В половине одиннадцатого команда в полном составе уже пила чай в казачьем штабе станицы Галюгаевской, а Иванов по ходу дела неспешно беседовал с тутошним дежурным урядником Никифором Груздем.
Вася Крюков, ко всему прочему, жрал сало с хлебом и луком. Спросил, наглец, как вошел: а нет ли чего перекусить? Это, конечно, не хата, а штаб, но дежурный запас на всякий случай присутствовал. Никифор, слова лишнего не говоря, потащил из тумбочки шмат сала, лук, ржаную ковригу и трехлитровую банку с белесой жижей. Стаканов не было, но имелись древние луженые кружки с грязными потеками. Наверное, еще с гражданской остались. Не потеки — кружки. Жижу проигнорировали, хотя Глебыч намекнул, что после пережитого стресса сам бог велел прибегнуть. Иванов одарил Глебыча укоризненным взглядом, и тот сразу снял вопрос с повестки дня. Еще неизвестно, как все сложится. Вдруг работать придется?
Сало было прошлогоднее, желтоватое по бокам и розовое на срезе, с обильным чесночным амбре. Вася до завтра будет благоухать. Хлеб духмяный, пышный, вчера пекли. И вообще, без ссылки на обстоятельства, выглядело все это аппетитно. Петрушин, например, тоже далеко не дурак пожрать, крепился с минуту, потом тихонько подсел поближе и стал скромно пластать кусок сала своим боевым ножом. Серега, наверное, тоже кулинарно возбудился бы, если бы не события часовой давности. Наспех перевязанное левое предплечье саднило, осколком посекло... но суть не в этом. Нет, он не особо чувствительный и всякого повидал на своем коротком веку... Но те развороченные трупы были до того неаппетитные и запоминающиеся... Просто насильственно впечатались в память, и все тут. Серега решил: надо будет потом с Костей пообщаться, пусть поправит это дело; Он мастер.
Лиза, вон, морщится сидит, как бы не побежала за угол Ихтиандра пугать. Костя мрачен, не допущенный к банке Глебыч дремлет вполглаза, как обычно. А Петрушину с Васей все по тулумбасу — жрут. Серега вспомнил: Петрушин не так давно этим же ножом «духа» зарезал, на операции. И ничего, как с гуся вода. Просто люди по-разному устроены. Кто-то работает аналитиком ГРУ, а кто-то — боевым роботом русского спецназа. Каждому — свое, и всем есть работа на этой войне...
— Да, Махмуды имеются. Четыре штуки.
— Штуки?
— Ну, вы поняли...
— Поняли. И как нам теперь с этими четырьмя разбираться?
— А это, наверно, Музаев.
— Почему именно Музаев?
— Да он это, он.
— Откуда уверенность?
— Да торгаш, блин. Ездят к нему всякие. Подозрительные. Сволочь, короче, еще та. Контрик.
— Напротив, если торгаш, значит, норма, что ездят всякие. А почему подозрительные?
— И что ночью ездят — норма? Припрутся за полночь, фары в начале улицы потушат, тихо так, крадучись... А если днем, так он потом выглянет обязательно за калитку, по сторонам так — зырк! Когда Эльдар — сын его, на ихней «Газели» заезжает, он не зырит...
Да, все закономерно. В селах и станицах по эту сторону Терека всякого народу хватает. Вперемешку с русскими живут осетины, ингуши, черкесы... Но чеченцы всегда на особицу. Если уж селятся, то плотно, отдельной улицей, постепенно вытесняя соседей других национальностей. И те вытесняются. Не хотят, почему-то, жить рядом с хитромудрым горным народом...
— Угу... Понятно. Стало быть, следите за ними?
— Ну... Враги все-таки. Надо знать, что делают.
— Ясно... А что — в органы? Типа, ездят всякие, проверить бы...
— Ха! — Никифор даже развеселился. — В органы! Ну ты брякнул — как в лужу пернул!
— Гхм... — Иванов не сразу и нашелся, что ответить — впечатлился незамысловатой образностью оборота.
— Ну, извини — не так выразился, — Никифор покосился на бледную Лизу и смущенно крякнул. — Вы такие далекие от всего этого, воюете там себе... Вам проще — вот он, враг, мочи его, и все тут... Не, у нас тут не так.
— А как?
— Как-как... Ну... куплено тут все. Все у них с рук едят. Все начальство. Они ж, гады, мудрые, знают — кому чего. Это они со мной разговаривать не станут, морду воротют, как увидят. А всем, кто нужный в районе, уважение делают. И не только в районе. Вы, наверное, городские?
— Я — нет, — помотал головой сельский Вася, активно двигая челюстями.
— И что — городские? — не понял Иванов.
— Да ни хрена не знаете, вот что! Вы ж там, как в муравейнике, для вас все одинаковые. Соседа по этой... по площадке, и то не знаете. А они пользуются этим. Их там, у вас, целая армия живет. Спокойно делают свои дела, всем вашим чинушам платят. А те им за это, как у вас говорят, крышу делают. Выгодно. Хорошо платят. Тихие вроде, уважительные. Не то что наш брат... Ну и вот. У тебя в подвале оборудуют склад с селитрой, ты даже не почешешься...
— Давай к делу, — поправил собеседника слегка обиженный городской Иванов. — Как все это касается нашей ситуации?
— Касается так. У нас все друг друга знают. Эти, хоть и живут отдельной улицей, шагу не ступят без надзора. И поэтому сидят, как мыши. Они тут все на виду. Поэтому я тебе точно говорю, этот Махмуд, который вам нужен, — Музаев. Дом двенадцать по Кирова. Они тут хотели улицу переименовать в честь Дудаева, так дело чуть до стрельбы не дошло... Да это так, к слову... Короче, я покажу, как со двора выйдем.
— Ясно. Ну что ж — посмотрим.
— Да и смотреть нечего — он это! Вам помощь стволами нужна?
— Вот даже как? А вам стволы вроде как не положены?
— Да мало ли, что не положены... Обстановка такая, что без стволов — никак... Ну что, нужна помощь?
— Да мы, в общем-то, ничего такого не собирались... Так, проверить кое-что надо... Нам бы как-нибудь замаскироваться. А то нехорошо получится, если прямо так попремся. Не успеем подъехать, уже вся улица будет знать...
— Жалко, сена сейчас нету, — посетовал Никифор. — А то бы...
— Сена?
— Ну. Не пора сейчас. А то бы в телегу вас запрятали, и — айда...
Вася с Петрушиным переглянулись и прыснули. Видимо, представили себе, как бы это всю их банду упаковали в телегу с сеном. Наверное, картинка получилась бы весьма занимательная. А если репей попадет куда не надо, то местами и душещипательная...
— А! — встрепенулся Никифор, глянув на часы. — Эльдар! Вот.
— Эльдар?
— Ну, сын Махмуда. Вот вам маскировка. Лучше не придумаешь. У вас еще как минимум час есть.
— Ну-ка, подробнее...
Вот вам подробнее. Махмуд Музаев держит семь торговых «точек» по трассе Ставрополь — Кизляр. Понятно, отчего его так любят наши завидущие чинуши из органов? На «точках» тех торгуют наши девчата, осетинки и казачки. Правильный расчет, к нашим доверия больше. Но не в этом суть. Товар на «точки» развозит сын Махмуда — Эльдар. Разброс большой, времени надо много. Домой приезжает всегда около полудня. Маршрут таков: едет в Моздок — там склад у них, берет товар, возвращается, по ходу добавляет «маркитанткам», кому чего надо и составляет список, что лучше берут. Все по науке, короче. Крайняя «точка» на другом «плече» — между Галюгаевской и Ищерской, туда он попадет примерно в половине двенадцатого.
