Общие. Ну и все остальное — тоже общее. Чаяния, стремления, интересы… — прокомментировал свой эксперимент Шведов.
Не знаю, не знаю — может, полковнику виднее с высоты своего опыта и бурно прожитых лет. Я, к примеру, явления такого типа всегда именовал скромно и просто — «разврат»…
Мои отношения с «агентами» сложились самым наилучшим образом. Как-никак, мы вылеплены из одного теста, все битые-ломаные, выброшенные на обочину. После трех недель совместных действий я могу с легким сердцем вести этот отряд на любое мероприятие, не испытывая при этом опасения, что в самый решающий момент кто-то из них выстрелит мне в спину или не исполнит приказ. Однако эти отношения складывались очень и очень негладко — старт у них был довольно напряженный.
— Знаешь, я им всем это… ну, сказал, что ты — лидер. И чтобы они тебя слушались, — сообщил мне Шведов перед началом занятий. — Но ты понимаешь они же… они же не солдаты. Они офицеры все, воевали… В общем — тебе, наверно, поначалу туговато придется…
Да, полковник оказался прав. Ребятишки появление невесть откуда взявшегося «преподавателя» восприняли весьма недружелюбно, я бы даже сказал — агрессивно.
— А-а-а-а-! Дак это тебя мы из бочки доставали! — воскликнул один из агентов — длинный парень с лицом дамского угодника. — Ну что — крыша восстановилась? — Как видите, совсем невежливо и даже не по-дружески. О каком таком моментальном завоевании авторитета могла идти речь?!
Когда принимаешься за обучение желторотых пацанов, за тобой автоматически закрепляется имидж бывалого воина и крутого парня. Мальчишки готовы визжать от восторга, что угодили в спецназ (ну, это только поначалу!), и любое твое движение истолковывают как некое божественное откровение. Кроме того, показав на первом занятии, что являешься нехилым рукопашником и стрелком, ты сразу же набираешь кучу баллов и в последующем можешь не заботиться о постоянной борьбе за поддержание своего авторитета — пацаны и так будут тебе в рот смотреть.
Здесь все обстояло гораздо сложнее. Стрелять они умеют не хуже меня — имел случай убедиться. Военными подвигами их не очаруешь — сами такие. Я был уверен, что побью любого из них в рукопашке, но, проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что устраивать показательные поединки не стоит. Классная рукопашка может впечатлить лишь незрелых салажат, которые насмотрелись разнообразных ван дамов. Любой мало-мальски опытный воин знает, что в коллективном бою махать руками и ногами приходится лишь в том случае, если у тебя внезапно кончились патроны. И потом — ты можешь быть отменным снайпером и рукопашником, но если при этом ты ни шиша не рубишь в специальной тактике, грош тебе цена как командиру! В общем, махать руками и зря жечь патроны не стоит. Как же заставить этих парней поверить, что я на две головы выше любого из них в плане спецподготовки и имею право на безусловное лидерство?! Вот представьте себе: перед вами стоят восемь головорезов, прошедшие огонь и воду и абсолютно от вас не зависящие. Они изучающе смотрят на вас бывалым взглядом, а вы им пытаетесь втолковать: «Я ваш командир и учитель, потому что я круче всех вас, вместе взятых. Извольте беспрекословно выполнять все мои распоряжения и будьте готовы по мановению моего указательного пальца умереть на поле боя…» Ну и куда вас после этого пошлют? Нет, тут нужно было придумать что-то совсем нестандартное, что-то из ряда вон…
Для проведения занятий Шведов облюбовал закрытый четыре года назад силикатный завод, расположенный в семи километрах от города. Завод как нельзя более подходил для организации подобных мероприятий. От автострады до проходной пролегало полуасфальтированное шоссе, которое прекрасно просматривалось чуть ли не на всем своем протяжении. Это исключало возможность внезапного появления нежелательных свидетелей. Кроме того, странные шумы и перемещения в этом районе вряд ли у кого вызвали бы подозрения: раз в неделю здесь развлекались собровцы, периодически наезжали омоновцы и ребятишки из полка милиции Внутренних Войск. Они проводили учения на огромной территории завода и при этом изрядно шумели.
Разрешение на право хранения и ношения табельного оружия имелось у каждого «агента» «Аргуса», тренировки в стрельбе из пистолетов мы проводили в соответствии с завизированным в УВД графиком, а взрывчатка, «глушаки» и прочие прибамбасы — сами понимаете — мы их, типа того, «случайно нашли» в самом неподходящем месте, если что. Тем не менее полковник заверил меня на всякий случай, что, если возникнут какие-то осложнения, надо только поставить его в известность и все моментально утрясется…
Когда мы приехали впервые на «учебный объект», я построил лениво ухмылявшихся «агентов» и толкнул речь:
— Мужики! Я прекрасно понимаю ваши чувства! Приперся какой-то фуй с бугра, черт его знает, кто такой и откуда, и нате вам — извольте подчиняться, чему-то там учить собрался… Так? — Мужики ничего не ответили, но во взглядах их читалось откровенное: «Да пошел ты, мудила!»
— Ну, я вас понял. — Я не счел целесообразным продолжать брызгать слюной и сразу перешел к делу:
— Короче — предлагаю тест. Вы всем скопом устанавливаете в разных местах административного корпуса восемь мишеней и прячете чучело. Я забегаю, «убиваю» все мишени, нахожу чучело и выхожу. Время на выполнение засечете. Потом меняемся: я один прячу чучело и расставляю мишени… а вы всем скопом забегаете, находите чучело и делаете в каждой мишени по две дыры — у вас патронов больше. Если уложитесь за время, показанное мной, я доложу шефу, что учить вас нечему и сгорю от стыда… Ну как?
Откровенный пофигизм, явственно читавшийся в глазах «агентов», моментально сменился целой гаммой эмоций. Азарт, удивление, негодование… да, негодование в первую очередь. Один — против восьмерых?!
— Ну ты даешь! — досадливо воскликнул коренастый белобрысый парниша американского типа — весь в джинсе, с бакенбардами и в ковбойской шляпе — натуральный дядя Джо! — Что ж ты так плохо о нас думаешь, а?! Или ты полагаешь, что ты семи пядей во лбу, чтобы перекрыть целую команду?!
— Во-первых, вы еще не команда, — спокойно ответил я и пожал плечами. — Во-вторых, я предложил тест. Если слабо — так и скажите! Сразу начнем заниматься — чего с вами время терять…
О! Ребятишки с минуту делились мнениями о возможном использовании моей задницы в качестве футбольного мяча, в процессе этого мероприятия изрядно развеселились и решили-таки наказать дерзкого хвастунишку.
Проследив, чтобы я удалился к корпусу цеха и не подглядывал, ребятишки ударно распихали по разным углам административного корпуса выпиленные мною накануне мишени и спрятали чучело.
— Ну давай, родной ты мой! — агрессивно сказал джинсовый Джо, когда все покинули здание. — Если не найдешь чучело — позови, мы тебе подскажем.
— Спасибо, Джо, — я учту это, — ответил я и сунул ему секундомер. Джо удивленно уставился на меня: так его никогда в жизни не называли. Он был первый, кому я дал боевую кличку. В течение трех последующих дней все «агенты» были наделены мною прозвищами — в соответствии с характерными особенностями каждого. Так положено в команде — у каждого должна быть боевая кличка. Когда имеешь дело со смертью, называть друг друга по именам — это как-то слишком ласково, отдает сантиментами. Обращаться по фамилиям — слишком официально, сухо. Кличка — золотая середина. Кроме того, имя, случайно слетевшее с уст кого-либо из бойцов во время проведения операции, в последующем может сослужить своему хозяину дурную службу. Такое неоднократно случалось. А потому — боевая кличка. Как универсальное средство взаимодействия между членами команды.
