— Думаю, это нулевой вариант, — поторопил полковника Петрушин. — Сейчас закончит омовение, будет молиться. У нас несколько минут, чтобы принять решение.
— Ладно, пусть будет так, — согласился полковник. — Но мне нужен источник. Кровь из носу! Попробуйте сберечь хоть одного. Желательно старшего.
— Ничего не обещаю, — Петрушин не стал обнадеживать шефа. — Далеко, ветки мешают. И много их. Но мы попробуем.
— Я верю в вас, — в шепоте полковника звучала надежда. — Вы — лучшие. Ничего не надо?
— Медиков, может, подтянуть... — а вот в голосе Петрушина звучало сомнение. Какие, в задницу, медики, если кто-то успеет привести в действие пояс? — Чекистов предупредите на всякий случай. И пара «санитарок» пусть сюда едут. Все, до связи...
Женщина за машинами молилась. Всю ее видно не было, только руки простертые перед собой, да склоненную голову в платке. Глубокий поклон, руки обхватили колени... голова пропала. Вот она распростерлась ниц — молитва недолгая, скоро закончится... А сумка пока что мирно лежит на капоте...
— Как толстого видишь? — прошептал Петрушин.
— Нормально, — Вася чуть сместился влево и поудобнее приложился к прицелу.
— Левое плечо. Я — правое. Серый, брось камеру. Правое плечо Алихана. Я подключусь. Потом — перенос на водилу Алихана. На снос. Вася — сразу перенос на водилу толстого. На снос. Я бабой займусь. Понятно?
— Понятно, — мы с Васей синхронно кивнули.
— Толстый — нужен, — подчеркнул Петрушин. — А то полковник нас на куски порвет. Алихан и баба — так, если получится...
Женщина показалась в секторе — выпрямилась и села на левое колено.
— Понеслась, — буркнул Петрушин.
Наши «ВАЛы» вразнобой плюнули свинцом. Коренастый мужик сильно дернул плечами и попятился назад. Мой «объект» — Алихан, тоже дернул плечиком, его отбросило на машину. А Васин «объект», водила коренастого, сразу не умер: рухнул в траву, и, привалившись к борту машины, судорожным движением достал что-то из кармана...
— Твою мать... — всхлипнул сумевший что-то рассмотреть Вася. — Вспышка с фронта!
Мы мгновенно ткнулись носами в землю и водрузили руки на голову. Въелось в кровь — так учили.
Бу-бух-ххх!!!
Рвануло так, словно авиабомба сдетонировала. Мне больно тюкнуло в левое предплечье, в рукаве стало горячо. Спустя секунду на голову посыпались срезанные осколками ветки.
— Что там? Что?! — захрипели рации страдающим от неизвестности Ивановым. — Да подайте голос кто-нибудь!
— По-по-по... — пробормотал Петрушин, вскакивая и бросаясь к месту встречи.
— Был взрыв, мы все живы, — на бегу сообщил я в рацию. — Подтягивайтесь сюда...
Сосредоточившись на коренастом, мы упустили его водилу. Вася не попал в голову, и на последнем издыхании этот мерзавец привел в действие пояс, видимо, пульт был у него. Впрочем, сейчас это уже было неважно, кто неправильно стрельнул и на ком неверно сосредоточился...
Все четверо были мертвы — от троих вообще мало что осталось. Бензобаки, видимо, рванули одновременно — сейчас остовы машин горели жирным пламенем.
Женщина не умерла, но даже дилетанту было ясно — это ненадолго. А мы не дилетанты. Мы знаем, что с такими ранами люди живут пару десятков минут — при условии, если сразу и обильно вкатить обезболивающее.
Я достал из нарукавного кармана сразу два шприц-тюбика с промедолом и склонился над окровавленным телом, бьющимся в конвульсиях. Женщина пристально смотрела на меня, шевеля губами, зрачки ее глаз были сильно расширены
[1]
. Петрушин, направивший было ствол в голову женщины, дико вытаращился и пожал плечами. В глазах своею боевого брата я прочел безразмерное удивление.
— Источник, — пояснил я, вкалывая промедол в плечо женщины.
— Ты сдурел. Серый?
— Больше никого не осталось, — я вколол второй шприц-тюбик. — Минут двадцать будет жить.
— Ну ты садюга, Серый, — Петрушин покачал головой и убрал ствол. — Я посмотрю, что она тебе скажет...
Я не садюга. Я офицер-аналитик ГРУ. У меня работа такая. Все «источники» мертвы, остался один и ненадолго. Вернее — одна. Умирающая женщина в пограничном состоянии. Все сдерживающие факторы на нуле, осознание неотвратимости смерти может повлечь нередко встречающийся парадокс «последнего покаяния». Особенно, если удалить из поля зрения все враждебные объекты и поместить рядом какое-то подобие родственной души. У нас такое подобие имеется...
Минут через пять подтянулись наши. Я наскоро объяснил ситуацию. Костя тут же стал составлять вопросник. Лиза сбросила камуфляжную куртку, оставшись в футболке, накинула на плечи то самое покрывало, на котором молилась шахидка, и на миг стала штатской дамой. Была наша штатская дама бледна как смерть, старалась не смотреть на развороченные трупы и вообще трепетала ноздрями. Я предложил ей нюхнуть нашатырю, но она дернула плечиком — справлюсь, мол, и не такое видывала. А то, что покрывало в пятнах крови, даже не заметила...
Еще через пару минут вопросник был готов. Костя — мастер, в пиковой ситуации мозги у него соображают на порядок быстрее. Лиза включила диктофон, взяла вопросник и присела рядом с умирающей. Мы отошли подальше и тоже присели, чтобы нас не было видно.
— Виноваты, — покаянно склонил голову Петрушин. — Хотели как лучше. А получилось...
— Да ладно, — отмахнулся Иванов. — Живы — и на том спасибо. Кто ж знал... Перевяжи пока Сергея, весь рукав мокрый.
Петрушин деловито забинтовал мне предплечье. Рана, слава богу, оказалась совсем пустяковой...
Некоторое время мы молчали, прислушиваясь к беседе. Лиза общалась с женщиной на чеченском, та ей что-то отвечала — порой были слышны членораздельные фразы...
— Чего говорят? — шепотом спросил взъерошенный Вася.
— Потом, — буркнул я. — Запись послушаем. Невнятно как-то...
Голос умирающей звучал низко и протяжно. Говорила она медленно, выстанывая каждое слово, и временами повторяла, как заклинание:
— Проклинаю... Проклинаю... Проклинаю...
Лица Лизы я не видел, она сидела к нам спиной. Но плечи нашей «штатской» дамы как-то подозрительно вздрагивали, а ее левая рука все время находилась у лица. Похоже, дама едва сдерживала рыдания. Все-таки надо было нюхнуть нашатыря, зря отказалась. Кровищи вокруг, как в убойном цехе, обезображенные трупы валяются, у тебя на глазах тяжко умирает молодая женщина, по сути, еще совсем девчонка... А ты сиди, как пень, и пытайся вытащить из нее последние крохи информации. Потому что так пожелали большие и сильные мужики, которые сами сделать это не в состоянии. Тут поневоле напрашивается сравнение: эту несчастную, которая очень скоро умрет, на дело направили такие же сильные и бессердечные мужики...
