Так вот, быстренько проанализировав ситуацию, я подавил эмоции и решил не форсировать события. Конечно, можно было бы заявить начальнику заставы, что я — такой-то, и потребовать произвести осмотр дурдома. Очень скоро из Центра подтвердили бы информацию по поводу моей персоны, и сюда прикатили бы представители Хакановской администрации, а из Грозного прислали бы парочку местных ментов. И всем гуртом поперлись бы осматривать психушку. Это решило бы все проблемы, при условии, что моя жена находится там… А если ее там нет?! Такой вариант тоже нельзя исключать, мало ли что? Так вот — если ее там нет, тогда мой чеченский вояж можно считать успешно завершившимся. Нарисовавшись единожды, забраться обратно под удобную во всех отношениях крышу британского журналиста мне не удастся никоим образом…
В дурдом нас впустили довольно безболезненно и весьма радушно приняли, но перед этим Тэд довольно долго пытался через меня внушить дородному главврачу Али, заросшему до самых глаз бородой, что мы — международные журналисты. Поэтому он просто обязан принять нас со всем радушием и кавказским гостеприимством. В ответ Али резонно возражал, что, дескать, еды у него нет — война, мест тоже нет, и вообще не положено нормальных к психам пускать.
Закончилось сие препирательство тем, что я, махнув рукой на щепетильность Тэда, вручил Али 100 баксов: заведующий тут же расплылся в улыбке и пообещал все организовать на высшем уровне. Британцу мой жест не понравился, и я долго влиял на него — если бы понадобилось, так я бы и догола разделся, лишь бы нас тут приютили. Англичанин надулся и некоторое время пыхтел: как же, его, маститого журналиста и литератора с мировым именем, заштатный врач не пожелал пустить в какой-то вшивый дурдом на 50 коек!
— Это тебя в первом селе разбаловали, — сказал я коллеге. — Не думай, что если ты британец, так здесь тебя будут в задницу везде целовать. За все надо платить. Скажи спасибо, что вообще еще самостоятельно перемещаешься, а не сидишь в каком-нибудь вонючем подвале и не ожидаешь, когда за тебя внесут выкуп! — Так вскользь пошутил я, пытаясь смягчить Тэда.
После вручения ста баксов главврачу в дурдоме моментально образовалась отдельная палата с высокими сводчатыми потолками, накрахмаленным бельем на широких пружинных матрацах и душ неподалеку — все, как в лучших домах.
Подавив острое желание прямо с ходу броситься переворачивать вверх дном все подряд в поисках Светланы, я на автопилоте принял душ, побрился и проследовал в кабинет заведующего клиникой, где для нас накрыли обед. Убей меня Бог, если я помню, что тогда было на обед. В процессе работы челюстей я изо всех сил старался иметь непринужденный вид и ничем не выдать своего волнения.
Главврач Али, который удостоил нас чести присутствовать за столом, похоже, меня не вспомнил: имидж, он здорово влияет на обличье. Переоденьте парня в цивильный костюм, побрейте его, легкий акцент — и вот вам уже не придет в голову идентифицировать этот облик с пропыленным мужиком усталого вида, в потрепанном «комке» и с волчьим взором на обветренном лице…
Да, как ни странно, с хитрозадым Али я также ранее встречался — весьма мимолетно, но тем не менее…
В мае прошлого года мы гонялись по здешним овсяным полям за чеченским сапером, который пакостил на маршруте движения наших колонн, и преследуемый в конечном итоге вывел меня на Али.
Накануне в промежутке между заставами подорвалась одна машина, и наши инженеры, расчищая колонный путь, наряду с тремя настоящими «ТМ»
[6]
обнаружили 38 консервных банок, к крышкам которых был привязан телеграфный провод. Банки были установлены по всем правилам саперного искусства, как противотанковые мины.
Добросовестный инженерный начальник так и не сумел допереть, что же сие означает, и по простоте душевной доложил по команде все, как есть.
Наше начальство похихикало немного, но распорядилось — а ну-ка, орлы, поймайте этого идиота. Мы вычислили его уже на следующее утро и очень долго гонялись за ним на бээрдээмке по овсяным полям — он, сволота, клал прибор на очереди, которые ложились впритирочку с обеих сторон, и, как горный козел, скакал по балкам, вскрикивая и махая руками.
В конечном итоге мы его все же отловили и на первый же обычный в такой ситуации вопрос идиот напыщенно заявил:
— Я боец Ичкерского сопротивления! Я сапер-профессионал! Устанавливаю мины на колонных путях федеральных войск! Смерть российским оккупантам! — И заорал дурным голосом:
— Аааалллллх акбаррр!!! Вуаааллахх акбар!!!
Мои пацаны, естественно, слегка его помяли, после чего чеченец орать прекратил, попросил закурить и доложил, что в дурдоме у него перевалочная база, а командир их отряда доктор Али. Ну что ж, тут все было ясно, соблюдать положенную в случаях с поимкой «духов» процедуру было бы по меньшей мере глупо.
Подкатив на БРДМ к воротам дурхауса, я вызвал заведующего, торжественно вручил ему психа и слегка попенял на плохую систему изоляции пациентов. Али слегка пооправдывался, ссылаясь на отсутствие персонала, а когда я в упор спросил:
«А откуда это у вас такой шустрый пациент со столь специфическим отклонением, а?» — доктор изрядно покраснел той частью лица, что была свободна от бороды, и пробормотал что-то невразумительное. Типа: «Давно это уже, еще до войны, ага, точно до войны поступил!» И показалось мне тогда, что врет доктор, хотя мимика лица его не выдала — оно у него, как камень, поросший обильным мхом.
Отъезжая от ворот дурдома, я ощутил пристальный взгляд Али — казалось, он просверлит дырку на моем затылке. Я обернулся — доктор поспешно отвел глаза и скрылся за воротами. Вот, собственно, и все. Давать информацию особистам я не стал — мои подозрения не являлись основанием для проверки дурдома на предмет обнаружения каких-либо ухищрений, нужны более веские основания. Конечно, можно было настоять на своем, но не хотелось рисковать. Ошибешься один раз, потом тебе никто не будет доверять, скажут — а, это тот самый балабол, что дал дезу по хакановскому психушнику! Пакостей от этого дурдома за весь военный период не было — ну и ладно, живите себе со своими недомолвками! Благоденствуйте…
Да, похоже, заведующий, он же главврач, меня не вспомнил — хотя и посмотрел пару раз более пристально, чем положено хозяину смотреть на впервые встретившегося ему гостя, который, между прочим, платит валютой.
С трудом дождавшись окончания обеда, я не счел более возможным сдерживаться и решил попытать счастья в прямолинейной атаке, безо всяких ухищрений.
Сыто икнув, я перекинулся с Тэдом парой ничего не значащих фраз, изобразил похотливый смешок и доверительно сообщил хозяину: все-то, мол, нам у вас нравится, все-то у вас хорошо — ну, подумаешь, война мал-мал! Зато природа великолепная, люди добрые, отзывчивые, гостеприимные, еда классная… Вот только одно-единственное неудобство: две недели в дороге, а ни одного публичного дома! Ведь без женской ласки и озвереть можно в одночасье! Хи-хи-хи… Ну что за дикость, а? Ни одного борделя… Вот мы, например, там, у себя в Британии, привыкли, чуть только эрекция наметилась мало-мальская — шасть в бордель — и все, ноу проблем! У нас, мол, европейских народов, что ни хаус или билдинг — так обязательно публичный дом со всеми вытекающими… А то, мол, два здоровых мужика, да при цветной капусте, а похоть свою реализовать никак не получается. Нехорошо!
