– Тебя.
– Вот я и говорю: лучше ты погибнешь, чем достанешься этому виноделу, ясное море!
– Егоров, ты безнадежен.
– Ничего подобного, просто я чувствую себя в состоянии защитить тебя.
– Лучше бы ты чувствовал себя в состоянии любить меня до глубокой старости.
– Ясное море, так оно и есть, – оскалился Егоров и полез целоваться.
Мне было очень любопытно, как Пашка будет искать того, кто хотел меня взорвать.
С чего надо начинать? Что искать?
– Паш, – спросила я при первой возможности, – расскажи, как искать человека, который мог подложить взрывчатку в мой новенький «пежо»?
– Эксперты поработают и дадут подсказки. Надо подождать.
– А сам ты, без криминалистов, ничего не можешь понять?
– Кое о чем догадываюсь, но одних догадок мало, чтобы раскрыть преступление.
– А это преступление?
– Конечно, – отправив в рот кусок отбивной, повествовал Егоров, – три статьи. Терракт, покушение на убийство, порча имущества.
– И что?
– Мне надо узнать, кто подложил взрывное устройство к тебе в машину. Буду отрабатывать все версии.
– А что, их несколько?
– Как минимум три: твоя работа, Прясников и Дуйков.
– Моя работа здесь совершенно ни при чем, ты сам понимаешь.
– Все равно придется проверить.
Я пожала плечами:
– Если тебе некуда девать время, проверяй. Но у меня есть некоторые мысли, могу поделиться.
– Делись, – разрешил Пашка. Он находился в благодушном настроении.
– Смотри, что получается. Нет сомнений, меня нашли по моей старой машине. Это раз. – Я загнула один палец на левой руке. – Номера могли дать только в Краснодаре, в гостинице. Это два. Прясникову нужны деньги, и пока он не получит их, он будет беречь меня как яйцо Фаберже. Это три. А Дуйков, если выжил, станет искать меня именно для того, чтобы убить. Это четыре. И, наконец, пять: администратор в «Интуристе». Я купила информацию о Дуйкове, Дуйков точно так же купил информацию обо мне.
Пашка покачал головой и признал:
– Катерина, ты гений сыска.
– А у Белого есть новости, кроме женитьбы? – пропустив комплимент, поинтересовалась я.
– Белый копает под Прясникова, и вроде бы что-то нарыл. Логика такова, что тебя придется спрятать. На время.
– Не хочу прятаться, даже на время, – не согласилась я. – Ты меня забудешь и передумаешь жениться.
– Не дождешься, – во весь рот улыбнулся Егоров, – как только откроется ЗАГС, мы сразу распишемся.
– И ты отпустишь меня в Грузию, – подсказала я.
– Даже не мечтай.
– А где ты меня будешь прятать?
– На даче.
У меня разочарованно вытянулось лицо.
– На вашей, семейной?
– Да. А чем ты недовольна?
– Там еще пять лет назад крыша протекала и полы проваливались. Думаю, к сегодняшнему дню процесс завершился.
– Кать, той дачи давно нет. Я построил новую – замок Шахерезады, а не дача. Два этажа, на втором этаже балкон, красота такая, что уезжать не захочешь.
– Там тепло?
– Газовый котел. Там же газ провели года три назад. В доме все удобства, телевизор, спутниковая тарелка.
– Врешь, Егоров.
– Век воли не видать.
– Там охрана или видеонаблюдение? – иронизировала я.
– Охрана. Дачи же ведомственные, у меня в соседях генерал. Все отлично, Катерина, – он сгреб меня и прижал к себе, – возьмешь с собой Роя и отдохнешь.
– Мне хочется отдохнуть с тобой на островах.
– Это потом, когда поймаем преступника, – пообещал Пашка и, заглянув в вырез моей футболки, восхитился: – Вот это я понимаю.
Тут у меня зазвонил мобильник. На связи был Шалва Гургенович, и, оглядываясь на Егорова, я вышла на веранду. Пашка приоткрыл дверь и без стеснения выставил в щель ухо.
– Шалва, меня не отпускают, тут случилось кое-что, я должна оставаться на месте, пока будет идти следствие.
И я коротко обрисовала ситуацию. Шалва высказался в адрес Егорова, предложил себя в охранники, сказал, что может приехать в любую минуту. Я скромно отказалась, объяснила, что по закону меня будут охранять и перевезут в безопасное место, поэтому некоторое время связи со мной не будет. Когда я закончила разговор, Егоров с обидой спросил:
– Некоторое время – это сколько?
– Жизнь с точки зрения вечности это миг, Павел, – объяснила я ему.
У всех обычных граждан еще были каникулы, когда Егоров вышел на работу. Я с замиранием сердца ждала, вспомнит он о своем обещании или нет. Павел, однако, ничего не забыл, уезжая утром на службу, сказал, чтобы я в десять ноль-ноль была в районном отделении ЗАГСа.
Я приехала в назначенный срок, но оказалось, что от волнения забыла паспорт. Пашка посмотрел на меня долгим взглядом и заявил, что я сделала это умышленно. У меня тут же затянуло слезами глаза, я зашмыгала носом и отвернулась от Егорова. Он скомандовал:
– Сидишь здесь и ждешь меня.
Через сорок минут вернулся с моим паспортом, достал из кармана бархатную коробочку с кольцами, и мы без всяких осложнений зарегистрировали наш брак. Егоров надел мне на палец кольцо, а я – ему. Выйдя из ЗАГСа, я фактически была уже гражданкой Егоровой, а не Меркуловой, и это обстоятельство меня очень возбуждало.
Мы договорились вечером отметить бракосочетание. Пашка посадил меня в такси, а сам уехал на работу. Я заехала на рынок, купила вкусностей и встала к плите. В продолжение дня я несколько раз открывала свидетельство о регистрации брака и с замиранием сердца читала имя своего супруга.
Когда Пашка вернулся с работы, он сначала прошел к себе домой.
Удивившись, я взяла бинокль и уселась на веранде, пытаясь разглядеть сквозь его и свои жалюзи, чем он занимается. Видно было отвратительно, но я догадалась, что Пашка наряжается. Я тоже надела приготовленное платье и вернулась на веранду.
Когда Егоров появился у меня, я чуть не упала со стула. Мужчина, который по паспорту значился моим мужем, напоминал какого-то актера. На нем был черный классический костюм, белоснежная рубашка и красный галстук, в точности как у президента. На безымянном пальце блестело новенькое кольцо.
– Ясное море, – оглядев меня, выдохнул Егоров.
Мы отлично провели вечер, ни разу не вспомнили ни о Шалве, ни о взрыве.
Ночью я получила от Пашки инструкции:
– На днях отвезу тебя на дачу. На даче ты будешь жить как мышь. Если включаешь свет, опускаешь жалюзи и задергиваешь шторы. Телик громко не включай. Мы потренируемся, я сам все проверю, прежде чем уехать.
