– Ты от темы не уклоняйся. Нам обязательно было вот так свинячить? Этот бай теперь будет считать, что мы конченые ублюдки.
– И это славно, – совершенно серьезно заявил Костя. – Он очень неглупый, этот бай. Нет, не так: он очень умный. Если бы мы вели себя прилично – это было бы нехорошо. Сам посуди: пришли люди, пытаются понравиться. Значит – что? Стандарт для любого «развода».
– А пришли люди – притащили шаурму и стали жрать? Это в ресторане-то! Вот это точно не стандарт и очень даже запоминающееся событие. Мы насильно вбили себя ему в память. Разве нет?
– Нет. Шаурма – экспромт, такое заранее не придумаешь. А вдруг бы он приказал нам стол накрыть? Думаю, мы были первые, кто к нему в ресторан приволок свою дрянную еду. Это неприятно. Это неудобно. Это вообще – шок. Рисковали: был бы не такой уравновешенный, мог бы приказать завалить на месте.
– Ну спасибо!
– Да нет, наводили же справки, прогноз какой-никакой я составил. В общем, не буду детализировать, скажу общо: он постарается об этом как можно быстрее забыть. То есть насильственно вычеркнет нас – мелких гаденьких типчиков с нашей отвратительной шаурмой – из своей жизни и заместит чем-нибудь более значимым и приятным. Например, охотой на убийц своего племянника и сладостной местью.
– Ну – не знаю… Ты доктор, тебе виднее. Но ты, доктор, как мне кажется, в данном случае все усугубил и подверг мероприятие ненужному риску.
– И за это тебе придется накрыть «поляну», – подытожил Ростовский.
– С чего это вдруг? – удивился Костя.
– Серый вел себя достойно?
– Ну, в общем – да, все было в пределах нормы…
– Я все сделал правильно?
– Да, молодец – по тебе никаких претензий. Опять же, экспромт со «второй серией» отыграл очень натурально, с ходу, без зловещих пауз…
– Ну вот, видишь? Мы молодцы. А ты все усугубил. Значит – что?
– Ничего это не значит! – почти что всерьез обиделся Костя. – Я старший мероприятия, на ходу подстраиваюсь под ситуацию…
– И усугубляешь.
– Да все было нормально! Просто вам – быдлу, вот так с ходу этого не понять. Ваш привычный алгоритм: увидел – ударил – повез труп на опознание – а кого, собственно, убил?! А здесь работают иные принципы. Дня через три до вас дойдет, и вы придете ко мне с покаянием…
– И все равно «поляна» – за тобой…
– Да пошли вы в задницу! Я старший – и я прав. И точка…
На Бутырском Валу подобрали Лизу и без десяти три подъехали к Савеловскому рынку. Петрушин с Васей заехали на платную парковку (это рядом с аллеей, на которой исполнили Анвара) и остались на страховке, а мы пошли общаться.
У ворот рынка нас поджидал разбитной курчавый кругляш в шелковой косоворотке и кожаной жилетке. Глазки шустрые, так и бегают, уши большие и оттопыренные, цепкие ручонки ни секунды не знают покоя – постоянно жонглируют всем, до чего дотянутся: сигаретами, брелоком, зажигалкой. Короче – жулик.
– Вы из прокуратуры?
– А вроде бы без вывески ходим…
– Мне вас описали. Девушка в светлом деловом костюме, в сопровождении трех мужчин. Вы к директору?
– Возможно.
– Пойдемте я провожу вас. Вы уже встречались с нашим директором?
– Нет, а что?
– Ну… Он немножко своенравный. Взяток не берет, не торгуется, скромный и не любит, когда хамят.
– Да мы сами такие. Так что найдем общий язык…
Кругляш провел нас в административную секцию, открыл ключом стандартную офисную дверь со скромной табличкой «Директор» и широким жестом пригласил:
– Заходите, располагайтесь. Директор сейчас на обеде, будет с минуты на минуту.
И приемная, и собственно кабинет не страдали даже какими-либо намеками на роскошь. Дешевые письменные столы, такие же плохонькие стулья, обшарпанная стоячая вешалка в углу, все стены – в стеллажах, погребенных под грудами папок с бумагами.
Кругляш предложил расположиться в кабинете: там места побольше, – и спросил, не желаем ли мы пить-есть.
– Прошу вас, не стесняйтесь. Вы у нас в гостях, так что…
Мы не стали опускаться до тривиального: «Это вы у нас в гостях, а мы вас тут терпим», а просто отказались – хотя желали и то и другое. Кругляш поставил на стол четыре бутылки минералки, пластиковые стаканчики, пепельницу – курите, если хотите, – и вышел.
– Скромненько тут у них, – осмотревшись, резюмировала Лиза. – У нас и то побогаче. А еще – рынок…
Да уж, это точно. Как-то по телевизору видел кабинет директора какого-то рынка – название не помню, так там был мореный дуб, паркет, китайские вазы и прочие излишества подсудного характера. Апартаменты тутошнего директора больше похожи на склад технической документации. То ли, в самом деле, очень скромный малый (а как такой попал в директора?!), то ли ловко маскируется, сволочь…
Посидели, помолчали. Все обговорено заранее, поправлять пока ничего не нужно, да и небезопасно это: в наш-то век технического прогресса и тотального шпионажа.
Для хлопцев из клана Анвара не стали придумывать ничего нового. Здесь мы продолжаем наработанную линию «Наследства стрингера». Только Лиза у нас не следователь, а сотрудница секретариата Генпрокуратуры. Почему Лиза? Она знает азербайджанский. Кроме того, азербайджанцы больше симпатизируют русским женщинам, чем русским мужчинам. Наших мужиков они вообще за таковых не считают, а наших женщин просто любят – и даже больше, чем своих. Вот такая особенность менталитета.
Предмет торга: аудиозапись телефонного разговора Анвара с неким Равшаном Котакдехкуевым, формализованный бланк распечатки этого разговора с подправленной на одну циферку датой и сорокавосьмисекундная видеозапись ликвидации Анвара сторонними умельцами. В разговоре товарищ Котакдехкуев просит Анвара срочно встретиться с ним у Савеловского рынка, решить один вопрос деликатного характера. Хороший такой разговор, красноречивый и толсто намекающий – но за пять дней до ликвидации. Поэтому пришлось проделать определенную работу по подтасовке даты: не только на бумаге, но и в базе оператора.
Логическая связка здесь простая и бесхитростная: Лиза прочла объявление в инете, вспомнила, что в материалах по разработке Котакдехкуева (активного члена ОПГ из клана Андижо) было что-то из этой оперы, сопоставила с недавно просмотренными материалами из архива Ахмеда Ильясова и сняла копию.
Да, пара слов по объявлениям. Через некоторое время после безвременной кончины Андижо и Анвара оба клана разместили в инете и СМИ объявления, что готовы заплатить значительные суммы за информацию об обстоятельствах их гибели. Разница была только в том, что бадахшанские заявили честно и рыцарски: «трагически ушел из жизни», а хитросфинктерные нахичеванские написали: «за информацию о происшествии возле платной парковки Савеловского рынка» и указали дату и время. Заметьте, о характере происшествия – ни слова.
