Судя по любопытству в глазах старого повара, он был не прочь обогатить свою практику еще какой-нибудь редкостной «свининой по-парацельски». Мне было неловко его разочаровывать. Но увы.
– Ничего о рецептах мне не известно. Вот он, – я кивнула в сторону Макса, – у нас изучил все источники.
– Детальных описаний я не нашел, – нехотя сознался Кунце. – Зудхофф и фон Бодштейн пишут только, что блюда, которые можно приготовить по той книге, унштандардлих. Нестандартные. Особые. Однако все биографы почему-то избегают конкретных описаний.
– Очень жаль, – огорчился Тринитатский. – Это сильно усложняет ваши поиски. И все-таки дело не вполне безнадежное. Слово «нестандартные» – не такая плохая зацепка. За последние пятьсот лет в мировой кулинарии многое, конечно, поменялось. В Европу и Америку пришла азиатская кухня, на Дальний Восток – африканская и европейская, в Россию – американская, на островах Океании отказались от каннибализма в пользу фаст-фуда. Но… – Хозяин допил свой чай и отставил чашку. – Но кардинальных сдвигов в мире не произошло и произойти не могло. А все почему? Природа, молодые люди. Язык человеческий остался языком, мышечным органом на дне полости рта. Вкусовых рецепторов не убавилось и не прибавилось. Вы можете насильственно внедрить картофель, и он приживется, станет модным, потом необходимым. Но вы не сможете сделать модным кушаньем опилки. Великие гастрономы оттого и считаются великими, что варьируют тот же стандарт, не меняя его в главном… Возьмите все меню всех ресторанов Москвы, возьмите в руки красный карандаш, вычеркните оттуда все тривиальное – и сколько блюд будет в остатке? Вот-вот. Совсем немного. Вы, Яна, прекрасная ученица Адама, я убедился, – вам и карты в руки. Прикиньте, у кого в Москве самые необычные первые блюда, мясные деликатесы, десерты. Действуйте методом исключения. Если ваша «Магнус Либер Кулинариус» действительно цела, как уверяет господин Кунце, и не используется где-нибудь в качестве гнета для бочковых огурцов – что в России возможно, – у вас есть шанс рано или поздно найти искомое…
Когда мы наконец распрощались с хозяином и мотоцикл выкатился обратно на Николоямскую, я услышала в шлеме бодрый голос Макса:
– Старик прав. Метод не быстрый, но реальный. А мы скоро можем начать искать эти необычности?
Ну нет, подумала я, больше ему из меня не сделать дурочку.
– Скоро, – пообещала я. – Очень скоро начнем. Как только герр Кунце поведает о том, о чем забыл рассказать вчера… Тормозите! – Я чувствительно ткнула в кожаную спину. – И снимите шлем.
Мотоцикл послушно прижался к обочине дороги. Макс повернулся ко мне, снял шлем. Дождался, пока я стяну свой, и спросил:
– А о чем я забыл?
Глаза его при этом были честные-честные.
– Ненавижу, когда мои клиенты мне врут, – сурово припечатала я. – Я не стала ничего говорить при Тринитатском, чтобы не грузить его нашими разборками… Слушайте, я же видела, как вы рассматривали те книги в подвале. И дурак бы понял, что вы с первого взгляда могли определить – похожа книга на нашу или нет. Откуда вы знаете про буквицы, про рисунки, про бумагу? Только не говорите, что вы и про это вычитали у вашего Зудхоффа, не морочьте мне голову!.. Словом, или вы сейчас скажете правду, или платите мне за день работы на вас – и ауфвидерзеен!
На арийском лице сию же секунду изобразилось полное раскаяние. Макс переложил шлем в левую руку, а правой коснулся груди.
– Я не собирался вам врать, – объявил он. – Я просто кое-что отложил на потом. Чтобы не тратить времени.
– Считайте, что «потом» наступило, – отрезала я. – Давайте.
– Может, хотя бы доедем до отеля? – взмолился Макс. – Тут не самое подходящее место для разговора.
– Нет, выкладывайте сейчас. Обочина – место вполне подходящее.
Кунце вздохнул, огляделся по сторонам и начал вполголоса:
– Однажды в мае я возился у себя в мастерской, а мой отец на веранде пил кофе. Это был понедельник – день, когда наше герцогство закрыто для туристов…
Глава двенадцатая
«Сладко ль тебе, морда?» (Иван)
Чтобы замочить советника президента России по кадрам Ивана Николаевича Щебнева в его служебном кабинете, потенциальной террорист должен сильно постараться. Здешняя система личной безопасности всегда отличалась высокой степенью консерватизма и работала по принципу диода: вынести за пределы территории я мог при желании хоть Царь-пушку хоть шапку Мономаха, хоть черта лысого. А вот тести что-то, похожее на орудие убийства, – нет. Даже моего влияния не хватит. Любое смертоносное приспособление либо приспособление, готовое сделаться таковым, будет сразу обнаружено, задержано и нейтрализовано на границе охраняемого периметра. С этой целью обустраивались КПП, ставились рамки металлодетекторов, включались газоанализаторы, задействовалась телеметрия. Ради этой же цели платили хорошую зарплату десяткам охранников, от дежурных прапорщиков с доберманами до надежных Гришина и Борина. Все было учтено, включено, жужжало, мигало лампочками, блестело никелем, бдило, рычало и гавкало.
В общем, никаких серьезных причин для беспокойства у меня не было. Ни малейших. И то, что мне уже целых двадцать пять минут не дает покоя большой бумажный пакет в полуметре от кресла, где сидела моя теперешняя гостья, следовало списать на легкий невроз. Такие неврозы охватывают всякого государственного чиновника при контактах с антигосударственными существами.
В принципе, размышлял я, опасения мои небеспочвенны. Толстой бабушке русской демократии Валерии Старосельской не западло принести в мой кабинет все что угодно. Вплоть до гремучей змеи. Ее и металлодетектор не заметит, да и пес, натасканный на взрывчатку, может ушами прохлопать. Неплохо бы вспомнить, есть ли в моей кладовке средства индивидуальной защиты от змей. И какие бывают средства от змей? Чем пользуются змееловы? Кажется, брезентовыми перчатками, стальными удавками, сачками. И еще на змей охотятся мангусты. А кстати! Сколько надо времени, чтобы найти и доставить в мой кабинет небольшого мангуста?..
– …Вы чего там, заснули? – донесся до меня громкий скрипучий голос. Словно старые дверные петли не смазывали по меньшей мере лет двадцать. – Эй, опричник! Вы меня совсем не слушаете!
Я отвлекся от раздумий на змеиную тему и вежливо ответил гостье:
– Отчего же, я внимательно вас слушаю.
– И о чем я только что говорила? – Толстая бабушка Лера вела себя так, словно она была школьной класснухой, а я неисправимым двоечником и хулиганом. – Вам нетрудно будет повторить?
Ваню Щебнева, однако, голыми руками не возьмешь. Думая о своем, я краем уха улавливал звуки у себя в кабинете. По такой простой схеме работает диктофон: в смысл не вникает, но все фиксирует автоматически, пока есть пленка. Прокрутить запись можно после.
– Вы, Валерия Брониславовна, – сказал я, – в частности, говорили о том, что я злодей, что вы ненавидите меня, мою должность, мое рабочее кресло, что вы с радостью увидели бы мою смерть, смерть моих детей… их, кстати, у меня пока нет…
