По обеим сторонам коридора, метрах в пяти от выхода из холла — две совершенно одинаковые дубовые двери. Расположены они одна напротив другой, и знаете, глядя на них, возникает такое странное чувство… Будто они смотрят друг на друга, насупившись, исподлобья и вообще враждебно…
На диване желтой кожи, у потухшего камина, сидел, положив нога на ногу, солидный мужчина лет пятидесяти — в темной «тройке», накрахмаленной белой рубашке и черных лакированных туфлях. Вензелей «РГ» я на нем не заметил, зато обратил внимание на добротно серебрившиеся виски. Как червленое серебро на запонках и заколках у секьюрити. Не иначе товарищи в тон подбирали.
Мужчина читал газету, когда мы вошли, лишь едва взглянул в нашу сторону.
— Ну что там? — негромко, почти шепотом спросил Николай, покосившись в сторону коридора.
— Да пока нормально, — так же тихо ответил мужчина.
— Азаров долго был?
— Да тебе, поди, доложили…
— Сказали, что уехал сорок минут назад.
(Ага, Азаров, стало быть, — это доктор. Кстати, такое впечатление, что разговаривают, как у дверей палаты, где лежит больной человек…)
— Ну, часа полтора был. Завтракали вместе.
— Выгнала?
— Да нет, сам. Но напоследок изругала последними словами. Самому, говорит, нужен доктор. И не психиатр, а патоанатом. Хе-хе…
— Ну, значит, все в порядке. Я вот тут человечка привез…
— Угу… — мужчина встал с дивана, аккуратно сложил газету и поправил галстук. — Как доложить?
— Новый водитель. Вместо Савченко.
— Угу. А про тебя?
— Нету, — совсем шепотом сказал Николай и зачем-то приложил палец к губам. — Типа, сам приехал.
— Понял…
Мужчина подошел к одной из «насупившихся» дверей — той, что справа по коридору, и негромко постучал. Ему что-то ответили, после чего он осторожно приоткрыл дверь и, не заходя внутрь, доложил:
— Прибыл новый водитель. Смотреть будете?
(Ну! Типа, вам тут нового коня привели, смотреть будете?)
Николай зачем-то поднял правую руку вверх, как будто кого-то приветствовал — и замер.
— Мыкола! — раздался из приоткрытой двери певучий женский голос.
Николай резко махнул рукой справа-налево — наподобие сердитого дирижера — и надул щеки.
— Мыкола, не делай вид, что тебя нет! Так я и поверила, что вы шофера одного отправили!
— Пффф, — Николай стравил воздух сквозь плотно сжатые губы, с сожалением развел руками и пошел к приоткрытой двери, тихо бросив мне через плечо: — Пошли.
— А меня не зовут…
— Дважды не повторяю, — Николай даже не обернулся и не возвысил голоса. — За мной шагом марш!
У двери показал мне жестом — стой здесь, — а сам вошел в кабинет. Но не по-свойски — запросто, а как-то без особой охоты. Я бы даже сказал — с робостью.
— Здрасьте…
Занимательно. Солидный товарищ, здоровается с хозяйкой, как школьный хулиган с директором в преддверии очередной взбучки.
Мужчина с фирменными висками тут же благоразумно ретировался в холл, по ходу движения приняв у меня куртку и при этом умудрившись одним мановением руки поправить мне галстук. Мастер, что и говорить.
— Я вам русским языком сказала: мне не нужен новый шофер. Вы что, совсем идиоты?
А по голосу не скажешь, что бабонька больна: очень даже приятный, полнозвучный меццо-сопрано, насыщенный жестковатыми оттенками властности и уверенности в своих силах.
— Понимаете…
— Не понимаю! Где Егор?
— Уволен. Вам же докладывали…
— И слушать не хочу! «Уволен»… Если еще хоть раз кто-то тронет мой персонал без моего разрешения — я вам устрою!
— Но вы же знаете — он по собственному желанию…
— Не знаю! И вообще, это ваши проблемы, меня это совершенно не волнует. Срочно разыскать, вернуть на место, доложить к концу дня. Ты меня понял?
— Пффф…
— Ты чего фырчишь, как кот? Давай, показывай, где этот ваш новый шофер…
— Заходи, — Николай открыл дверь пошире, шагнул в коридор, вроде бы пропуская меня… а когда я вошел, он так там и остался!
И тихонько прикрыл за мной дверь.
В кабинете находились две женщины, и обе были страшно заняты. Одна, помоложе и попроще, сидела за огромным столом красного дерева и быстро писала что-то на коробке. Вторая, значительно старше и гораздо симпатичнее, сидела на ковре, широко расставив ноги и наклонившись вперед. Между ног у нее была картонная коробка, в которую дама укладывала яркие пакетики. Рядом возвышалась внушительная куча таких же коробок, стопка пакетов и другая куча со всякой всячиной: майками, кепками, игрушками, печеньем, конфетами и прочими разнообразными сладостями импортного производства.
Дама была явлена в состоянии «по-домашнему»: ненакрашенная, нечесаная, босая, белые шерстяные лосины в обтяжку, какая-то легкомысленная шелковая распашонка… Не знаю насчет возраста, но кожа у нее была изумительной свежести — как юный персик из холодильника, а судя по непринужденности, с которой она возилась на полу с коробкой, такой растяжке (для неспортсменов — это попросту гибкость) мог бы позавидовать любой практикующий йог.
Сердечко мое подпрыгнуло, крепко стукнувшись о грудную клетку, и поскакало куда-то галопом. Я замер, застыл истуканом, боясь вздохнуть и вообще хоть как-то привлечь к себе внимание.
— Я вас слушаю…
Дама, как я сказал, была занята — досадливо сдувая непослушную прядь волос, спадавшую на глаза, доклеивала коробку скотчем, навалившись на нее всем телом. Напихала столько, что коробка вспучивалась и не желала нормально закрываться.
Сидела дама боком к двери, в мою сторону не смотрела, сосредоточившись на своем занятии. Фигуру в таком положении оценить сложновато, но, судя по пропорциям, в этом плане тут было все очень даже в порядке.
А еще Костя мне показывал интернетные фото. Так вот, там она была, несмотря на свои сорок два, — просто цаца.
Я чего тут рассыпаюсь по адресу хозяйки… С того момента, как Сенковский отчасти подтвердил бредовую гипотезу Кости, я чувствовал какое-то странное и плохо объяснимое волнение… Знаете, такое давно забытое ощущение неотвратимо надвигающейся встречи с Прекрасной Незнакомкой, которую ты лично никогда в жизни не видел. Понимаю, что в моем возрасте, после такой бурной жизни, это может показаться смешным, но… Короче, если говорить проще, чувствовал я себя наподобие жениха в стародавние времена, который вступал в брак, исполняя волю родителей, и ни разу в жизни невесту в глаза не видел. Что там за невеста такая? Вдруг окажется какой-нибудь уродкой, хромой-горбатой или больной на всю голову? Или напротив: будет писаной красавицей, но по душевному складу редкой дрянью — с порога опарафинит по всем статьям, а то и просто заворот даст… А ведь встречаются еще и такие, что сразу читают лист анализов, не глядя на личико, а потом с линейкой в штаны лезут…
