— А если я не захочу тебе помогать? — капризно предположил Иван. — Что тогда?
— Куда ты денешься, парень! — тихо воскликнул мужик с какой-то веселой злостью. — За тебя уже все решили — ты винтик. Ты вчера был с чалмой.
Где она? — Он показал на голову Ивана.
— Бинты? — уточнил Иван. — А, ясно… Сняли сегодня, выкинул на помойку. А что?
— Они? — Мужичонка вытащил из кармана аккуратно свернутые бинты.
Иван пожал плечами — в самом деле, они же не подписаны! Чем отличаются его бинты от миллионов таких же?!
— Читай, — лаконично распорядился мужик. Иван с опаской взял рулон. На марлевом полотне отчетливо проступали мелко и коряво писанные бурые строки: «Мать — убийство — Бабинов. Меня изъяли. Психклиника. Приютное. Гараж — прихожка — панель — кнопка — лифт. Подземная лаборатория-операционная. Бабинов не дядя — он хирург, делает зомби. Операция — закодировали. Код знает Пульман, возможно, Бабинов. Сыщик Андрей Мартынюк — тоже операция. Мы вместе. Мы удерем отсюда — если получится. Я встречался с Шеффером, Пульман вытащил из памяти координаты катастрофы Вольфгаузена. Ищет его бумаги. Пульман — главарь. Все шишки в области — операция, закодированы. Я — зомби. Вспомни, Ван…» — Последняя буква расплылась пятном.
— Бред какой-то, — ошарашенно пробормотал Иван. — Это что — моя повязка?
— Твоя, — уверенно подтвердил мужик. — Я сегодня полдня с этой твоей повязкой разбирался — чуть шизу не схлопотал. Зато почти все разложил по полочкам. Тебе повезло — теперь мы вдвоем.
— Я не знаю, могу ли я… — неуверенно промямлил Иван. — Может, ты мне объяснишь, что это за…
— Обязательно объясню, — пообещал мужик, — Только давай тихо перелезем через забор и на карачках по овсу пойдем ко мне домой — тут рядом. За дачей следят, и я не уверен, что в доме не понатыканы «уши». Давай — иди за мной. — И крадучись двинулся вдоль забора за дом…
5
— Мне все это страшно не нравится. — Бабинов нервно дернул щекой и полез за сигаретой, хотя обычно остерегался дымить в присутствии некурящего Пульмана. — Сначала побег, потом этот шаромыга, который чего-то вынюхивает у моей дачи… Заметьте — до сих пор у нас все шло просто великолепно, ни единого осложнения. А как только вы начали разрабатывать этот сверхсомнительный проект, сразу начались неприятности. У нас и так все есть — чего еще вам не хватает?
Может, бросить, пока не поздно… Вы, кстати, не уточнили — это мент, частный детектив или… или кто похуже? — Бабинов потыкал пальцем в сторону экрана телевизора, на котором видеопауза зафиксировала сосредоточенно застывшего над мусорным баком Руслана Тюленева.
Пульман рассеянно улыбался и цедил через соломинку апельсиновый сок из высокого стакана, наблюдая в окно кабинета, как выздоравливающие дебилы под присмотром санитаров пропалывают клумбы во дворе клиники. Он пробыл в Ростове ровно сутки — этого времени вполне достало, чтобы решить все вопросы, касающиеся Ивана и предстоящего визита в район предполагаемой катастрофы.
Сейчас он наслаждался покоем, рассеянно слушал помощника и втуне, про себя, тихонько радовался.
Судьба словно услышала его опасения по поводу подозрительной легкости и безболезненности в осуществлении, как справедливо заметил хирург, этого сверхсомнительного и авантюрного проекта. Услышала и подкинула первые трудности, каковых, как следует из исторической практики, на всем протяжении пути к желанной великой цели должно быть изрядное количество. Трудности Адольф Мирзоевич любил, поскольку их преодоление приносило ему заслуженное удовлетворение результатами работы и ощущение своей исключительности — далеко не каждый индивидуум способен побороть все свои трудности и выйти победителем из поединка с вредной девкой по имени Судьба. То обстоятельство, что в ходе осуществления проекта начали явственно ощущаться шероховатости, радовало еще и по другой причине: это значило, что Пульман не тянул пустышку, а действительно зацепил нечто важное. Да, вне всякого сомнения, господин, запечатленный на видеопленке, забрался в мусорный бак не из простого житейского любопытства. Он изображал шаромыгу и сыграл довольно прилично — видимо, имеет большой опыт в подобного рода делах. Но он не учел, что рискнул противостоять мастеру психоанализа. Мастер расколупал противника на три счета. Первое. Подавляющее большинство селян не шарят по помойке — все на виду друг у друга, гордость не позволяет. Второе. Ежели кто и шарит, то исключительно в поисках бутылок, которые выкидывают «новые». Свидетельство обвинения: в баках была целая куча бутылок, но шаромыга ни одной не взял. Третье и, пожалуй, самое главное: на площадке стоит, как минимум, полтора десятка баков, но «шаромыга» залез именно в бабиновский, не уделив никакого внимания остальным, а между тем мусоровоз должен был подъехать только на следующий день, и, с точки зрения настоящего шаромыга, в баках было чем поживиться. То, что «шаромыга» из поселка, а не пришлый, было очевидно — из Солнечного в город можно пробраться лишь по шоссе, проходящему мимо вельможных дач. Стало быть, он пришел из поселка, шоссе проигнорировал, вернулся обратно — откуда пришел…
— Неприятности — это когда у тебя нечего жрать, — глубокомысленно заметил Пульман. — Да — нечего жрать, а ты не можешь достать еды, потому как слаб телом, чтобы заняться бандитизмом, и хил интеллектом, чтобы придумать что-нибудь стоящее. Вот это — неприятности. А то, что имеем мы на сегодняшний день, — это нюансы, коллега… И прекрати курить — тебе кто разрешал? ..Нюансы — это просто дополнительная работа, не более того. А работы мы никогда не боялись… Так что сегодня поедешь отдыхать на дачу.
— Не понял? — Бабинов приоткрыл окно и выкинул сигарету в клумбу — к ней тотчас же бросился какой-то ловкий идиот, схватил и скрылся в кустах. — Я хотел сегодня и завтра ударно поработать в лаборатории…
— Я навел справки. — Адольф Мирзоевич проигнорировал его слова. — В поселке с неделю назад появился посторонний — некто Ануфриев, племянник одной из жительниц Солнечного. Естественно, дал задание проверить его нашему номеру семь. По их картотеке не числится. Утром я позвонил номеру двадцать восемь — завтра мы будем иметь информацию по банку данных Российского отделения Интерпола. Но вообще-то я сильно сомневаюсь, что дело зашло так далеко…
Короче, поезжай, поживи пару дней — ты мне здесь пока не нужен. Разберись. Если тебе покажется, что этот пресловутый Ануфриев пытается подбить клинья к нашему парню, резко не реагируй. Посмотри ему в глаза, пообщайся. Ты у меня умничка — сразу все поймешь. Хотелось бы не спугнуть раньше времени, узнать, что он такое и кого представляет… Ну а если он тебе сильно не понравится, привези ко мне — я с удовольствием с ним побеседую. Да, и прихвати с собой пару бойцов — мало ли…
В час дня Андрей повязал галстук, надел пиджак, шляпу и критически осмотрел себя в зеркало. На улице стояла жара, так что в шляпе и галстуке он смотрелся по меньшей мере странно. Но Андрей не без оснований считал себя интеллигентом, а интеллигенту с лысым черепом путешествовать по кварталам, где его знает каждая собака, категорически противопоказано. Носить же шляпу поверх джинсов и тенниски — это и вовсе извращение.
