В общем, вы, наверное, уже догадались, что за право убыть на родину предков нам пришлось сражаться. Баталия грозила затянуться надолго: Федя с тоской во взоре изготовился держать длительную оборону, но ваш покорный слуга на третьей минуте боя резво зашел с фланга:
– Ну и какие проблемы? Оставайся с юнгами здесь, ищи нам новое жилье, а мы поедем. Только камеру мне дай: я там сниму всю операцию и забабахаю супер-пупер репортаж. Знаешь, всю жизнь мечтал стать стрингером...
Это был безошибочный ход: враг, скрипя зубами и меча молнии из глаз, капитулировал.
Сами понимаете, насчет «поменять машину» мы даже не заикнулись. Вольно же этим перестраховщикам такими предложениями бросаться! Вот пересечется в станице Филин с нашей фурией, пусть сам ей об этом и скажет. А мы посмотрим.
Дождавшись, когда Ленка перестанет пыхтеть, я довел до нее опасения Седого насчет Ирины.
Ленка к этому вопросу отнеслась неожиданно серьезно: тотчас же позвонила Ирине и стала убеждать ее, что нужно немедля все бросить и драпать куда-нибудь на край света. Хотя, если разобраться, неожиданность эта только кажущаяся: человек, переживший то, что выпало на долю Ленки, очень остро воспринимает схожие ситуации и постарается сделать все, чтобы с его близкими не случилось чего-то подобного.
Разговором Ленка осталась крайне недовольна. Моя слабо оформленная лирическая мечта вроде бы обещала уехать, но, как показалось Ленке, отнеслась ко всему этому весьма легкомысленно.
– Дела, видишь ли, у нее! – рычала наша тигрица, с размаху швырнув телефон (хорошо, в диван попала). – Она, видишь ли, подумает! Дура!!!
– Спокойнее, радость моя, – привычно журчал Федя. – Все утрясется, все будет нормально...
Собирать, по сути, нам было нечего. Знаете, как говорят: нищему собраться – только подпоясаться. У нас все самое ценное в «тревожных мешках», обрасти имуществом не успели, а посуду и постели упакуем позже: нам еще ужинать и спать.
Юнги покормили нас обедом – что-то после неудавшейся трапезы у РПК мы чувствовали себя не то чтобы голодными, но как-то вовсе несыто. Без аппетита поели, наконец-то приняли на грудь. В три звезды мы с Федей не напивались уже бог знает как давно: при нашей жизни надо быть в любой момент готовым ко всему. Поэтому сейчас тоже позволили себе чуть-чуть – сугубо для релакса. По нашим субъективным ощущениям, борщ у юнг получился лучше, чем у РПК. Все-таки не зря Борман – любимый мамин сынок, нахватался от тети Гали, не мастер, конечно, но кое-что умеет.
– Если в миксфайте не попрет – отдам тебя поварёнком в какой-нибудь русский кабак, – похвалил Федя.
– Ну спасибо! – Борман почесал за ухом. – Одно утешает: что именно – в русский...
А вот с досугом вышла полная обломовщина: бабка наша уже второй день как прилегла на очередной бесплатный курс лечения. Уезжая, она всегда запирает зал, а там телевизор.
В принципе, у нас есть доступ к Сети, посредством Ленкиного ноутбука, но, сами понимаете, очень хотелось бы знать, как наши выкрутасы освещаются в официальном аспекте, так сказать, для массовой подачи. Да, мы люди скромные и нетребовательные – но уж коль скоро поработали для народа, нам отнюдь не безразлично, как народу это преподнесут наши насквозь ангажированные СМИ.
В Сети между тем имели место глубинный ажиотаж и сумятица. Думаю, не будет преувеличением сказать, что Сеть бурлила: повсюду гулял наш ролик, несмотря на будний день и сравнительно ранний час, публика уже вовсю обсуждала происшествие – форумы трещали по швам, а на некоторые ресурсы РСС нельзя было зайти ввиду перегрузки серверов. В общем, сетевое сообщество было в экстазе: Леха постарался на славу.
– «Оккупационные СМИ говорят, что это обычная драка между студентами, – вот такой лозунг «висел» на главной странице его очередного сайта. – Это ложь. Это не драка. Это – первый звонок грядущей Русской Революции».
А, ну вот, значит, какая официальная версия: рядовая драка между студентами.
– Что-то раздухарился наш шпион, – недовольно заметил Федя. – При чем здесь «революция»? Мы так не договаривались. Надо бы одернуть его малость...
Воспитывать Леху мне в тот момент хотелось меньше всего на свете: я устал, расслабился и собирался завалиться спать. Но Леха, словно подслушав наш разговор, тотчас же позвонил сам:
– Мы тут празднуем! – кричал он в трубку на фоне какого-то невообразимого рева, сотканного из громкой музыки и восторженных воплей. – Это фурор! На всех ресурсах наша запись, вся страна гудит, обсуждает, единодушный порыв – наконец-то! Давно пора! Короче – это триумф! Приезжайте к нам – тут вас на руках будут носить! Наши все на вас молиться готовы!!!
Согласитесь, после такой преамбулы ругать человека как-то нехорошо, а учитывая звуковое сопровождение, и вовсе бессмысленно. Кроме того, Лехин заразный восторг каким-то непостижимым образом мгновенно передался и мне: а ведь в самом деле, подумал я, все получилось очень даже неплохо! А то, что там Седой бурчал, это все ерунда. Эти старперы конторские, они всегда осторожничают на ровном месте, стращают, тормозят прогресс и так далее. Работа у них такая.
Одним лишь излиянием эмоций Леха не ограничился: откричав лозунги, он потребовал, чтобы я записал информацию:
– Пробил-таки я этого женоненавистника! По всем параметрам, от и до! Я теперь про него все знаю!
– Какого женоненавистника?
– Который у Ленки в списке под номером три! Ах, да, теперь под номером два – Хусейна-то вычеркнули. Он, оказывается, все это время тут рядом жил и тусовался, а я и не знал...
Я записал. Ну и как после этого ругать такого деловитого кекса? Он даже в самый разгар веселья печется об общем деле, буквально «горит на работе».
«Женоненавистник» – это некто Расул, здоровенькое такое чудище, учится в одиннадцатом классе одной из московских школ. Чудище попало в Ленкин список ввиду того, что регулярно выкладывает в Сети ролики с унижениями русских девчат: проще говоря, он их прилюдно бьет, а кто-то из его приятелей снимает это дело на камеру. Зачем он это делает, совершенно непонятно. Такой вот сугубо кавказдючий досуг.
– Все бросаем и помчались! – мгновенно загорелась Ленка. – Сделаем перед отъездом доброе дело...
Вот тут у нас возникло непримиримое противоречие. Мы с Федей по простоте душевной считали, что план по «добрым делам» на сегодня с лихвой перевыполнен, и мчаться никуда не собирались. Мы хотели отдохнуть, выспаться перед дорогой, но поскольку такой низменный мотив в качестве аргумента никто бы не принял, я сказал, что Седой категорически запретил нам выезжать куда бы то ни было.
Это, впрочем, за аргумент тоже не сошло, так что дискуссия благополучно состоялась:
– Нас не будет черт знает сколько! А эта падла так и будет продолжать свою вредоносную деятельность! Ну и что мешает нам уложить его на месяц в «травму», преподать наглядный урок, а уже потом спокойно улетать по своим делам? Ну что, скажите мне, что?! От нас что, убудет, если мы сейчас туда прокатимся?!
