Эх-ма, думал я, а неплохо бы в самом деле, чтобы кто-нибудь случайно уронил на эти места ма-а-аленькую ядерную бомбочку – конечно, уже после того, как Сусанна даст мне миллион на газету. России, я понимаю, очень трудно будет смириться с потерей Кали Барабасова, Агафьи Бубенцовой и группы «Хандра», но Россия – страна, привычная к потерям своего золотого запаса. Она мужественно стиснет зубы и понесет дальше знамя высокой духовности, по ежегодному производству которой мы, как известно, опережаем Францию, Италию и страны Бенилюкс вместе взятые.
– А про здешние леса вам рассказывали? – между тем гнул свое водитель-краевед. – Спорить могу, таких лесов больше не сыщешь. Здесь всегда водились серая белка, серая цесарка, серая выдра, а про зайца с волком и базара нет. Эти леса признавали заповедными целых пять раз: указами Алексея Михайловича, Петра Первого, Екатерины Второй, товарища Сталина и президента Волина…
– Зачем же пять? – не выдержал я. – Разве одного мало?
– Дык нарушают же, – простодушно объяснил водитель. – Говно народец. Сколько им ни указывай, все они сознательные только до первой пьянки. А как нажрутся, сразу начинают палить в кого ни попадя. И уж не разбирают, кто в «Красной книге», кто в кулинарной, а кто и в Книге почета Московской области. Два Героя России чуть друг друга насмерть не укокошили, а уж ног-рук прострелено – без счета. Один тут был непьющий – олигарх Каховский, в Жуковке, так его за это и посадили: пей, как все, не выеживайся! Правда, я слышал, недавно вроде бы выпустили…
Я постарался абстрагироваться от болтуна и думать о приятном – о миллионе долларов. Один раз я видел этот миллион наличными, в телепрограмме «Щедрость». На помост выкатывали здоровенную платформу с огромным зеленоватым кубом, и ты физически чувствовал: это – Большие Деньги. Естественно, куб складывали из однодолларовых купюр, потому что миллион сотенными не так захватывает, раз его можно унести в одном чемоданчике. Умом я понимал, что едва ли Сусанна хранит семейную наличность на даче, в подвале или где. Но как здорово пофантазировать и представить, как я получаю сразу в руки гору денег и немедля начинаю их тратить – на аренду офиса, на верстальные компьютеры и прочую оргтехнику, на бумагу, на типографию, на рекламу. За каждый цент отчитаюсь. Что называется, виртус нобилитат – честность облагораживает. Уж мадам Звягинцева может быть уверена: на кабаки и на девочек ни цента не уйдет, не такой я человек.
– А в здешних кабаках ни разу не бывали? – Водителю все еще хотелось потрясти мое воображение. – Тут большие люди так отрываются, что любо-дорого. В «Царской охоте», к примеру, балерина Васильчикова хрустальные туфельки в благотворительную лотерею выиграла. Натягивала их, натягивала – не лезут. Ну и, разозлившись, грохнула об пол. Туфли, понятно, вдребезги, но и квадратный метр паркета пришлось потом перестилать. Но это еще что! По соседству, в «Славных парнях», продюсер Пеклеванов четыреста тысяч зелеными в блэк-джек продул. И решил отыграться. Ему все: не надо, дурак, сегодня не твой день, а он никого не послушал, съездил к себе на дачу, достал из тумбочки еще триста штук и вернулся. Думаете, не сумел отыграться? Вот и да – сумел! На последней сотне. Все свое вернул и еще кобелька хозяйского, ризеншнауцера, себе оттяпал… А в «Подсолнухе», это километрах в шести от Звенигорода, Глаше Колчак, наоборот, фарт фигу показал. Она ради смеха поставила свои брюлики на кон в бильярд, шесть штук, бой-френда подарок, а ей попался профессионал, ну и забрал все за одну партию…
Слышать в очередной раз о камушках, израсходованных зазря, было выше моих сил. Такая соль на раны старого газетчика! Проклятый обалдуй Шкурович. Проклятая стерва. Проклятые все, кто тратит газетный фонд не по назначению.
– Скоро мы приедем? – невежливо прервал я обзор злачных мест.
Оказалось, мы уже приехали. Болтовня здорово сократила время в пути. Финал душераздирающей истории про Глашу и «Подсолнух» совпал с табличкой «Усково» на обочине.
– Вон оно, видите? – Шофер ткнул пальцем в боковое стекло. – Сейчас за поворотом будет КПП «Усково-3», там и сойдите.
Как только я расплатился с водителем и вышел, погода моментально испортилась. Серая небесная ладонь затолкала солнце глубоко в тучи. Ветер из прохладного сделался ледяным. Сверху закапало – сперва неуверенно, потом все наглей и наглей. Стихия воды словно бы знала, что ее враг, Виктор Ноевич Морозов, явился сюда без плаща, без зонта и без предупреждения. Чертова аква вита! Никакой жизни от тебя нет!
Я бросился к будке КПП у ворот и барабанил минут пять подряд, пока не обнаружил под ногами тетрадный листок с каракулями «Санитарный час» – должно быть, его оторвало ветром. Когда этот час начался? Когда закончится? Нет ответа. Прикрываясь локтями от ветра с дождем, я вытащил мобильник и набрал номер из «Московского листка». Ни длинных, ни коротких гудков. Просто глухая тишина. У меня оставался последний шанс: номер мобильника, по которому я договаривался о встрече тогда, в прошлый раз. Ну вот, пожалуйста, очередная подлость: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сотовой связи». Что значит – «вне зоны»? Сусанна должна быть дома, господа усковцы так рано не выезжают. Наверняка не выезжают, иначе на КПП не рискнули бы сачковать. Ну-ка, наберем еще раз. Та же песня: «…или находится вне зоны…» Кому понадобилось выводить Рублевку из зоны? Да здесь мобильников больше, чем людей! Попробую третий и последний разок. «Аппарат…»
О-о-о, какой же я идиот! Это же номер Звягинцева! Те, кто его похитили, не станут держать этот мобильник включенным.
Дождавшись моего фиаско, ливень торжествующе вдарил по мне в полную силу. Гонимый ветром, я кинулся вдоль глухого забора в надежде отыскать хоть какое укрытие от двух злобных стихий. Беседку. Деревянный нужник. Дерево. Кустик. Что-нибудь!
Ни беседки, ни даже скворечника не попалось, но кустики нашлись – с другой стороны забора. Я не был уверен, что помещусь в них, однако влез легко. И сразу же почувствовал кормой нишу в стене. Глубокую. Да, пожалуй, чуть ли не сквозную… даже не «чуть ли», а и вправду сквозную… Можете поздравить, господа: я нашел потайной ход! Теперь сачки на КПП пусть санитарствуют сколько влезет. Мы пойдем другим путем.
Дождь с ветром попытались меня достать и за стеной, но прежней прыти у них не было. Бравой походкой следопыта я отправился разыскивать дом Звягинцевых и нашел его там же, где оставил в прошлый раз, – во втором ряду от главных ворот «Ускова-3», за легким декоративным внутренним заборчиком. Здесь уже не требовалось искать лазейку: даже человек с моей нелюбовью к физкультуре может через такой перелезть.
Что я и сделал. Окна двухэтажного особняка презервативного магната были плотно забраны шторами, поэтому я не мог разобрать, включен за ними свет или нет. Впрочем, разницы нет – отступать поздно. Я проверил, не выпала ли из кармана свернутая полиэтиленовая папочка с бизнес-планом, поправил мокрые лацканы, подкрутил усы, ладонью кое-как загладил патлы и поднялся по лестнице к двери…
Вернее, собрался подняться. Даже занес ногу над ступенькой. Но вдруг заметил на газоне нечто маленькое и темное. Браслет? Я сделал два шага назад, два вправо, воровато огляделся и ступил на скользкую от влаги траву, которая тут же сделала мокрые полуботинки еще более мокрыми.
