Так и случилось.
– Майор Березуцкий на проводе, – с готовностью отозвался голос. – Слушаю вас, товарищ полковник.
– Э… э… майор, – все тем же начальственным голосом продолжил я. – Тут у вас вчера ночью было сомнительное ДТП. Похоже, что грузовик, который сбил этого парня, у МУРа в розыске. Какая-то там афера с накладными. Проверьте, пожалуйста.
– Какого парня? – удивился Березуцкий на том конце провода. – У нас в районе уже три дня без аварий. Да и до этого была в основном мелочевка. Тут явная ошибка, товарищ Басов.
– А вы посмотрите компьютерные сводки, – посоветовал я майору. – Это ДТП висит со вчерашней ночи на вашем районе.
– Одну минуту, – виновато сказал Березуцкий, и было слышно, как он застучал по клавиатуре своей машины. – Действительно, – произнес он с удивлением. – Но тут недоразумение, товарищ полковник. Видимо, сбой в сетях, и к нам влезла информация из какого-то другого района. Я сам дежурил, никакого происшествия у нас не было. Если хотите, я могу еще раз проверить по журналу и вам перезвоню…
– Не надо, майор, – остановил я его. – Должно быть, вы правы. Эти наши компьютеры просто рухлядь. Мэрия пожадничала на хорошие модели, и в результате страдаем мы все… Спасибо вам.
– Не за что, – с облегчением в голосе ответил майор и повесил трубку.
Очень хорошо, сказал я сам себе. Проверили. Теперь морги. Начнем опять с Замоскворечья. Представим себе, что тело было обнаружено все-таки именно там.
Телефоны всех московских моргов мало у кого есть. Справочные давно уже перестали сообщать всем желающим эти номера, дабы простые несознательные граждане не мешали работе специалистов. Но я был несознательный журналист, и все номера у меня имелись – от самого крупного, Тимирязевского, морга до малой прозекторской Третьего Медицинского института, что близ Лефортово.
Именно в этом самом месте я и обнаружил упоминание о «Кириченко».
Дежурный оказался немногословен. И на вопрос начальника управления санитарно-эпидемиологического контроля Басова он ответил очень кратко. Сверившись со своими записями, он сообщил, что тело было доставлено в 2.30 утра и что в 4.20 труп забрали родственники. Нет, вскрытия не проводилось. Нет, он не знает, почему. Да, санитары, дежурившие этой ночью, еще здесь – у них суточная смена.
Я брюзгливым хозяйским тоном поблагодарил за ценное сообщение и бросил трубку на рычаг.
Больше ничего из телефонов извлечь было нельзя. Надлежало самому ехать и разбираться на месте. Я вызвал из гаража наш «рафик» и сказал Севе, что время уже нерабочее и я поведу сам.
– Как хотите, Аркадий Николаевич, – чуть обиженно ответил наш шофер. Вечно этот юноша огорчался, что все сенсации совершаются тогда, когда он сидит дома, или болеет, или находится в отпуске. – А куда поедете? То есть хватит ли бензина, я в этом плане интересуюсь.
– Я еду в морг, – сказал я правду. – Составите мне компанию? Или все-таки лучше поедете домой?
Слабонервный Сева тут же согласился, что лучше всего ему как раз поехать домой.
Глава 25
ВАЛЕРИЯ
Платье ни к черту не годилось. Хорошо, что я это поняла еще сегодня, когда есть время и можно все исправить. Я критически обсмотрела со всех сторон этот балахон. Понятно, что в образе старушенции нельзя было претендовать на что-нибудь яркое и пестренькое, но этот унылый темно-песочный цвет мог свести с ума кого угодно. Появиться в таком виде в театре – это все равно что просто появиться в лохмотьях. Тут уж можно быть уверенной: на тебя все обратят внимание. И все подумают: из какой помойки вылезла эта бабуля? Может быть, в таком виде меня вообще в театр не пустят, чтобы я своим видом не расстраивала Этого Господина. Вот будет фокус! Не скажешь ведь им: «У меня к нему есть дело. Я, знаете ли, хочу его убить…»
Да, театр – не самое лучшее место для АКЦИИ. Я взяла ножницы и нитки и принялась доводить балахон до ума. Допустим, я немного преувеличила, решила я через полчаса. Если поверх надеть розовую кофточку, то будет смотреться не так плохо. Почтенная пожилая дама-пенсионерка надумала посетить свой любимый балет. В сумочке у нее запасные очки, театральный бинокль, две ириски, пудреница. Ну и еще кое-что. В общем, место-то удачное для акции. Но все равно, когда Андрей предложил Большой в этом качестве, мне сделалось немного неуютно. Дело не в том, что начинала я с листовок именно в театре. Разумеется, в одну реку нельзя входить дважды, хотя в то же время преступника всегда тянет на место своего преступления. С этим нет проблем, я не комплексую.
Беда в другом. Исторические аналогии в данном случае не в мою пользу. Кого убивали в театре? Линкольна и Столыпина. Оба эти покушения мне категорически несимпатичны. Бут, Багров и Старосельская – компания хоть куда!
Я встала перед зеркалом и примерила наконец балахон вместе с кофточкой. Еще чуть подобрать рукава – и будет полный порядок. Вот так ты и будешь выглядеть, когда всадишь пулю в этого мерзавца. Что же касается вас, мистер Линкольн, и вас, Петр Аркадьевич, то я против вас ничего не имею. Вернее, имею, Петр Аркадьевич, но не настолько, чтобы палить в вас. Хотя не поручусь, что, живи я в вашу пору, я не была бы среди социалистов-революционеров. Лихие были ребята. Хотя да, Азеф. Король провокаторов. Живи я в вашу пору, Петр Аркадьевич, я бы давно уже сидела в Петропавловке или в Александровском централе. Меня бы первой выдал Азеф, сообразив, что я всех опаснее. Или, может быть, я успела бы его самого разоблачить, как Бурцев…
Тут я сама удивилась ходу своих мыслей.
Боже мой, о чем это я? Не бред ли у меня от истощения сил? Какой там Азеф! У нас в Дем.Альянсе провокаторов нет. Даже среди трусливых червячков не найдется такого, кто бы предал свою Леру!
Однако в любом случае до истощения доводить себя не стоило. Я взяла с холодильника пирожное и откусила кусочек. Пирожное было так себе, крем чересчур приторный. Лучшие пирожные в своей жизни я, между прочим, пробовала как раз в театрах. Заварные на Таганке. Песочные в Маяковке. На Малой Бронной два сезона были приличные наполеоны. Я в те годы попадала в театр сразу после работы, и приходилось питаться в театральных буфетах. Лопала, что дают, оттого и запомнила.
Не преуменьшай, Лера, сказала я сама себе, откусив еще пирожного. Те наполеоны на Малой Бронной были не приличными, как ты выразилась, а просто замечательными. Ради них можно было стерпеть пьесы несчастного Радзинского. Два наполеона за вечер – и ты почти получаешь удовольствие.
Кстати, о Наполеоне. Об императоре, не о пирожном. Меня всегда необыкновенно смешила та сцена в «Войне и мире», когда Пьер, вооружившись ножами, решает убить Наполеона. Представить себе, что этого медведя допустили бы до императора… Все-таки Толстой был непоследователен: то он изображал своего Пьера почти что мудрецом, а то вдруг превращал его в чистой воды идиота. Ножом заколоть императора! М-да. Кажется, только Занду и Шарлотте Кордэ удалось эффективно использовать при покушении холодное оружие. И то, извините, кого зарезал Занд? Писателя Коцебу, пусть даже сверхофициозного, но только писателя. С таким же успехом можно было лет двадцать назад покушаться на Сергея Михалкова.
