— Второй — шестому, — едва слышно прошелестел в гарнитуре Лизин голос (громкость на минимуме, как положено).
— Слушаю, — отозвался Петрушин.
— Вижу объект. Свернул к вам.
— Понял, спасибо. Внимание — всем! Режим радиомолчания. Связь только в экстренном случае...
Ну вот, слава богу, ситуация стронулась с места. Десять-пятнадцать минут — и поедем домой принимать холодный душ и дуть ледяное пиво. Вообще, надо вам сказать, эта научно-исследовательская работа — до того нудное и неинтересное дело, что порой душа наполняется самой черной меланхолией, а стосковавшиеся по оружейному металлу руки так и тянутся к пулемету на монохромной литографии «Тачанка»...
Чтобы понятно было, где мы и как, рассказываю диспозицию.
Залегли в засаду мы чуток восточнее Ясенево. Справа-сзади, в трехстах метрах, грохочет МКАД, прямо в тридцати пяти метрах — плотоядно вгрызшийся в лесопарк строительный участок, обнесенный сплошным забором из рифленой нержавейки. Ну, не совсем сплошным: один пролет, аккурат напротив нас, слегка сдвинут в сторону и осквернен наскальной живописью — небольшим желтым скорпионом в неровном круге.
Через образовавшийся проем, судя по тропинке, иногда путешествуют люди. Люди-таджики, которые строят дом под руководством турецких мастеров для условно-русских обеспеченных товарищей. Будет кому-то элитное жилье в Битцевском лесопарке — вон, два этажа уже готовы. В общем, таджики строят дом и живут, как водится, тут же, в нескольких дрянных вагончиках, ободранные крыши которых возвышаются над металлическим забором.
Вдоль забора — чисто символическая полоса отчуждения, метров пять-шесть, густо поросшая репейником и лопухами, сразу за полосой, по всему периметру, — редкий молодой ельник, тянущийся сплошным массивом до МКАД. От секретного проема в заборе, как я уже говорил, по полосе отчуждения протоптана тропинка: люди путешествуют не праздно, а по делу, в магазин, что в километре отсюда, на МКАД.
В общем, неплохо. Дом построят, по полосе проложат аллею с фонариками, будут гулять по ней упитанные жильцы с питбулями, любоваться елочками, и никто из них даже не заподозрит, что тут рядышком закопаны трупики...
Так, к трупикам позже (если они вообще образуются). Гхм...
Располагаемся мы следующим образом: я и Петрушин с разносом в две сажени, в тридцати метрах от проема, под углом пятьдесят два градуса к забору. Такая дистанция для комфортной видеосъемки не совсем безопасна, но других вариантов нет: это единственное место, где директриса наименее забита деревьями и кустами. Проще говоря, в кадр попадают не только ветки и листва, но и небольшой пятачок у проема.
Ростовский отдыхает в таком же скрадке, но значительно левее, метрах в двадцати от проема (это если идти по полосе со стороны магазина), под углом 20 градусов к забору. Не хотелось, конечно, его там размешать, это довольно рискованно, но выбора не было. Это запасная позиция на тот случай, если вдруг приехавшие со стороны МКАД машины перекроют нам с Петрушиным сектора. А то, представляете, как обидно будет, столько тут потели и страдали — и все для того, чтобы заснять левые борта пары джипов!
Каждый из нас троих выступает в роли видео-оператора, с задачей вести самостоятельную съемку намечающейся встречи. Вася Крюков — контроль. Прячется в кустиках метрах в десяти за лежкой Ростовского, ничего не снимает, за всем смотрит. Вася у нас самый примечательный товарищ — примечает то, на что другие просто не обращают внимания. Короче, Зоркий Глаз.
Вероятность того, что подопытные заметят наблюдение, весьма незначительна, но она присутствует. А мы не авантюристы, привыкшие полагаться на авось и слепую удачу — мы тут работаем. Поэтому учитываем все возможные варианты развития событий. Последовательность действий и маршруты эвакуации отработаны. Если Вася почует что-то нехорошее и подаст сигнал, мы с Петрушиным, не вступая в боестолкновение, шумно стартуем первыми (таким образом отвлекаем на себя всю вражью активность) и ломимся во все лопатки к трассе. Спустя несколько секунд после нашего старта Вася аккуратно эвакуирует разлегшегося в опасной близости Ростовского. Как видите, все просто и без изысков.
Боестолкновение тут категорически противопоказано: оружия нет, а публика нам противостоит вполне серьезная — люди Андижо (все — бадахшанские, как и сам босс) имеют боевой опыт. Эти не пожалеют.
И последний элемент боевого расчета: группа прикрытия, она же — сторожевое охранение. На МКАД, в ста пятидесяти метрах по обеим сторонам от поворота на стройку, сидят в одинаковых серых «девятках» Лиза и Костя и следят за дорожной обстановкой. Общая экипировка: три камеры, микрофон с приемником и радиостанции с беспроводной гарнитурой. Оружие — увы, но вы уже в курсе...
— Напоминаю — тишина в эфире! — грозно прошипел Петрушин в моем наушнике.
По полосе отчуждения со стороны МКАД медленно и вальяжно прикатил черный внедорожник «Мерседес». Встал, не доехав до проема метров десять.
Спасибо, дорогой, это здорово облегчает нашу задачу. Камера, мотор... Выходить будем? Неплохо бы погулять в кадре, показаться в разных ракурсах...
Гхм... Выходить будем, но не все сразу.
Из «Мерседеса» вылезли двое дюжих чернявых хлопцев. Один стал внимательно осматриваться, другой прямиком потопал к проему. Из проема тотчас же материализовались две тщедушные фигурки: застыли на месте в сторожевой стойке суслика, уставились с подозрением на большого мужика, чуть что не так — юркнут обратно. Подвид — таджикос-натуралес, категория — недокормленный дехканин-хлопкороб.
Большой парень показал руки — пусто, хлопцы, расслабьтесь; перекинулся с дехканами парой фраз. Узконаправленный микрофон наизготовку, слушаем:
— Мы от Сохроба (слышно не очень хорошо: помехи — на стройке экскаваторы злобно урчат, краны гудят, как голодные носороги)...
— Харашо, харашо! Что сказаль? Сохроб какой слово назваль?
— Желтый скорпион.
— Правилна, харашо! Хазяин твой как зват?
— Анвар.
— Харашо, правилна. Гыдэ он?
— В машине.
— Зачем не выходит?
— Не хочет.
— Зачем?
— Да я откуда знаю, э! Большой человек, да! Что хочет, то и делает.
— Ну ладно. Жды зыдэс...
Один дехканин юркнул в проем, второй остался подпирать забор.
Через минуту дехканин вернулся, да не один, а с неким смуглым упитанным товарищем. Тоже, видимо, таджик, но из другой категории — у которой особых проблем с питанием нет.
Упитанный, игнорируя больших парней, сразу направился к «Мерседесу» и выпал из зоны визуального контроля. Мягко хлопнула дверь, внедорожник едва заметно качнулся, и — тишина. Окна задраены, микрофон бесполезен, записывать нечего. Разве что гудение кранов и рокот экскаваторов.
