— Ну ни хрена себе… — пробормотал ошеломленный Серега, более раздосадованный, как ни странно, тем, что не успел наполнить Алисины недра своей животворящей субстанцией, а произвел мощный выплеск энергии вхолостую. — Вот это чудо, блин…
— Да, это было что-то невероятное, — едва слышно прошептала опустошенная Алиса, отпустившая наконец бедра Рудина и распластавшаяся на постели. — Это было что-то… а как ты в конце завизжал! Если ты испытал хотя бы наполовину то, что и я, то я тебя понимаю… Ты так визжал! Тебе было как?
— Мне было очень даже ничего, — скромно признался Серега. — Но визжал не я. Пока мы тут с тобой того — на нас кто-то напал.
— Ага, напал, — Алиса похлопала Рудина по бедру. — Припадок похоти. Мы визжали так, что перебудили весь дом.
— Тут мертвая звукоизоляция, — буркнул Рудин, включая торшер и сползая с кровати. — Стены полутораметровые. Никто ничего и не услышал. А эта гадина, между прочим, меня за плечо цапнула.
— Ой, действительно, — Алиса прикоснулась пальчиком к проступившим на каменном плече Пса следам зубов, по счастью оказавшихся не такими уж и острыми — кровь отсутствовала. — Когда успела? Не помню, как и вышло-то… Совсем сдурела на старости лет! Но ты тоже виноват — это же ты меня довел до такого состояния.
— Это не ты меня цапнула, — успокоил ее Серега, направляясь к стене на предмет тщательного осмотра. — Это оно. Оно соображает. Потому что напало на нас в самый неблагоприятный момент. Ни секундой раньше, ни секундой позже. Значит, наблюдало. А я думаю, чего это мне иногда кажется, когда ночью сплю тут один? Я, между прочим, каждую ночь просыпаюсь — кажется мне…
— У тебя хорошо получается, — Алиса села на кровати и похлопала в ладоши, с интересом наблюдая за голым Серегой, исследующим стену. — Тебе надо было в театр идти, Рудин, ты у нас творческая личность. И фигура у тебя очень даже ничего для этого дела — провинциальные дамы будут в восторге. Деньги заработаешь.
— Ничего нет, — пожал плечами Серега, сантиметр за сантиметром исследовав отделанную белым ракушечником шероховатую стену в том месте, где совсем недавно возникло прямоугольное пятно, поглотившее странное существо.
— Давай спать, Рудин, — Алиса сонно зевнула, грациозно прикрыв рот ладошкой. — Я вполне насладилась твоими артистическими изысками и, так и быть, разрешаю тебе спать со мной каждую ночь. Чтобы охранял от барабашек. Только сходи в нашу комнату за моим одеялом — у тебя свежо тут, а под утро ты обязательно стащишь с меня одеяло. Потому что ты вредный.
— Я, может, и вредный, но ничего не выдумываю, — буркнул Рудин, натягивая трико и футболку. — Пока мы барахтались, на нас напало какое-то существо. Предположительно, одичавший человек. Или сумасшедший какой-то, вырядившийся в лохматую шкуру. Это существо было вооружено острым ножом с длинным лезвием. Оно среднего роста и, насколько я успел заметить, довольно слабенькое. По крайней мере, конечность я ему вывернул с такой же легкостью, как если бы это был взрослый подросток.
— И где оно? — недовольно дернув плечиком, поморщилась Алиса — судя по всему, она никак не могла принять на веру версию Рудина, до сих пор полагая, что это всего лишь инсценировка, затянувшаяся сверх допустимых приличий. — Где этот нож? Оно что — сквозь землю провалилось? Вот что, Сережка, хватит дурака валять! Я оценила, поверила, весьма убедительно и артистично. Спасибо. Но — уже не смешно. Сходи за одеялом, спать будем.
— Вы ничего не поняли, миледи, — Рудин стянул трико и показал внутреннюю поверхность левого бедра, на которой зияла свежая царапина с проступающими капельками крови, частично успевшей впитаться в ткань трико. — Вот царапина от ножа. Наисвежайшая. Только не говори, что тут поработали твои когти. Царапина линейная, с ровными краями. Кстати, долго заживать будет, хотя и мелочь сама по себе — и могла быть оставлена только хорошо отточенным металлическим предметом. У меня в комнате такого предмета нет. Если снять слепок с укуса на моем плече и сравнить его с твоими зубками, я готов отдать задницу на отсечение, что между ними не будет ничего общего. Существо исчезло вот в этой стене. Там открылось что-то типа потайной двери — я видел черный прямоугольник, потом закрылось. А нож я метнул вслед. Зря, конечно, метнул — было бы тебе доказательство. Вот такие пироги…
— А не может быть такого, что это всего лишь галлюцинаторный бред? — с надеждой предположила Алиса, ощупав прохладной ладошкой лоб своего задумавшегося воина. — Бред, вызванный длительным воздержанием и… и последовавшим за этим сильным оргазмом? Я-то ведь совершенно ничего не видела и не слышала?
— Я думаю! — самодовольно хмыкнул Рудин, но тотчас же нахмурился и решительно отрубил:
— Короче, я не знаю, что ты об этом думаешь, но мы сейчас сделаем вот что. Идем в вашу комнату, там включим свет, ты встанешь у окна и раскроешь его. Чтобы я тебя видел, пока хожу. Я спущусь за собаками, приведу их, и мы будем спать все в вашей комнате. С собаками. С торшером включенным. А я в сарае еще и топор возьму.
— Ну вот, началось, — тяжко вздохнула Алиса. — Спокойная жизнь кончилась… Может, Лиховского разбудим? Пусть доложит, что это за дрянь разгуливает по его поместью и развлекается таким вот странным образом?
— Не думаю, что это удачная идея, — с ходу отверг предложение Рудин. — Оружия у этого чудика все равно нету. Если бы он знал, что это за существо, нас бы предупредил. А сейчас, если мы ему скажем, он ведь спать не будет, фимоз — от страха уписается. И к нам запросится. Ты что — хочешь, чтобы он с нами в одной комнате ночевал? Там только две кровати: на одной Борька, на второй мы. Ну и куда мы его?
— Ну, я не знаю… — нерешительно протянула Алиса, которая никак не могла проникнуться серьезностью Серегиных «сказок».
— Зато я знаю, — буркнул Рудин. — Хватит с нас и псов — ночка еще та будет. Накинь одеяло, пошли…
* * *
Ночь прошла так себе. Ризены были очень довольны, что их взяли в комнату, и долго не желали укладываться. Полутораспальная кровать не позволяла качественно разделить два успевших отвыкнуть друг от друга тела: чутко дремавший Серега, пробуждаясь чуть ли не каждые полчаса, принимался тискать Алису и настойчиво предпринимал попытки вторгнуться в мир ее грез. Женщина сонно брыкалась и недовольным шепотом выражала протест — ризены, полагая, что хозяева играют, тотчас же подскакивали к кровати и желали принять участие, тыкаясь куда попало влажными мордами и пытаясь забраться лапами на простыни.
— Никакой жизни! — возмущался Рудин и свистящим шепотом обещал:
— Я вас, отродья лохмомордые, к такси-дермисту сведу с утра! Брысь на место!
Один лишь Борька не участвовал в общем дискомфорте: набегавшись за день с собаками, он спал как убитый, раскинувшись вольготно на просторной для маленького человека постели…
Утро тоже получилось — оторви да брось. Намаявшись за ночь, Рудин вывел с рассветом собак погулять и напоролся на бригадира хохлов, который спешил к дому.
— Надо хозяина будить, — сипло сообщил бригадир и, прокашлявшись, поинтересовался:
