– Ну-ну…
Присутствующий личный состав выстроили по подразделениям и быстренько организовали нечто вроде строевого смотра. Руководили всем этим безобразием непосредственно: товарищ Зубов, председатель совбеза, и наш министр, для которого, судя по выражению его лица, все происходящее было полной неожиданностью.
Да, теперь понятно, почему все этак резвенько подпрыгнули.
Строевой смотр был странным. Ничего не проверяли, а только развели по категориям: вельможная троица вызвала на центр поля все начальство, о чем-то с ним перетолковала, и после некоторого замешательства министр объявил в мегафон:
– Это не учения. Сейчас силами личного состава ГОВД под руководством управления генерала Азарова будут проведены профилактические мероприятия строго конфиденциального характера. Внимание всему личному составу! Распоряжения сотрудников управления генерала Азарова выполнять беспрекословно, точно и без лишних вопросов. Можете считать, что эти распоряжения отдаю я лично.
Высказавшись подобным образом, министр поставил мегафон на траву, отошел в сторону и, заложив руки за спину, принялся покачиваться с пятки на носок. Вполне красноречивая поза: ребята, это не я придумал – нечего так на меня смотреть!
Председатель совбеза, держа в руках красную папку, разгуливал перед строем милицейских начальников и с каменным выражением лица зачитывал им какие-то прокламации. С чувством, толком, расстановкой. Было очевидно, что развлекаться подобным образом он собирается долго.
Начальники, почти поголовно, имели такой вид, будто им какие-то злобные хулиганы сунули в штаны линяющего дикобраза. Кто не в курсе, каково это – с линяющим дикобразом, скажу по-другому: начальники вертели головами, переминались с ноги на ногу, пыхтели-сопели-багровели, а в судорожных движениях их крепких хозяйских рук явственно угадывалось страстное желание немедля куда-то звонить.
Звонок, звонок – полж… за звонок!!! Да ну, какой-то – пол! Всю сразу, в полном объеме – дайте только позвонить…
Зубов лучезарно улыбался. Похоже, в этот момент он был счастлив.
Ммм-дяяя… Вот ведь ситуация…
Ладно, оставим начальство с их переживаниями и перейдем к низам.
В низах царило всеобщее оживление и этакая предпраздничная суматоха. Споро и без лишней суеты формировались группы захвата по десять-пятнадцать человек. Каждую такую группу возглавлял наш сотрудник, имеющий на руках адрес, постановление и подробные инструкции.
Весь этот процесс сопровождался недоверчивыми ремарками из серии «Да ну на…!», удивленными возгласами из разряда «Вот так ни… себе!!!» и робким вопросительным эхом «А если что не так – кто ответит?!».
Вообще было заметно: низы категорически за нас. Однако настроение у разных групп было неоднозначным. Если собровцы, омоновцы и прочий ратный люд откровенно радовались и кровожадно потирали руки, то башковитый оперсостав был настороженно задумчив.
Я сам такой, потому прекрасно их понимаю.
Видите ли, «если что не так – кто ответит?» – это вовсе не из-за врожденного жлобства или душевной черствости, приобретенной в процессе работы с отмороженным контингентом. Это нормальный инстинкт самосохранения. Просто есть у нас печальная статистика: не было еще такого случая, чтобы какую-либо громкую реформу правопорядка доводили до логического завершения. Обычно все ограничивается шумной кампанией сугубо декларативного характера и какой-нибудь пафосной показательной акцией. Потом, как правило, следует мировая между участниками процесса и разбор полетов – как с той, так и с другой стороны. И если, не дай бог, в процессе пафосной акции кто-то из низов сдуру проявил ретивость и инициативу, имеется реальная перспектива огрести, что называется, «по самое не могу» – оставшись при этом один на один со своей проблемой и совершенно без какой-либо защиты со стороны государства.
И никакая это не гипербола, спросите у сотрудников, многим довелось это испытать на собственной шкуре.
Ладно, пока что все идет нормально, так что не будем о грустном.
Наши вожди довольно быстро сформировали группы и отправили захватчиков по адресам. Остались: два десятка хлопцев Разуваева (для организации концлагеря), которые, как мне показалось, торчали подозрительно близко к шеренгам милицейского начальства, сам Разуваев, Собакин, «близнецы» и ваш покорный слуга.
– Да, у нас будет спецзадание, – Собакин опять правильно истолковал мой немой вопрос. – Сейчас генерал санкцию испросит – и поедем.
– Произволом займемся?
– Нет, постановления есть, на всех заготовили. Просто тут особый случай…
Дождавшись, когда Азаров отправит последнюю группу, Собакин напомнил ему об «особом случае», после чего генерал подошел к Зубову и под аккомпанемент рубленых фраз председателя совбеза о чем-то с ним пошептался.
Зубов ненадолго призадумался, затем решительно кивнул и подтвердил кивок красноречивым жестом.
Жест более всего походил на движение руки рачительного хозяина, ухватившего за шкирку вконец оборзевшего котяру, который так увлекся поеданием хозяйской сметаны из запретной крынки, что не заметил приближения опасности.
– Ну все, – довольно проурчал вернувшийся Собакин. – Едем брать.
Через пару минут мы убыли на спецзадание в следующем составе: Разуваев с десятком своих бойцов на двух микроавтобусах «Тойота», Собакин, «близнецы» и ваш покорный слуга – в потрепанной, но надежной «Мазде».
Количество спецов меня несколько насторожило. Воры – публика солидная, при внезапных «приемах» обычно не опускаются до беготни по крышам и стрельбы по площадям.
Интересно, кого мы будем брать?
* * *
В восемь часов мы подъехали к скверу у площади Курчатова и встали рядом с «техничкой», которая нагло функционировала при открытых дверях прямо на пешеходной аллее. «Техничку» стерегли двое хлопцев Разуваева, а все это безобразие в комплексе охранял милицейский патруль в три лица, сидевший неподалеку на лавочке и лузгавший от скуки семечки.
Безлюдный утренний сквер – островок затишья в огромном городе, фургон с аршинными желтыми буквами «Техническая служба», а понизу, чуть поменьше, голубенькими: «У вас проблемы. Мы вас слушаем!» (какой-то негодяй соскреб вопросительный знак после «проблемы», оставив точку), «Наше Радио» из открытой двери – видимо, для развлечения охраны, и среднестатистическое благодушие на служебных лицах.
Короче – этакая оперативная идиллия. Мы тут вроде как вообще лишние.
– Отдел обеспечения, – негромко пояснил Собакин, когда мы выходили из машины. – Знакомиться не надо. Спрашивать тоже ничего не надо, все, что нужно, они скажут сами.
В техничке сидели двое немолодых хлопцев с опухшими от систематического интеллектуального труда фигурами и что-то рассеянно слушали через наушники. Один был рыжий, с обкусанными когтями, а другой – плешивый и в очках. Но, в общем-то, это не важно, потому что обоих я видел в первый и наверняка в последний раз в жизни.
