В начале седьмого подъехал Ленкин отец и мы тотчас же откланялись: пора и честь знать – в любой момент может явиться мегера-разлучница.
Не успели добраться до машины – мне позвонил Борман (Федя трубу выключил, чтоб не мешала мантры генерировать) и сообщил, что Мага, судя по всему, уже дома.
– С чего ты взял?!
– Его тачка стоит у подъезда.
– А это точно его тачка?
– Точно.
– Ну... Хорошо, будь на связи – не звони никому.
– Борька? – Федя достал телефон, включил его и замешкался.
– Угу...
Федя неуверенно крутил телефон в руках. Он все понял с полуслова и теперь зачем-то тянул время, словно надеялся, что за эти секунды отсрочки что-то в мире изменится и подтверждение не состоится.
– Мага дома, да?
– Угу...
– Ну, в смысле – тачка его у подъезда, да?
– Да.
– Понятно... – Федя шумно вздохнул и набрал Бормана.
– Я не понял, кто ставил задачу – шпионить за Магой?! – да, точно, вспомнил, есть у военных такое присловье «дурная инициатива – наказуема» – употребляется обычно как преамбула к экзекуции. – Ты какого буя там делаешь, возле Магиного дома?!!! А ну – бегом домой!
– При чем здесь Борман?
– Да ни при чем...
– Ну так...
– Да знаю, знаю! Просто под руку подвернулся...
Федя позвонил Маге – безрезультатно. Затем опять набрал Бормана.
– Ты еще там? Молодец. Подымись к Маге, если дома, скажи – пусть все бросает и топает в клуб. Мы подъедем минут через пятнадцать. Все, давай...
По дороге к клубу Федя не проронил ни слова.
Я бы не сказал, что глаза его метали молнии – в них, скорее, застыло тупое отчаяние, щедро разбавленное тоскливой безысходностью.
Такой взгляд, пожалуй, бывает у человека, которому торжественно объявили: «Держись, сейчас у тебя отнимут нечто особенно ценное и жизненно важное».
Например, руку отрежут.
Или ногу.
Или сердце вырвут.
Да, на вид то, что собираются отнять – вполне здоровое, но это уже не твое, так что...
Нет, дружище, ты можешь буйствовать, биться башкой об стену, стрелять по площадям, крушить все подряд...
Но это будет напрасная трата времени и сил: процесс запущен, помешать этому ты не в состоянии, как-то повлиять на ситуацию – тоже.
В общем все – вопрос решен...
В клубе было людно.
Опухший от общения Радик показывал первой партии работяг плохое кино; несколько бездельников, прибывших с розыскных мероприятий, с чувством исполненного долга били по грушам и таскали железо; с полдюжины помогавших им юнг штурмовали альпинистскую стенку – с особым цинизмом нарушая МБ, без страховки и инструктора, который еще не вернулся с «задания».
Да, если кто запамятовал, последние две недели задание у всех членов клуба одно: розыск негодяев.
Борман с Ромой сидели в кабинете и смотрели по местному спортивному каналу, как Федя Емельяненко сурово наказывает аномально огромного белоголового самурая. Самурай выглядел грустным: катану ему выдать забыли, а голыми руками почему-то ничего не получалось.
– Дома? – с порога бросил Федя.
– Так точно.
– Передали?
– Так точно.
– «Так точно», «так точно» – ты что, попугай, что ли?!
– Эээ... Сам же учил: если ситуация – коротко и по сути.
– Короче! Что сказал?
– Сказал, что сейчас подойдет.
– «Сейчас» – это когда было?
– Ну... – Борман замялся. – Как ты сказал – мы сразу пошли... Да он там отцу помогает, делают что-то.
– Понятно... Ну все – свободны.
– Можно, мы досмотрим?
– Ты хочешь сказать, что у тебя нет этой записи?
– Есть, но...
– Ну так и не фига тут торчать! Там спиногрызы по стенке шарахаются, не ровен час кто-нибудь хряпнется... Короче: шагом марш на страховку!
Борман-Рома покорно кивнуло и покинуло кабинет. Да, это правильное поведение – сейчас Феде лучше не перечить...
Мы молча сидели и наблюдали за победным шествием Фединого тезки. Все эти записи у Феди есть и смотрел он их несчетное количество раз. Но если бы сейчас в кабинет вошел кто-то посторонний, он наверняка сказал бы, что парень всецело поглощен перипетиями поединка, или попросту – азартно «болеет»: Федя напряженно пялился в экран, нервно дергал ногой и машинально сжимал-разжимал кулаки.
Ждал.
– Может...
– Что?
– Может, позвоним – пусть не приходит...
– Долго думал?!
– Да по-моему и так все ясно... Ну и какой смысл?
– Ни хрена не ясно. Сейчас придет – вот тогда и будет ясно...
В кабинет вошел Мага.
Нет, вот эта сухая фраза не скажет вам ровным счетом ничего – вдобавок, она будет дважды неправильной. Потому что Мага в кабинет не вошел, а просочился едва слышно, как бледная тень самого себя. А на нашего брата, которого мы знали много лет, эта тень была похожа только внешне: вела она себя совсем иначе, необычным и странным для Маги образом.
Мага смотрел в пол, нервно теребил замок спортивной кофты, непривычно застегнутой под самое горло, проходить не спешил, и вообще вся его – таким странным образом трансформировавшаяся – сущность робко вопрошала:
«Ребята... Может, я вам не нужен? Давай, я уйду? Зачем, вообще, я здесь?»
Прав был Гена.
– Проходи. Садись, в ногах правды нет, – замороженным голосом предложил Федя.
Мага прошел, но садиться не стал. Еще вчера он, не задумываясь, с разбегу плюхнулся бы на диван и обязательно подвинул бы меня с удобного места – на правах старшего.
– Что там у тебя с телефоном?
– Не работает, – не поднимая глаз, ответил Мага.
– Понятно... Ну, давай – рассказывай.
– Это не он, – едва слышно пробормотал Мага.
– Ясно... – Федя взял короткую паузу – видимо, пробовал собраться с мыслями.
В паузе Мага успел густо покраснеть, на его щеках отчетливо проступили пятна.
Никогда не видел, чтобы человек так стремительно краснел – пауза длилась секунд пять, не более.
– Ну так это... Давай, расскажи детали. С кем общался, что узнал. Как там вообще все. Давай, рассказывай.
– Это был не он, – тихо повторил Мага и всем корпусом повернулся к двери. – Я это... У меня там... Отцу помогать... Короче, пойду я.
