— Находиться здесь, ждать решения, — распорядился комдив. — После доклада покончим с вами. Вернее, извиняюсь — закончим… тьфу ты… Ну, в смысле, определимся по вам окончательно. Можете в столовую пройти, вас чаем напоят…
* * *
Долго ждать не пришлось, «покончили с ними» буквально в течение сорока минут.
Комдив, прокурор и местный главный чекист (подъехал-таки, не удержался) доложили по инстанции, тут же получили первые заочные поцелуи. В ближайшее время были обещаны более ощутимые ласки, а местами и вовсе в извращенной форме. То есть завтра с утра из Москвы прилетит объединенная следственная бригада Генеральной прокуратуры, ФСБ и МВД (Внутренние войска у нас подчиняются МВД).
Предварительно деяние было квалифицировано как террористический акт, окончательный диагноз даст следствие. Руденко и его подельников подали в розыск. Подельников — как террористов, причастных к взрыву электрички 3 сентября на перегоне Подкумок — Ессентуки. Иванов делиться видеозарисовками не счел нужным, там все равно далеко и некачественно, для ориентировок не пойдет, просто дали приметы и указали на возможную связь: ментов, которые «крыли» дагестанских дальнобойщиков.
С Руденко поступили более лояльно. В розыск он был объявлен не в качестве преступника, а как ветеран боевых действий, страдающий временным помрачением сознания и ретроградной амнезией с манией преследования, а потому опасный для общества. Мало ли, вдруг враги примерещатся, стрелять начнет на ровном месте? Потому, если где обнаружат, надо немедля звонить и не рисковать попусту.
А по негодяям, из-за которых все это приключилось, определились просто и безапелляционно: разоружить и под арест. До окончания следственных действий.
Негодяи, как вы, наверное, догадались, это Иванов с командой: Искать их не надо, они под рукой, бери и арестовывай.
— Спасибо, Родина, за все!!! — с надрывной грустью продекламировал Вася Крюков, сдавая оружие оперативному дежурному. — Ты всегда любила своих детей… в разных позах.
— И совсем без контрацепции, — поддержал Костя Воронцов и на правах старого приятеля поправил оперативного дежурного. — Ты, Митя, подпись поразборчивее ставь. Я потом скажу, что именно ты у нас оружие принимал. А то знаем мы ваших — потом концов не найдешь…
Да, к тому моменту Костю с Лизой привезли в дивизию — спасибо, местный главный чекист распорядился. И даже ничего у них не отобрали. Кстати, Иванов, вручив из благих побуждений Косте спутниковый телефон для экстренной связи со спецпредставителем, подложил психологу здоровенную свиноматку. Милицейские товарищи, прибывшие на место происшествия, не обратили внимания, а приехавшие вслед за ними чекисты сразу прицепились. Откуда у простого военного такая шикарная труба? На фига она ему? А простой ли он военный после всего этого?!
Косте пришлось выложить весь запас своей академической мудрости, чтобы доказать дотошным ребятам, что он именно простой военный, а труба — не собственность, а инвентарь, выданный для оперативной работы. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы на месте Кости — мастера по переговорам с преступниками был бы, допустим, Петрушин — мастер по эффективному уничтожению живой силы противника. Мастер-то он мастер, но жуть как не любит дурных вопросов и не утруждает себя нормами приличия, когда ему кто-то не нравится.
Итак, дежурный принял оружие команды под роспись, членов команды покормили ужином и отвели… на узел связи.
— Это что, шутка такая? — угрюмо поинтересовался Иванов, наблюдая, как солдаты тащат в здание узла матрасы и одеяла.
— Была команда — сюда, — пояснил дежурный.
— Ну, Митя, это просто здорово! — одобрил Костя. — Виноватые вместе с трупами. Это в наказание, да? Неплохая идея!
— Да ну, какие трупы! — дежурному было неловко — как-то вовсе не по-приятельски все получалось. — Трупы опечатаны. В смысле, особый отдел опечатан. И коммутаторская опечатана. Там два поста стоят. А тут, в коридоре, еще четыре кабинета, пустые. Там тепло, места много, я распоряжусь, чтобы вам телевизор притащили. Вы не думайте, я не…
— Да ладно тебе, Митя, — буркнул Петрушин. — Что мы — не понимаем? Служба есть служба…
В общем, разместились без особого комфорта, но ничего — переночевать можно. Под окнами — спецназ, в коридоре — два поста: суровый боец с рацией у входа в коммутаторскую, не менее суровый — у двери особого отдела. Связисты с окна решетку сняли, ходят к себе через окно, помещение у них перегорожено деревянными щитами, в тамбуре и аппаратной — место происшествия.
А особенно трогательно в этой ситуации выглядел приказ на службу. Приказ смене отдавали прямо под окнами кабинетов, где разместились наши, все было слышно, и присутствовали там, в числе прочего, такие многообещающие выражения… Вот выдержки:
«…заступить на службу по охране и обороне места происшествия, с задачей: не допустить… В случае попытки побега арестованных оружие применять без предупреждения…»
— Класс, — оценил Костя. — Это по-нашему. Сугубо армейский юмор.
— В общем, ничего сложного, — вполне серьезно заметил Петрушин. — Ножи не сдали — как раз пригодятся. Мы с Васей передушим весь караул за две минуты, никто и не пикнет.
— Это мысль, — одобрил Вася. — Может, не будем сидеть тут и дожидаться…
— Совсем сдурели? — Иванов укоризненно покачал головой. — Запаситесь терпением, через час все будет по-другому. Костя, садись, будем думать, как половчее подать материал…
* * *
Спецпредставитель по ЮФО приятно удивил Иванова еще при первом знакомстве.
Во-первых, молод. Всего тридцать с небольшим, а уж так высоко забрался. Крепко сидит в обойме, судя по отзывам, далеко пойдет.
Во-вторых, страшный хулиган и циник. Никакого чинопочитания, людей оценивает только по деловым качествам, генералитет и высшее чиновное сословие считает ярмом на шее прогресса, пережитком застоя. Мыслит настолько вольно, что военного человека, воспитанного в лучших традициях зрелого социализма, в оторопь бросает!
В-третьих, конкретен до безобразия. У нас ведь в армии как привыкли? «… За истекший период проведена всеобъемлющая и полномасштабная работа по искоренению и стабилизации, выработаны методики усовершенствования, расширения и активизации…» Или так, более приземленно: «…в ходе боестолкновения с бандформированием численностью около сорока человек около десятка боевиков были уничтожены, остальные рассеяны, со стороны ФС потери незначительные. На месте боестолкновения было обнаружено огромное количество гильз, два отстрелянных футляра от «РПГ-26», два автомата и два трупа боевиков. Также были обнаружены многочисленные следы крови, окровавленные бинты и множественные следы волочения тел по траве, что позволяет с уверенностью сказать: остальных убитых боевики вынесли с поля боя…»
А тут — никаких общих рассуждений, дайте голые цифры, факты и логическое обоснование всех последующих шагов. «… Около десятка, это сколько конкретно? Бинты можете затискать себе в любое место — по вашему выбору, гильзы, следы крови и волочения — туда же. Два трупа, значит, так и скажите: два боевика убиты, чего вы там все время сочиняете? А что такое «рассеяны», ну-ка, поясните предметно? Убиты, пропущены через мясорубку и рассеяны по полям в виде удобрений? Нет? Ах, вот как! Рассеяны — значит просто разбежались во все стороны, кто куда! Так на кой хер нам ваше «рассеяны»? Они в любой момент соберутся обратно, как только выйдут из опасной зоны. Вы это «рассеяны» впредь вообще не употребляйте, скажите просто: напоролись на бандгруппу, с перепугу палить начали, укокошили двоих, остальных упустили. Упустили ввиду личной недотепистости командиров и слабой обученности бойцов…»
