— Женат?
— Так точно, ваше-ство!
— Дети есть?
— Трое!
— Возраст?
— Детей?
— Твой.
— Пятьдесят два.
— Угу… Не стыдно? — Лев Карлович кивнул в сторону заразительно гогочущих близняшек.
— Так это… Они только выглядят так! Обеим уже по восемнадцать, в октябре было…
— По восемнадцать, говоришь… — Лев Карлович, наливаясь нехорошим багрянцем, шевельнул пальчиком — из пустоты мгновенно образовался секретарь с электронным блокнотом, застыл в ожидании. — Фамилия?
— Ох ты, боже мой… — Купчик, даром что свинорылый, мгновенно прочел в вельможном взоре «разорить в двадцать четыре часа!!!» и тут же бухнулся на колени!
— Не губи, отец родной!!!
— Ну-ка, встань! Чего комедию ломаешь? Встань, я сказал, люди смотрят!
— Не встану! Пощади, благодетель! Бес попутал! Да хошь, я тебе обеих подарю?! Эй, курицы!!! А ну, бегом сюда!!!
Девицы тотчас же припустили на зов хозяина.
— Вон.
— Ась?!
— Пшел вон, скотина!
— Так это… А как же…
— Да больно ты мне нужен, прыщ мерзопакостный! Исчезни, чтоб я больше тебя не видел.
— Спасибо, благодетель! Больше — ни-ни…
В общем, вечер был испорчен. «Прыщ» мгновенно исчез вместе с близняшками. Лев Карлович уехал с нехорошим осадком, злой. А разобраться, так получается, сам же и испортил все. Тоже мне, «благодетель»! Раньше как-то вообще не обращал внимания на все эти «гарнитуры» и их возраст. Посмотреть вокруг, так каждая мелкая сволочь, едва срубившая крохотную горку «капустки», заводит себе по паре длинноногих девчат на грани малолетства.
Он может всех их разом стереть в порошок, одним движением, просто потянувшись после завтрака… А почему-то позволить себе то, что могут они, не имеет права. Какая жуткая несправедливость! Нет, определенно — этот мир устроен неправильно…
* * *
После праздников Люба позвонила опять.
— Если есть время, вечерком подъезжай. Покажу чего…
— Может, хватит х… страдать?! — грубо рявкнул в трубку Лев Карлович. — Ты вообще что о себе вообразила?
— Ну, как знаешь, — покорно согласилась Люба. — Дело хозяйское. Но смотри, надумаешь — приезжай. Я буду тебя ждать…
Приехал. Без всяких замыслов, просто для того, чтобы вразумить заигравшуюся любительницу доморощенных сценических постановок.
Беседовали на кухне, вполголоса — в зале уже ждала очередная жертва «студенческой реформы».
Люба, как обычно, благоухала крепким мускатным амбре, но мыслила на удивление трезво и здраво.
Сначала разобрали моральный аспект. На вполне сакраментальный для этой щекотливой ситуации вопрос: «Люба, как ты можешь?!!» — был получен не вполне логически обоснованный, но зато насквозь пропитанный высоким самопожертвованием ответ:
— Как женщина я труп, я это прекрасно понимаю. А хочется, чтобы я всегда была тебе полезной. Я тебе как собака верная буду служить, пока не сдохну! Ты — единственное светлое пятно в моей жизни… Если вот так смогу тебе угодить (кивок в сторону зала) — значит, буду делать так, и это для меня счастье…
Согласитесь: трогательно. Не каждому в жизни дано испытать такое отношение. За такое многое можно простить…
Потом разобрали практический аспект.
— Я тебе, родной мой, не шлюх вожу. А скромных чистых девушек, которые с голоду пухнут, но не идут на панель. За эти твои сто баксов она целую неделю может нормально питаться… Ну давай, отдадим ее сутенеру! Пусть подставляет хачикам и получает за это жалкие гроши!
— Ой, не надо спекулировать! Мы всех «скромных и чистых» вот таким макаром не спасем…
— Всех — нет. Но самых лучших и достойных — можно попробовать. Для тебя, конечно, это мелочь… Но для некоторых бедных людей даже незначительная поддержка в самые голодные месяцы — очень большое дело. Так что эти девушки, когда выправятся да отучатся, будут тебе благодарны по гроб жизни…
— Погоди… А чего это ты — во множественном числе? Там что, уже другая?!
— Другая, но не хуже.
— Люба!!!
— Тихо, тихо, родной мой, не скандаль! Спокойнее, ты же у нас такой благоразумный…
— Ну, Люба…
— Ладно, ладно… Пошла я. Смотри, не обижай девочку…
Понимаю: для многих это будет пошло и низко, но… В общем, Лев Карлович очень быстро втянулся. Понравилось ему это дело — просто жуть!
Теперь он регулярно катался на «явку»: как минимум пару раз в неделю, а порой и через день.
— Как будто в старого плюшевого мишку новую батарейку вставили, — вот так сам Лев Карлович окрестил этот период своей жизни. — Прямо-таки натуральный «медовый квартал» с малолетками…
Хотя все они были вполне взрослыми. Люба каждый раз, в обязательном порядке, предъявляла паспорта и результаты анализов, несмотря на то что Лев Карлович на этом не настаивал. Люба ведь не обманет, ей можно доверять как самому себе.
Просто подбирала она действительно голодных и заморенных девчат, которые, будучи уже в благоприятном для деторождения возрасте, выглядели как едва оформившиеся девочки-подростки…
Глава 10
Действующие лица и исполнители
…Выписка из протокола экспертизы видеообращения начальника СБ «РОСГАЗ» Николая Семеновича Доценко.
Примечание: запись выполнена в стационарных условиях, на профессиональной аппаратуре. Лицо, запечатленное в видеофрагменте, идентифицировано как Николай Семенович Доценко. Поведение на момент записи адекватное, видимых признаков каких-либо отклонений не установлено.
«…Уважаемый Лев Карлович. Не поймите меня превратно, я всегда был вам верен и ни разу не совершил ничего, что вредило бы вашим интересам. Я долго работал в Системе, прекрасно знаю, что бывают такие случаи, когда даже самые великие люди вынуждены жертвовать самыми лучшими своими исполнителями для сохранения своей жизни или репутации. Эта запись — всего лишь моя страховка на случай непредвиденных обстоятельств. Не буду выражать надежд на то, что такие обстоятельства никогда не наступят: если вы смотрите эту запись, значит, они уже наступили.
Запись сделана в точном соответствии с датой в кадре. Обзавестись страховкой я решил после того, как вынужден был совершить ряд преступлений для сохранения вашей репутации. Если со мной что-то произойдет, мое доверенное лицо уполномочено опубликовать следующие материалы:
— тридцать девять видеофрагментов общей продолжительностью двадцать один час двенадцать минут;
— диктофонные записи наших с вами разговоров общей продолжительностью пять с половиной часов;
