Доктор будет весь дрожать.
Он боится – подползут
И башку ему снесут...
Да, мы с Васей уже сиживали в засаде, так оно и было. Он считает, что ночь – самая безопасная пора, если днем не засветил лежку и ничем не обнаруживаешь своего присутствия. Поэтому с наступлением темноты дрыхнет. Все равно, говорит, ты спать не сможешь, «труситься» будешь. И точно – не сплю, всю ночь боюсь. Кажется, что кто-то ползет, шорохи повсюду какие-то левые...
...Утром доктор ляжет спать,
А я буду сгущ сосать!
– Ну ты акын!
– Не понял... Куда?
– Не куда, а где. В казахской степи. Это такой степной менестрель, поэт, то бишь. Творит в сугубо утилитарном аспекте. То есть, что вижу, про то и пою. Типа: еду на коне, зад чешется, небо, мухи, степь...
– Да сам ты такой... О!
– Что еще?
– Концовка! Пришло вдруг...
– Типа – накатило?
– Ну да. Знаешь, как озарение...
– Да ну тебя на фиг с твоим озарением! Обещал лирику, а сам...
– Да вот концовка – как раз лирика. Это про завтра, типа, как худший вариант. Мы же должны учитывать худший? Должны. Вот, слушай:
...Если нас не сменят к ночи,
Ловкий Вася жрать захочет.
Очень грустный он сидит
И в пустой рюкзак глядит.
Приходи к нам, моджахед,
Званым гостем на обед.
Мы наделаем котлет и рулет,
Отдадим родне скелет...
Гхм... Вот и все.
– Да, Вася...
– Рулет – это не который из теста, – аппетитно сглотнув слюну, уточнил Вася. – Знаешь, бывают такие мясные рулеты, но не в армии. На «гражданке» их жрут...
– Вася, это уже патология. У меня есть хороший знакомый – отличный психиатр...
– Ну, это с какой стороны посмотреть, – легковесно отмахнулся Вася. – К примеру, аборигены исполнили Маклахо-Миклуя...
– Кука, Вася, Ку-ка!
– Ну, Кука – без разницы. Исполнили, короче. И сожрали. На хрена, спрашивается? Харчей у них там хватало, Серега рассказывал, типа: рыба, бананы, птицы всякие, крокодилы и прочие кальмары. Вот вопрос: на хрена? А потому что он был могучий и добрый. У них там было так по понятиям: кого сожрал, вся его сила к тебе переходит. А еще они печень ели у врагов...
– Вася! Откуда это у тебя? Ты же ведь не абориген!
– Да, я – нет. – Вася как-то неопределенно вздохнул. Мол – нет, а мог бы...
– Ну так и зачем тебе это?
– Это дико, да?
– Естественно.
– Мы их осуждаем, да?
– Да сто лет они нам не упали! Никто не осуждает – это их образ жизни. Это просто дико – и все тут.
– Вот... – Вася назидательно поднял вверх пальчик, призывая к вниманию. – Вот. В этом-то все и дело.
– В чем дело?
– В том, что это для нас дико. А для них это – образ жизни. Не понял?
– Ты мне будешь лекции читать?!
– Нет, не буду. Ты умный, это факт. Но они, аборигены, себя дикими не считали. Для них, думаю, было дико, что другие не ели людей. Это, типа, моветон, дурные манеры.
– Я рад, что ты запомнил такое замечательное словцо...
– Да хрен на то словцо. Тут суть важна. Мы и чечены – как те аборигены и европейцы. Что для этих норма – другим дико. И наоборот. Для нас дико: людей воровать, все подряд грабить, головы отрезать и кровная месть. Для них дико: водку жрать, слово не держать и что многие мужики забыли, что такое мужиковское достоинство. Вот так.
Интересно... Далекий от замысловатых умствований Вася вдруг ударился в философию, на ровном месте, что называется, и думает едва ли не в унисон со мной. Я только что примерно в том же направлении мыслил. Что это – ментальная связь от долгого совместного проживания?
– Увы, Вася, вынужден тебя разочаровать. Ты ничего не открыл... Это вовсе не ново. Мыслящие товарищи давно об этом говорили. Чечены живут в своем родоплеменном, средневековом укладе. А мы, внуки бездарей, убивших и прогнавших в другие страны весь цвет нации, ушли на три столетия вперед. Вперед – это не значит к лучшему, просто ушли, и все тут. И все время навязчиво пытаемся подтянуть их средневековье под свою урбанистическую планку. Удивляемся, почему это они не хотят подтягиваться, негодуем, что их рутинная система оказывается сплошь и рядом жизнеспособнее нашей, и при этом забываем, что вот это неприятие и отторжение происходит уже лишь потому, что мы для них в первую очередь – оккупанты. Вот уже двести лет оккупанты. Ну и вот – результат мы видим. И еще, Вася...
– Что?
– Если бы чечены были аборигенами, они бы не стали есть федералов.
– Это почему?
– Ну, по крайней мере, подавляющее большинство федералов. Так, пару взводов бы употребили...
– Почему, почему?
– Потому что Кука съели, чтобы быть «...сильным, смелым, добрым – вроде Кука...». А среди нас таких очень немного. То есть почти поголовно все бы выжили.
– Ну, это понятно. Но Петрушина точно сожрали бы. А тебя – тем более. А я, тупой и мелкий, остался бы. Гы-гы... А я бы съел Мовсара.
– Ну, Вася... – Я даже не нашелся что и сказать. – Он еще молод, неизвестно, что из него получится.
– Он умный, – уверенно заявил Вася. – Он очень умный. Как ни крути – всех нас обманул. И тебя в том числе... кстати, ты человечину пробовал?
– Гхм-кхм... Вася, я что, похож на людоеда?! Вот ты сказанул!
– А Глебыч пробовал. – Вася плутовато подмигнул. – Скажи... Глебыч похож на людоеда?
Да, Глебыч... Ветеран Глебыч в Афгане был в плену и, судя по слухам, кого-то там ел. Но не так, как аборигены – чтобы приподняться, а просто потому, что хотел есть и вообще хотел выжить. Думаю, не всякий сумел бы – вот так. Подавляющее большинство людей предпочтут умереть от голода, но не станут есть особей своего вида. И вообще, компашка у нас подобралась еще та. Если каждого детально рассматривать, черт-те что можно выудить в «истории болезни»...
– Видишь, как все непросто. – Вася опять подмигнул. – Вроде бы, чего меня в аборигены понесло... А и в наше время, среди нас...
– Может, закруглим тему? – предложил я. – Ты вроде не голоден, а тематика какая-то кровожадная, просто в дрожь бросает.
– Давай закруглим, – легко согласился Вася. – Пока болтали, у меня тут опять пришло... Не-не, это точно лирика, я те отвечаю...
– Вася – в блокнот, – я был непреклонен. – За один сеанс три стиха подряд – я не вынесу. Передоз может наступить. Запиши, обработай, всякую дрянь вымарай – типа «падл» и прочих «п...цов». Потом зачитаешь.
– Годится...
