С моего наблюдательного пункта открывался великолепный обзор. На фоне голубо-дымчатой панорамы могучих гор прекрасно прослеживались следы многочисленных разрывов снарядов, ложившихся километров за десять от Хатоя к югу. Наши добросовестно лупили по подозрительным квадратам. Наверно, аналитики с глубокомысленным видом дают каждое утро начальнику артиллерии свои выкладки – типа того, что «духи» обязательно должны быть вот именно в этом квадрате. Зря стараетесь, ребята! Ну ничего, ничего – всякому овощу свое время.
В 20.09 из леса на перевал выскочил «уазик», порычал в верхней точке и неторопливо спустился к селу. Далеко он не поехал. Выписав дугу по близлежащей к перевалу оконечности села, подрулил к обширной усадьбе, расположенной несколько на отшибе, и въехал во двор.
– О-е! Вот и ладненько, – удовлетворенно констатировал я. – Не надо будет шастать по улицам и смущать соседских собак…
Усадьба состояла из двух дворов, разгороженных общим забором. В первой половине, расположенной ближе ко мне, разместился небольшой беленый домик и навес для машины – «уазик» загнали под него. В разделительном заборе имелась дверь, которая вела во второй двор. В нем располагался дом подлиннее и покруче – этакий добротный кирпичный билдинг с железной крышей, ярко отсвечивавшей в лучах клонившегося к западу солнца.
Из «уазика» вышли четверо и тут же разделились – трое направились к маленькому домику, а четвертый вошел в калитку разделительной стены и исчез из поля зрения.
– Ну вот и все, Вахид, – пробормотал я. – Вот и накрыли мы твое гнездышко. Интересно, кто там, в теремочке, живет?
Посидев в кустах еще с полчаса, я ничего интересного не обнаружил. В первом дворе минут пять шастали туда-сюда мужики – от машины к столу перед домом и обратно. Затем они уселись за стол то ли ужинать, то ли еще зачем. Второй двор с моей позиции не просматривался – разве что верхняя треть окон дома. Посчитав мужиков за столом (а их было пятеро), я сделал вывод, что, помимо приехавших, в усадьбе постоянно находятся двое сторожей. Из второго двора никто не появлялся. Делать мне здесь было больше нечего. Выбравшись из кустов, я пробрался за перевал и побежал обратно в лагерь, благоразумно рассудив, что, если в лесу будет слишком темно для высотного перемещения, можно с успехом переночевать, привязавшись тросом к дереву.
Спустя двадцать пять минут я уже сидел на дубе. Видимость была вполне достаточная, и я примеривался, как получше забросить кошку на следующее дерево, а уже в 21.40 Тэд с интересом наблюдал, как я стираю в умывальнике свой перемазанный в белилах спортивный костюм – без табурета и одеяла сохранить его в первозданном виде не получилось…
Утром следующего дня мы плотно позавтракали, дождались приезда командира полка и мило с ним распрощались, пообещав на страницах будущей книги в самых выгодных тонах выделить его распрекрасный образцово-показательный «Мордас» – этакую розочку на фоне беспросветного военного дерьма. Расспросив, куда мы желаем податься, командир проинструктировал трех парней в гражданке, вооруженных автоматами, и удалился. Зам по снабжению Исмаил дал нам в дорогу трехлитровую банку свежеизжаренного шашлыка, десять лавашей и упаковку баварского пива.
– Спасибо, Исмаил, – растроганно поблагодарил я, а про себя решил: когда мы будем штурмовать этот лагерь после обильной артподготовки, надо будет сказать своим бойцам, чтобы не брали Исмаила в плен. Зачем такому хорошему человеку мучиться в вонючем подвале «фильтра»?
Затем трое проинструктированных обраслетили наши запястья в положении «руки за спину», натянули на самый нос вязаные шапочки и усадили на заднее сиденье «ленда». Покатав дорогих гостей положенные сорок минут по окрестным дорогам, сопровождающие избавили нас от своего присутствия где-то за околицей Хатоя, на дороге, ведущей в Грозный, а на прощание пожелали больше в здешних местах не появляться. Дескать, небезопасно тут, злые федералы шастают пачками.
– Сегодня ночью мне придется спать в машине? – прозорливо поинтересовался Тэд, растирая запястья и задумчиво глядя вслед удаляющемуся «духовскому» «уазику».
– Верно мыслишь, коллега, – одобрил я ход его рассуждений. – Однако до ночи еще далеко. И неизвестно, придется ли спать вообще. Может быть, коль скоро потребуют обстоятельства, мы будем всю ночь трястись по горным дорогам. А посему давай-ка покинем эту дыру, замаскируемся где-нибудь в лесочке и отдохнем там как следует.
ГЛАВА 18
В 19:00 я уже сидел на склоне холма в кустах и наблюдал в бинокль за двойной усадьбой.
Для того чтобы добраться от замаскированного в лесу «ленда» до НП, мне понадобилось почти два часа. Пришлось дать порядочный крюк вокруг села, чтобы не подвергать себя риску быть замеченным кем-нибудь из местных жителей.
В усадьбе все было обыденно и малоинтересно. За тот промежуток времени, что я наблюдал за подворьем, два мужика безвылазно сидели возле дома за столом и упорядоченно махали руками – по всей видимости, играли в карты.
Во втором дворе, как уже говорилось выше, я рассмотреть ничего не мог, кроме крыши и верхней трети окон длинного дома. Мысль, что в этом загадочном дворе может находиться моя жена, уже не повергала меня в дрожь и не заставляла безрассудствовать. Я переболел этим сегодня в течение дня и теперь воспринимал второй двор лишь как место гипотетического нахождения обезличенного объекта поисков.
Днем же, едва мы замаскировали свою машину в лесу, я, пожелав британцу приятно провести время наедине с банкой шашлыка и пивом, припустил рысцой вокруг села, имея твердое намерение вторгнуться в усадьбу немедля, укокошив между делом обоих сторожей, и произвести тотальный шмон во втором дворе.
К счастью, путь оказался довольно длинным. Преодолев едва ли одну треть, я остыл, разложил все по полочкам и пришел к выводу, что слегка погорячился.
Подобраться к усадьбе незамеченным в течение дня было не то что весьма проблематично, а просто невозможно. Мне пришлось бы спускаться по голому склону холма, а затем идти по практически открытой местности почти километр. За время, требующееся для такой прогулки, меня элементарно могли бы обнаружить те же самые сторожа, постоянно сидевшие за столом во дворе, или соседи.
Конечно, я мог бы нагло постучаться в усадьбу, придумать какую-нибудь правдоподобную отмазку и, улучив момент, быстро и тихо ухайдакать сторожей, а затем произвести ревизию второго двора. Но в длинном доме, помимо моей жены, могут проживать другие женщины – пленницы Вахида. Еще неизвестно, как этот гарем отреагирует на внезапное появление чужака. Очень может быть, что они подымут невообразимый крик, который привлечет внимание соседей. Даже при отсутствии базара нет гарантии, что после того, как я обнаружу свою жену (если обнаружу) и вместе с ней покину усадьбу, кто-то из этого гарема не сообщит о случившемся куда следует. Ведь женская натура весьма непредсказуема.
И последнее. Незаметно вывести жену из села у меня не получится. Это вне всякого сомнения. В какую бы сторону мы ни направились, нас обязательно кто-нибудь из селян рано или поздно обнаружит. И это очень быстро станет достоянием Вахида. Даже если я подрулю на «ленде» ко двору, быстро грохну сторожей, схвачу свою жену и умчусь как вихрь из села, очень скоро нас перехватят какие-нибудь соседские «духи», так как радиоволны быстрее автомобиля…
