Нет, дорогой, можешь не волноваться, мы тут — не ваши дембеля там! Все чисто по-мужски, никаких приколов. Суровые воины, лучшая в мире религия — как-нибудь муллу поймаем в долине, он тебя просветит подробнее. Ну?
Да че там — можно. Только, того… шкурку обрезать — боязно. Стакан водки дадите?
Ха-ха — уморил! Это успеется, пока готовься. Живи, вникай, язык учи, служи общему делу. Вот тебе Коран с переводом, тренируйся. Но — по ночам. А в данный момент — вот тебе инструменты и шагом марш миномет ремонтировать!
И зажил Вася на вражьей базе. Но жил он там недолго. В первые же сутки разобрался с системой охраны, сделал вывод: просто так удрать не получится. Нормальные «духи» попались, хорошие солдаты. Тридцать процентов личного состава постоянно бодрствуют (всего на базе около сотни бойцов), на четырех точках по периметру дежурят снайперские пары, как стемнеет, включают ночную импортную оптику. База располагается так, что на километр вокруг все просматривается, и сектор наблюдения каждого поста перекрывается двумя другими. В общем, чтобы затушить сразу три поста, к Васе в комплект нужно как минимум еще четверо хорошо обученных воинов.
Однако надо что-то делать — не чинить же, в самом деле, минометы «духам»! Сориентировался Вася на местности (перед сдачей в плен карту этого района наизусть вызубрил), «привязал» базу к системе координат и на вторую же ночь относительно свободного содержания проявил склонность к суициду. Кто не в курсе — в армии так самоубийство обзывают.
Дождавшись «собачьей вахты»
[9]
, прихватил наш хлопец молоток, вылез из своей норы — типа, до ветру, подкрался к северному посту и затаился.
Сидят двое в окопе, что на самой верхушке перевала, не спят. Один в прицел местность созерцает, другой по «кенвуду»
[10]
радиоперехватом балуется. Перекличка у них в 00 каждого часа — еще раньше заприметил, так что времени навалом.
Скользнул Вася в окоп и с ходу произвел два снайперских удара молотком — только черепа хрустнули. Нашарил впотьмах обмундирование на остывающих трупиках, экипировался под завязку, с одного ботинки снял
[11]
— всего-то на номер больше.
Ну вот, жить можно. Осмотрелся разведчик через импортную оптику, оценил ситуацию. Сектора восточного и западного постов на треть врезаются в полосу наблюдения поста северного. Грамотный командир у «духов», все продумал. Пока расшлепаешь один пост, второй обязательно подымет тревогу.
Горько вздохнул Вася: да, жить, конечно, можно, но… недолго. До следующей радиопереклички.
— Тридцатый — Крюку, — прорезался Вася, выставив частоту начальника артиллерии группировки. — Держи площадь…
И назвал координаты базы «по улитке» — с точностью до десятка метров.
— Давай изо всего, что есть, сосредоточенным, без пристрелки. Координаты — верняк.
— Да в рот вас по носу, дорогой друг, — вполне резонно отреагировал сонный артиллерист. — Ходют тут всякие…
Реакция глубоко оправданная: мало ли кто там шалит в эфире? О Васиной миссии знали лишь единицы, боялись утечки информации.
— Позвоните в разведку, возьмите подтверждение, — попросил Вася. — Только быстро! В любую секунду на частоту сядут — если уже не сидят. Я вас прошу, активнее двигайте локтями!
— Это точно ты? — артиллерист никуда звонить не стал, но слегка засомневался — рация, разумеется, искажает голос, но интонация и стиль речи показались знакомыми. — Ну-ка, скажи еще что-нибудь?
— Шевелите булками! — разъяренно зашипел Вася. — Каждая секунда дорога! Не заставляйте меня думать, что артиллерия — это жопа группировки!
— Это ты! — обрадовался артиллерист. — Ага! Щас дадим — мало не покажется.
— Вот-вот, — заспешил Вася. — Бросайте меня, звоните на батареи. Дайте из всего, что есть, и долбите без передышки, пока не рассветет.
— Ты что — прямо на координатах?
— Ага.
— Ты что — самоубийца?! Давай, отходи — щас начнется! У тебя есть пять минут, чтобы добраться до ближайшего укрытия.
— Ага. Все, отхожу — удачи вам…
А отходить-то некуда, сами понимаете. Если до начала артналета сунешься вниз с перевала — снайпера в четыре смычка из тебя решето сделают. Обратно в лагерь — получим фарш без упаковки. Представьте себе, что тут будет твориться, когда начнут засаживать сразу с трех десятков орудий, с частотой 5–8 выстрелов в минуту!
Вася отложил рацию и автоматически, по привычке, начал считать. Нормативное время — пять минут. Обратный отсчет. Начинаем с трехсот и — вниз. Если до единицы ничего не придумали, принимаем православную позу упокоения (кто не в курсе — это лежа на спине, руки скрещены на груди, глаза закрыты, пульс отсутствует, температура тела равна температуре окружающей среды).
Посмотрел разведчик через оптику еще разок, ощупывая смятенным взором прилегающую местность. Ближайшая складка, способная реально защитить от разрыва гаубичного снаряда — в трехстах метрах ниже поста, если по дороге рвануть из лагеря. Прямо сейчас ломиться нельзя, смотри выше. А когда засвистит, уже поздно. Услышал свист, считай — секунд через десять рванет. А тут нужна как минимум минута.
Прикинул Вася: и так плохо, и этак дело дрянь. Ситуация — полный тупик.
— Двести шестьдесят… Вот это жопа, так жопа, — скорбно прошептал Вася. — Последняя жопа уходящей зимы. Обидно-то как! Свои же и заколбасят!
И вдруг нащупал в трофейной «разгрузке» огрызок сигары, зажигалку и плоскую бутылку с хорошо пахнущим алкоголем.
— Двести сорок девять… Оп-па! Ну-ка, ну-ка… Зажигалка металлическая, массивная, на ощупь — как будто фирменная зиповская. Горцы любят баловать себя шикарными вещицами. Сидит себе на пастбище, пасет баранов, смолит гаванскую сигару по двадцать баксов за штуку и прикуривает от «зипы». Класс! И между делом прихлебывает с горла «Белую лошадь».
Курить и пить виски Вася не собирался — обстановка как-то не располагала, а между делом более подробно обыскал трупы. Снял с поясов боевые ножи, достал из нарукавных карманов курток два ИПП
[12]
и на десять секунд напряг лоб.
— Двести тридцать один… А почему бы и не попробовать? — решил разведчик спустя десять секунд. — Все равно помирать — хоть так, хоть этак.
