– Его нет, я не знаю, где он, отойдите от калитки, или я вызову милицию, – отчетливо послышалось из домофона.
Я посмотрела в зеркало заднего вида, в котором отражалась позеленевшая Гошина физиономия.
– Почти все в сборе? Не хватает только продавца? – догадалась я.
– Давай уедем отсюда, – попросил Никифоров.
– Скажи только куда.
– Ко мне, – гостеприимно предложил Гоша.
– К тебе?
– Да, ко мне.
– Так что ж ты, дрянь такая, молчал? – свистящим шепотом спросила я.
– А ты не спрашивала.
– Говори, куда ехать.
И мы выехали на дорогу. За нами дружно тронулись «девятка» Миши Белого и «мерседес» Прясникова. У дома остался только гость из солнечной Грузии. Было видно, как он жестикулирует и пытается объясниться с домофоном.
Попутчики нам были не нужны, и перед самым светофором я сначала перестроилась налево, потом, со словами «Простите, парни, но мне очень надо», вернулась в правый ряд, выжала газ и, подрезав вялую иномарку, в последний момент свернула налево. Сзади послышался визг тормозов, но я уже была далеко.
Оказавшись дома, Никифоров засел в туалете, а мы с Элеонорой огляделись, и она спросила:
– Это правда, что можно переоформить это имущество на меня?
Домик был так себе, не домик, а полкурицы – одна комната и кухня. Но все-таки жилплощадь.
– Можно, если его жена даст согласие.
– Жена?
– Да, забыла тебя предупредить, он женат.
Элеонора уверенно покачала головой:
– Он не был женат. Я видела его паспорт.
– Неужели он купил домик, а потом женился? Это очень упростило бы нашу задачу.
Я постучала в дверь туалета:
– Слушай, турецкоподданный, где твой паспорт?
– В пиджаке, – отозвался с унитаза Никифоров.
– А где свидетельство на дом?
– В шкафу.
Мы с Элей все быстро нашли и сели сличать даты. К нашей общей радости, Никифоров действительно сначала купил домик, а потом женился. Хоть на это ума хватило.
Я опять подошла к двери в туалет:
– Георгий Петрович, ты умер, что ли? Давай выходи, дело есть.
Заработал сливной бачок, Гоша щелкнул замком и вышел:
– Какое дело?
– Одевайся, поедем к нотариусу. Если поторопимся, все сегодня успеем, а то у меня итальянец, шеф и Егоров.
И мы снова оказались с окулькой на дороге в чужом городе.
К концу дня Эля была обладательницей двадцати метров полезной площади, которые мы сразу же выставили на продажу.
Все было позади, дел в Краснодаре у нас больше не осталось. При благополучном стечении обстоятельств мы могли бы уже ночью быть дома.
Я устало закрыла глаза и представила Егорова с Бильбо. Домой хотелось очень сильно, но я проявила редкое благоразумие и решила перед дорогой поспать. Никифоров был нам больше не нужен, мы всячески гнали его к жене, но он не уходил. Пришлось размещаться на двадцати метрах и одном диване.
Только мы выключили свет, раздался невообразимый грохот: кто-то со всей дури колотил в дверь. От стука сотрясались и звенели стекла на веранде.
Элеонора подпрыгнула, высунулась из двери и обнаружила на крыльце группу мужчин.
Гошка с немыслимой скоростью, требующей упорных тренировок, оделся и, открыв окно, выпрыгнул в него. Я огляделась, увидела его паспорт, выбросила следом за Гошкой и задернула штору, прошептав: «Жаль, что первый этаж».
Элеонора впустила мужчин, они стремительно вошли и принялись кого-то искать. Искать особенно было негде, и один из вошедших, крайне неприятный тип, завершив осмотр шкафа, спросил:
– Где хозяин?
– Если вы имеете в виду Никифорова Георгия Петровича, то его нет. – Я пожала плечами и развела руками, приглашая их убедиться.
– Где он?
– Мы не знаем, мы купили у него этот домик, – пустилась в объяснения Эля.
Мужчины не поверили:
– Когда купили?
– Сегодня, – ответила Эля, посмотрела на часы и уточнила: – То есть уже вчера.
И Элеонора показала мужчинам договор и свидетельство о праве собственности.
Повертев в руках документы, мужчины неохотно потянулись к выходу.
Только Эля закрыла за ними остекленную дверь веранды, в окно заскреблись. Я толкнула створку, и Гоша спрыгнул на пол.
– Может, ты объяснишь, что происходит? Кто это был?
– Точно не знаю, думаю, что мой друг стащил селитру у этих. – Георгий кивнул в сторону дороги за окном.
– «У этих» – это у кого?
– У них. Ты их видела, кто такие, я не знаю.
– А кто твой друг?
– Обходчик на железной дороге. Он звонил мне, предупредил, что к нему приезжали люди, которые ищут свой товар, эти самые бочки с удобрением. Друг сказал им, что не знает, о чем речь. Они его предупредили, что наизнанку перелицуют, если он врет, и уехали. Как они на меня вышли – понятия не имею.
Я удивилась:
– А почему ты не натравил на них майора Прясникова?
– Как?
– Как-нибудь. Мог назначить им встречу в одном месте, в лучших традициях гангстерской драмы. Пусть перестреляют друг друга.
– Ага, конечно, размечталась. Прясников с ними договорится, и придется нам прятаться до конца своих дней.
– Нам? – изумилась я.
– Ну мне, мне.
– И что ты собираешься делать?
– Может, все-таки надо было сказать этим, – Гоша кивнул на дорогу за окном, – что бочки забрал Прясников?
– Не похожи они на лохов.
– Пусть проверяют.
– А пока проверяют, знаешь, где мы будем?
– Например?
– Например, в каком-нибудь подвале. Ты уж сам как-нибудь, ладно? Мы вообще завтра уезжаем.
Остаток ночи прошел спокойно, утром мы с Матюшиной стали собираться в дорогу. Никифоров ныл, что он остался без крыши над головой, что ему страшно в этом неприветливом городе, намекая, чтобы мы взяли его с собой. Элеонора пресекла все его попытки уехать с нами, предупредив, что, если он ей еще хоть раз попадется на пути, она за его жизнь не даст и ломаного гроша.
– Пристрелю, – пообещала она Гоше, и была очень убедительна.
Когда мы выехали из Краснодара, на связь по очереди вышли шеф, потом Павел. Я была великодушна и обоим назначила встречу. День обещал быть насыщенным.
Погода стояла ясная, совесть моя была чистой, настроение отличным. Мы слушали радио и сначала подпевали знакомым хитам, потом вспомнили свои приключения, посмеялись над Гошкой и над всеми, кто его ищет. Но, как говорится, хорошо смеется тот, кто смеется последним.
