— Ты готовишь завтрак!
— Я готовлю только две вещи: бекон и омлет. И иногда сэндвичи. Ненавижу готовить. Это напоминает мне о матери. — Ева сняла с полки вторую кастрюльку и со стуком поставила ее на плиту. — Возьми.
Клер билась, пытаясь свинтить крышку банки с соусом для спагетти; в конце концов та отскочила с громким хлопком.
— Как думаешь, они так и будут злиться друг на друга? — спросила она.
— Майкл и Шейн?
Соус вывалился в кастрюлю — густой, влажный и какой-то неприятный на вид. Клер подумала, не взять ли вторую банку, и решила, что если двое из четырех едоков парни, то чем больше, тем лучше. Она открыла ее, вытряхнула содержимое в кастрюлю, включила горелку и поставила соус подогреваться на медленном огне.
— Кто знает? — Ева пожала плечами. — Мальчишки такие идиоты. Можно ведь просто сказать: «Ох, парень, я так рад, что ты жив». Нет, нужно обязательно устроить целый спектакль в духе Королевского драматического театра. — Она огорченно вздохнула. — Одно слово — мальчишки. Клянусь, я стала бы лесбиянкой — если бы они не были так сексуальны.
Клер изо всех сил постаралась не расхохотаться, но без толку, и спустя мгновение Ева тоже засмеялась. Вода закипела, и в нее высыпали спагетти.
— Ева... можно спросить?
— О чем?
Ева хмуро разглядывала пасту, с таким видом, словно подозревала ее в намерении сбежать из кастрюли.
— О тебе и Майкле.
— А-а... — Щеки Евы порозовели, и от этого она, к тому же одетая не в привычных черно-красных готических тонах, стала выглядеть еще более юной и хорошенькой. — Ну, я не знаю, как это назвать. Господи, просто он такой...
— Пылкий? — подсказала Клер.
— Пылкий, да. Прямо термоядерный. Как поверхность солнца. И...
Теперь щеки Евы просто пылали. Клер взяла деревянную ложку и стала мешать пасту.
— И?
— И перед тем как все это случилось, я собиралась... ну, подтолкнуть его, понимаешь? Вот зачем мне чулки с подвязками и все такое. Заранее готовилась.
— Ох!
— Да, обидно. Как думаешь, он подглядывал?
— Когда ты переодевалась? — спросила Клер. — Ну, вряд ли, хотя мне кажется, он был не прочь.
— Тогда все в порядке. — Ева в удивлении воззрилась на пасту, поверх которой формировалась густая белая пена. — Что, так и должно быть?
В доме родителей Клер ничего подобного видеть не приходилось. Правда, они не так уж часто готовили спагетти.
— Не знаю.
— Вот дерьмо!
Пена продолжала расти — прямо как в фильме ужасов. «Пена пожирает Стеклянный дом». Она скапливалась наверху кастрюли и перетекала через край; коснувшись горелки, начала шипеть и пузыриться. Девушки вскрикнули, а Ева выключила горелку.
— Стало быть, паста дает пену. Будем знать. Когда слишком разогревается.
— Как Майкл? — спросила Клер, и обе рассмеялись.
Тут вошел упомянутый молодой человек, и они еще сильнее зашлись хохотом.
— Леди, я что-то упустил? — спросил он, доставая из холодильника две последние, оставшиеся с его дня рождения бутылки пива.
— Паста вылезает из кастрюли, — сквозь смех с трудом проговорила Клер.
Майкл некоторое время с любопытством разглядывал их, потом: пожал плечами и удалился.
— Как думаешь, он сейчас говорит Шейну, что мы свихнулись?
— Наверное. — Ева снова включила горелку. — Это шок? В смысле, мы в шоке?
— Не знаю. Давай прикинем. Мы забаррикадировались в доме, на нас напали, чуть не сожгли. Прямо у нас на глазах убили Майкла, потом он воскрес. И еще нас допрашивали жуткие копы-вампы. А? Вполне может быть шок.
Ева фыркнула:
— Похоже, из-за него я и занялась стряпней.
Они в молчании смотрели, как булькает паста. По кухне распространился аромат томатного соуса со специями — такой успокаивающий, такой домашний. Клер помешала соус. Сейчас, подогретый, он выглядел восхитительно.
Дверь кухни снова отворилась, и на этот раз появился Шейн, с бутылкой пива в руке.
— Что горит?
— Твои мозги, — отозвалась Ева. — Не хочешь поцеловать девушек, чтобы загладить свою вину?
Он сердито воззрился на нее и спросил Клер:
— Что, черт побери, она делает?
— Варит спагетти. — Большую часть работы делала Клер, но она решила в это не углубляться. — Кстати... насчет твоего папы... Как думаешь, его поймают?
— Нет. — Шейн движением бедра отодвинул Еву от плиты и сам занялся спагетти. — В Морганвилле много укромных уголков. В основном чтобы вампам было где прятаться, но и он может ими воспользоваться. Заляжет на дно. Картами я его снабдил. Он сообразит, куда пойти.
— А не может он просто уехать отсюда? — с надеждой спросила Ева.
Шейн вытащил немного спагетти и прижал ложкой к металлическому краю кастрюли; тонкие макаронины легко разрезались.
— Нет, он точно не уедет. Ему отступать некуда. Он всегда говорил, что если еще раз пересечет границу Морганвилля, то останется здесь, пока дело не будет доведено до конца.
Ева с подчеркнуто спокойным видом скрестила на груди руки.
— Шейн, если он прикончит хотя бы одного вампира, мы покойники. Это ты понимаешь?
Он отхлебнул пива, явно уклоняясь от ответа. Выключил горелку, отнес кастрюлю к раковине и слил воду, придерживая спагетти крышкой. Прямо как настоящий повар. И то, как уверенно он действовал, выглядело очень сексуально, по мнению Клер. Она и сама любила готовить, но в нем ощущался специалист. Почему-то сегодня она очень много внимания уделяла тому, как Шейн двигается, как облегает его одежда — или, точнее, не так уж и облегает, поскольку на нем были свободные, мешковатые джинсы. Достаточно свободные и достаточно мешковатые, чтобы породить у нее фантазии на тему того, как они сползают, и Клер залилась краской.
Чтобы отвлечься, она достала миски из буфета — разномастные, две из четырех — с трещинками. Она поставила их на стойку, и Шейн начал раскладывать спагетти, а Ева поливала каждую порцию соусом.
Все в целом выглядело очень аппетитно. Клер взяла две миски и понесла в гостиную. Там Майкл как ни в чем не бывало настраивал гитару — будто его не закололи ножом в сердце, не вытащили из дома, не... О бог мой, ей даже думать не хотелось о том, что произошло дальше.
Она протянула ему миску. Он бережно убрал в футляр гитару — каким-то чудом не пострадавшую, несмотря на все, что тут творилось в последние два дня, — и принялся за еду. Вошли Шейн и Ева, державшая под мышкой две бутылки охлажденной воды. Бросив одну Клер, она, скрестив ноги, уселась на полу около колен Майкла.
