Тут вопрос в другом. Когда речь идет о поимке либо уничтожении отдельно взятого террориста, противостоящего государству, невыполнимых задач, безусловно, не бывает. А на хитрый вопрос, почему до сих пор главных гадов не пустили в расход, есть простой ответ. Все дело в цене, которую придется заплатить за результат. Я сейчас вам сообщу мнение, несколько отличное от официального, громогласно утверждающего, что мы воюем с отдельными бандитами, а многострадальный чеченский народ здесь ни при чем. Если мало моего мнения, спросите любого русского солдата из окопа, или все того же опера, бывшего хотя бы с месяц здесь в командировке. Они обеими руками подпишутся, в этом я ни капли не сомневаюсь. Для достижения вышеуказанного результата необходимо:
а) поголовно выселить все население горной Чечни, на территории которой базируются «духи», — там не должно остаться ни одного человека,
б) осуществить крупномасштабную интервенцию на земле сопредельной Грузии, а именно — ввести войска в Панкисское ущелье и в целом в Ахметский район. Причем без предупреждения, молниеносно и внезапно, в лучших традициях Суворова;
в) публично покарать несколько сотен русских чиновников из высшего эшелона, без трепетного участия которых всего этого безобразия просто не было бы.
В процессе данных мероприятий главные гады окажутся в мертвой зоне, на выжженной земле и останутся без поддержки из Москвы. Вот тогда их можно будет отловить в двадцать четыре часа. И президент может спокойно работать по регламенту, не морщась при упоминании о каком-то там курчавом Абу.
Должен оговориться: это всего лишь мнение, его нельзя рассматривать как какой-то призыв к немедленным действиям. И чеченцы ничем не хуже других народов. Нужно уважать их средневековый родоплеменной уклад (адаты), предписывающий даже в ущерб себе кормить и защищать брата по вере, вставшего на путь джихада с неверными. Нужно не притягивать за уши призрачную тень русско-чеченской дружбы, а правильно понимать трехсотлетней выдержки ненависть нохчей против Российской империи, которая когда-то имела неосторожность солдатским сапогом ступить на землю Кавказа. Речь, напомню, идет всего лишь о том, какой ценой мы должны заплатить за полную ликвидацию главных гадов. То есть вопрос сугубо риторический.
Поэтому все останется как прежде. Платить мы не будем. Мировое сообщество нас не простит за это, да и сами мы люди цивилизованные, не можем даже в страшном сне представить, что в один прекрасный день могли бы устроить все вышеперечисленное только лишь для поимки либо уничтожения нескольких десятков негодяев. И не надо тыкать нашим силовикам на их некомпетентность. Повторяю: работают. Ловят, мочат, ссорят с коренными — по мере возможности и с учетом местных факторов, глубоко не понятных и чуждых жителям Центральной России...
Ладно, у нас ведь не лекция по «эстетике» локальных конфликтов, вернемся к нашим курчавым баранам иноземного происхождения.
Итак, Витя попросил поднапрячься и до седьмого июня показать какой-нибудь результат. А что у нас седьмого? Да ничего особенного: амнистия вступит в силу. Амнистия для арабов — извините, что серпом по причиндалам. Многие сомневающиеся нохчи, уставшие кормить вшей в горах, покинут их стройные ряды, бойцов станет меньше. Поэтому они и лютуют. До седьмого будут рвать и расстреливать все подряд. Потом, после седьмого, это уже не будет иметь смысла, и они успокоятся.
Согласитесь, идея Вити не лишена смысла и практически рентабельна. Сейчас пик активности боевиков, можно кого-то поймать, отследить, в общем, ухватиться за какие-то «концы». Это понятно даже сугубо с тактической точки зрения. Если мимо засады едет колонна и враг не проявляет активности, никто его и не заметит. Враг начинает стрелять по колонне, перемещаться, действовать — в этот момент грамотный командир может определить численность супостата, огневую мощь, маневр и намерения. И предпринять какие-то действия.
После седьмого ребятки опять залягут на дно, поди поищи те концы. А у нас вдобавок имеется совсем уж уникальный шанс из ряда вон. Это затаившаяся где-то на сопредельных территориях смертница Земфира, в комплекте к которой должен прилагаться куратор. Куратора при правильном подходе можно взять живым, уколоть чем надо, по полной программе выпотрошить и получить «мостик» к Абу.
Уникальность Земфиры состоит в том, что она еще жива. Шахидки — это звезды после смерти, известными они становятся лишь по совершении теракта. А живая смертница — это та самая ниточка, что при умелом использовании может помочь размотать весь клубок и добраться до самой сердцевины. Подумаешь — спрятали. Ищите, ищите! Закопайтесь по уши, упритесь рогом, но найдите. Дело того стоит...
* * *
Помните, Иванов сказал что-то типа: «...До Музаевых мы доберемся, это не проблема...»? Это полковник маленько погорячился. Не продумал все возможные варианты развития событий.
На следующий день, когда мы в полном составе и при поддержке местной милиции заявились в Цоцин-Юрт (это вполне мирное село чуть северо-восточнее Аргуна, иногда его можно посещать в светлое время без поддержки с воздуха), выяснилось, что Музаевыми тут и не пахнет.
Плохонькую усадьбу Музаевых деловито обживала семья беженцев, вернувшаяся из ингушского лагеря. Хозяев они вообще никогда в глаза не видели. Так бы мы и уехали не солоно хлебавши, но оказалось, что у сопровождавших нас милиционеров тут есть хорошие знакомые. Кунаки, одним словом.
Пообщавшись со знакомыми милиционеров, мы узнали примерно следующее. Семья была довольно большая, все взрослые мужчины в первую и во вторую войну сражались с русскими. В результате их убыло примерно наполовину. Потом Музаевы некоторое время состояли в конфликте с ныне действующим правительственным режимом — о причинах нам не сообщили, — в связи с чем имел место еще ряд летальных исходов. На начало сего года в семье осталось всего восемь человек (перечисляю не по возрасту, а по главности персон, как принято у чеченцев): третий по счету брат Рашид — тридцати лет, самый младший брат Нургали — тринадцати лет, мать, две сестры, жена Рашида и двое его дочек до восьми лет. Рашид, оставшийся единственным кормильцем, от военных действий отошел в конце две тысячи первого года. Ввиду конфронтации с режимом достойный заработок найти он не мог, семья бедствовала. В начале января выдали старшую дочь Земфиру за араба. Выдали не по любви и не от хорошей жизни: просто за девчонку арабы давали неслабый бакшиш. А девчонка была — загляденье!
— Фотографии остались? — вовремя отреагировала Лиза, внимательно слушавшая беседу милиционеров с местными (они на чеченском говорили).
Фотографии у Рашида, пояснили Лизе. В селе не принято чужих фотографировать, только семейных, своих...
В общем, выдали Земфиру. Сразу после этого последовало обострение и без того непростых отношений с «красной» администрацией... Дальше — слухи, соседи видели издалека, что-то слышали, что-то домыслили... В общем, приехал якобы товарищ на хорошем джипе и стал требовать, чтобы Рашид поделился деньгами, полученными за сестру от арабов. В противном случае обещал привлечь за пособничество ваххабитам. Рашид с товарищем тем повздорил и немного посвоевольничал с дедовским кинжалом. Товарищ и двое сопровождавших его телохранителей по непонятным причинам умерли на месте. Видимо, от великого огорчения по поводу неприятия их суровых, но справедливых требований строптивым соплеменником. А товарищ вроде бы был из той категории, что его даже пальцем трогать не стоило.
