— Слушай, сын осла, он все нормально переводит, слово в слово. Ты зачем меня позвал, жопа? Я что, по-твоему, целыми днями дурака валяю, а?
Ахмед побледнел и с большим трудом сохранил на лице улыбку.
— Я в кои-то веки к тебе обратился, Юсуп. Ты что, думаешь, если ты из рода Хананбаева, так тебе все можно, да? Ну погоди! Вот провожу гостей, я тебе устрою!
— Пффф! — Так сделал Юсуп, надменно тряхнул головой и встал. Слегка поклонившись нам с Тэд ом, он направился к выходу, демонстративно не глядя на Ахмеда.
— Э! Дорогой! Как гостей провожу — приходи, если мужик, — бросил ему в спину хозяин, сохраняя доброжелательную интонацию. — Тебя, ишак, давно никто в стойло не ставил — я это поправлю! — А для нас пояснил:
— Ему надо баранов выгуливать, времени нет.
Когда Юсуп окончательно скрылся за дверью, Ахмед схватил полотенце, вытер вспотевшее лицо, покрывшееся пятнами, и спросил:
— Вы когда собираетесь нас покидать?
— Дня через два, — сказал Тэд, выслушав вопрос. — Отдохнем немного, выспимся — и вперед.
— Вот прямо сейчас и уезжаем, — перевел я, пять секунд посоображав. — Нам до темноты надо в Халаши успеть — по темноте у вас перемещаться небезопасно.
— Успеете, — успокоил Ахмед, — до Халашей сорок км. За два часа доберетесь, машина у вас хорошая. Кстати, там можете остановиться в семье Беслана. Я записку напишу.
Сходив в соседнюю комнату, хозяин притащил лист бумаги с ручкой и написал: «Али! Эти люди — мои друзья и друзья Беслана», — и, поставив подпись, протянул листок Тэду, присовокупив:
— Отдашь это отцу Беслана, он мой дядя. Хоть инвалид, но ничего, настоящий вайнах — встретит вас по-королевски…
Покинув штаб отряда самообороны, мы вернулись в приютившую нас усадьбу и спустя пятнадцать минут уже были готовы отправляться в путь. В процессе погрузки вещей в машину я как мог объяснил недовольному Тэду, почему это мы должны уматывать прямо сейчас, и он в конечном итоге нехотя согласился, хотя и сообщил мне, заглянув в свой блокнот, что, цитирую, «спещщка нудьжн при лоффля плехх…» и ничего не мешает нам отправиться попозже.
Отъехав от села на достаточное расстояние, я свернул с дороги и аккуратно заехал в лесополосу. Замаскировав машину в кустах, я попугал Тэда гипотетическими минами, которые могут оказаться везде, велел ему ввиду этого обстоятельства никуда не отлучаться от машины и, прихватив на всякий пожарный аптечку Шведова, хорошей иноходью лупанул обратно в село.
Спустя шестнадцать минут я уже восстанавливал дыхание на окраине села, в дремучих кустах и созерцал подступы к расположенному неподалеку дому с флюгером.
Подождав минут десять, я посмотрел на часы и уже решил было, что опоздал: стрелки фиксировали 16.25, а убыли мы из села в 15.50. Если Юсуп приперся на разборку к Ахмеду сразу же после нашего убытия, тогда ловить нечего. Придется подбирать иной вариант, причем весьма скоропалительно, а это не в моих правилах, я придерживаюсь расхожей среди определенной части населения идиомы: «быстро поедешь — тихо понесут»…
Разумеется, это в некоторой степени авантюра: среди бела дня тайком возвращаться в село, жители которого видеть тебя более не должны, а напротив, быть в полной уверенности, что ты безвозвратно убрался восвояси. Однако иного выхода не было — до наступления темноты хвастливый Ахмед обязательно в разговоре с кем-нибудь обмолвится о том, как его двоюродный брат-удалец натянул англичанина на 500 баксов. Завтра об этом будет знать уже все село, а очень скоро те, кого это касается, активно примутся искать этого самого журналиста, чтобы пристрастно поинтересоваться: а отчего это возник такой левый базар, уважаемый?..
О! Слава Богу! Я облегченно вздохнул — из-за угла появился дородный Юсуп с пузом и вошел в калитку усадьбы, в которой располагался штаб.
Оценив ситуацию, я выбрался из кустов, шмыгнул к забору и, обойдя дом с тыла, перемахнул во двор.
Лохматый толстый кобель с любопытством глянул на меня, тявкнул и, шевельнув хвостом, остался валяться под забором. Прежде чем покинуть эту усадьбу сорок минут назад, я долго гладил его и восхищался экстерьером, чем вызвал приязнь пса и пространные изречения Ахмеда о несомненном превосходстве горских собак надо всеми остальными собаками равнины. Пес привык к тому, что днем по двору снуют разные типы и таскают его за уши — да, ночью он будет гавкать на всех, кто подойдет к забору, а вот сейчас не желает — облом. Ну и прекрасно.
Приблизившись к углу дома, я прислушался. На второй половине двора ребята, сидя за столом, играли в карты и лениво перебрасывались ничего не значащими фразами.
Прокравшись к раскрытому окну, я аккуратно проник в дом и, на цыпочках пробежав по пустой комнате, выбрался в прихожую, слегка скрипнув дверью. Скрип, однако, никого не насторожил — в гостиной имел место весьма эмоциональный и затяжной конфликт.
У нас в народе бытует мнение, будто бы чеченцы крайне не многословны при обострении ситуации и сразу же пускают в ход колюще-режущие предметы как самый весомый аргумент в разыгравшейся ссоре. Возможно, по отношению к представителям иного народа это и верно, но в процессе внутриплеменных разборок эти самые гордые горцы ведут себя порой как базарные бабы и могут часами осыпать друг друга изречениями ненормативной лексики, потому что прекрасно знают: лучше пообзываться и разойтись, чем принять на свои плечи бремя кровной мести соседствующего рода, если его представитель в процессе разборки будет умерщвлен. Это своеобразный защитный или охранный рефлекс, выработанный в течение столетий. В противном случае эмоциональные горцы давненько уже перебили бы друг друга, и на чеченской земле было бы пусто.
Данный конфликт не был исключением: скандалисты тыкали пальцами в бороды друг другу, тяжко сопели и топтались кругами по комнате, выкрикивая витиеватые тирады с вкраплениями русских идеоматических оборотов непечатного характера.
— Ты сын шакала и ишака, скотина худородная, чмо епанное, — брызгал слюной Юсуп. — Если ты был правой рукой Асланбекова, так, значит, тут все должны перед тобой на коленях ползать, да? Твой род самый захудалый по всему району — до Казахстана вами тут и не пахло!!!
— А ты, ощипанный индюк, грыжа конская, чего ты из себя профессора корчишь, а? — наскакивал на оппонента Ахмед. — Я, бля, с русаками воевал, а ты, ты?! Ты, говнюк жирный, водку здесь жрал и племяшку свою трахал — все село об этом знает!!! — И далее в таком же духе…
Аккуратно выставив один глаз из-за косяка, я отметил, что противные стороны вполне увлечены общением, и имел удовольствие лицезреть через окна гостиной, как те, что сидели во дворе, деликатно отвернулись и сделали вид, что ничего не случилось.
Ну что ж, все правильно. Этикет предписывает младшим делать вид, что они не замечают дрязги старших. Очень хорошо.
Максимально расслабившись, я немного подышал по системе и, улучив момент, когда Юсуп повернулся спиной к двери, вошел в комнату. Прищелкнув пальцами левой руки, я дождался, когда хозяин соизволит обратить внимание на мое присутствие, показал пальцем в сторону Юсупа, мило улыбнулся и покрутил указательным пальцем у виска.
