, увидела бордовую лаковую коробку бабушкиных любимых
духов «Тайна Роша». «Mystere»! Ну конечно! Она схватила словарь, нашла нужное
слово. Так, так, mystere – тайна, секрет, загадка… Ключ к тайне! Господи, да
тут просто приведена фраза, которую обнаружил Петька. «La cle du mystere» –
разгадка. Потрясающе! Надо скорее позвонить Петьке!
