Кусты в отдалении зашуршали, и я, пытаясь скрыть следы своего любопытства, нажала, видимо, не на ту кнопку: эсэмэска вместо того, чтобы спрятаться, стерлась напрочь. Ну и черт с ней, мстительно подумала я, перебьется он часок-другой без Фэти. Любит его – напишет еще одно письмецо, небось не переломится.
– А вот и я! – Макс выдвинулся из зарослей обратно на дорогу.
Видок у него был до того бодрый, что я опять разозлилась. Наврал, покаялся, получил плюху, утерся, справил нужду перепоясал чресла и снова на коне! Тефлон – универсальный материал для европейцев, слезонепроницаемый и стыдоотталкивающий. Не слишком ли быстро, Яночка, ты его простила? Пожалуй, надо повоспитывать вруна, для острастки. К женской доверчивости мужики привыкают быстро и начинают плести небылицы по поводу и без. Может, эта его Фэти – образец доброты и терпимости, но я не такая. Пора намекнуть ему: на художественный свист я больше не откликаюсь. Хватит. Буду резкой, буду бдить – все равно тебе водить.
– Что, едем дальше? – Кунце приблизился к «кавасаки», на ходу включил мотор ключом-брелоком и уже занес ногу над сиденьем.
– Нет, погоди, – остановила я его, – есть еще одно дельце.
– А! – понимающе кивнул Макс. – Прости, я недогадливый. Как у вас по-русски говорят – тормоз? Иди теперь ты, а я подожду тут.
– Благодарю за заботу обо мне, – холодным тоном светской леди обронила я, – но я имела в виду кое-что другое. Ты втравил в это дело не только меня, но и своих байкеров. Причем их – еще и бесплатно. Раз они дрались за нас с теми отморозками, тебе надо им тоже сказать правду: откуда взялись эти типы со свастиками… Давай-давай, доставай мобильник, звони Руслану или Шурику, я жду.
Макс подчинился моей команде без споров, однако номер набирал с видом печальным и обиженным – словно правда для него была эдакой шкатулкой с золотыми пиастрами: иногда, к сожалению, ее приходится открывать и тратить на пустяки, хотя очень неохота.
– Руслан, это я, Макс, – пробурчал он. – Слушай, я хотел тебе сказать… А-а-а-а-а… Тогда дело другое… Несильно вы их?.. А они вас?.. Это большое облегчение для меня. А то моя девушка волнуется… Вот хорошо, спасибо. – Кунце нажал кнопку отбоя.
Слова «моя девушка», даже в устах этого белокурого лжеца, слегка растопили мое сердце. Но я не подумала отступать.
– Что означает это твое «а-а-а-а-а»? – сурово затеребила я Макса. – Что тебе сказал Руслан? Почему – другое дело?
– Он сказал, – объяснил мне Кунце, – что это были не нацисты, а простые… гоп-ни-ки… Они немножко побили друг друга, потом помирились и теперь вместе пьют в ближайшем баре пиво… Вот видишь, им теперь можно ничего не объяснять. Ты удовлетворена?
Версия правдоподобная, но теперь уж я на слово ему не поверю.
– Нет еще, – сурово ответила я. – Мне нужно его название.
– Название пива? – Макс с удивлением наморщил лоб.
– Название бара. Перезвони ему снова, – приказала я, – и спроси, как именуется питейное заведение, где они зависли.
– Зачем? – Брови Макса взлетели еще выше.
– Затем! – Я наставила на него указательный палец, как ствол. Кунце пожал плечами, хмыкнул и еще раз набрал байкера Руслана.
– Это опять Макс, – сказал он. – Забыл тебя спросить: а как зовется бар, в котором вы сейчас сидите? Как? «Где очки Нади»? Нет? «Девочки, нате»? А-а, «Девочка Надя»! Понятно… Нет, ничего, просто так.
Московский общепит мне знаком выборочно. Но уж в собственном районе все заведения, где чем-то кормят, – хоть одними горячими бутербродами! – я знаю всенепременно. «Девочка Надя» среди этих точек была не худшей. Не ресторан, конечно, но и не фаст-фуд. Я консультировала их рыбное ассорти и осталась с хозяйкой, мадам Уховой, в добрых отношениях. У меня даже в телефоне ее номер, кажется, не стерт… Ну-ка, буква «У»: Угольников, Ульянов, Умка, «Умпа-Лумпа», Ункас, Урушадзе… хм, а это еще кто такой? Напрочь забыла… Успенский, Утрилло… вот и Ухова.
– Здрасьте, Надежда Геннадьевна! – сказала я, едва в трубке возникло грудное контральто. – Яна Штейн вас беспокоит… Нет-нет, все в порядке… Надежда Геннадьевна, не в службу, а в дружбу, гляньте в зал: там не сидит такая компания байкеров… в заклепках… Понятно… А рядом с ними?.. Очень хорошо… Побитые? умеренно? и те, и другие?.. Нет, никакого криминала, пусть сидят. Это вроде как мои приятели… в основном… Да, спасибо преогромное! Через недельку заскочу, обновим ассорти…
Во время нашего разговора на лице Макса было крупными буквами написано: «Ну я же говорил!». Дождавшись, пока я отключу телефон, белобрысый ариец грустно вымолвил:
– Звонить туда было обязательно?
– Еще бы! – подтвердила я. – Единожды солгавшему кто поверит? А ты, между прочим, обманул меня дважды… как минимум. Нет, кроме шуток, Макс, я ценю, что ты меня спасаешь и все такое. Это для меня большой плюс. Но мне надоело питаться лапшой, которую ты мне постоянно вешаешь на уши. Это – большой минус. Теперь у нас будет так, без обид: хочешь работать со мной, готовься к выборочным проверкам. Ты в курсе, что такое выборочные проверки?
– Наин, – распахнул честные глаза мой герой.
– Ну представь, что приходит ревизор под видом клиента в ресторан, – объяснила я ему, как могла. – Делает заказ, тайком взвешивает порции, изучает меню на аутентичность… У вас ведь в Кессельштейне это тоже практикуется, да?
– Ни разу такого у нас не встречал, – доложил мне Кунце.
– Но твою-то мастерскую кто-нибудь проверяет? Пожарные, санэпиднадзор… Или, например, налоговая инспекция?
– Наин, – улыбнулся Макс. – Зачем? Я сдаю декларацию в срок.
Мне оставалось только махнуть рукой: ладно, едем, бог с тобой. Ума не приложу, как это герцогство не разворовали? У нас при таком уровне учета и контроля давно бы вынесли все по камушку.
Глава двадцатая
Икс-файлы. Продолжение (Иван)
Жизнь, поганка, крайне несправедлива. Ну почему, объясните, абсолютная власть – обычно удел больного чокнутого старичья? Власть имеет смысл, пока ты свеж, полон сил и идей. На хрен тебе мировое господство, если к этому времени ты уже полная развалина с язвой, аденомой, запорами и сизой печенкой? Если над тобой уже вьются Паркинсон, Альцгеймер, Чейн-Стокс и прочие ангелы смерти из Медицинской энциклопедии? Один Александр Македонский достиг величия, избежав сопутствующего маразма. И то лишь потому, что жил черт знает в какую эпоху: при тогдашнем уровне медицины скоропостижно откинуться в тридцать три – пара пустяков. Смел был Саня, а здоровья не берег.
То ли дело Ваня! Усилием воли я вытащил себя из кресла и заставил прыгать на одной ноге. От стола к двери – на правой, от двери к столу – на левой. Часть мышечной энергии надо отдать пространству. Поскачешь козликом – и голова работает четче.
Вернувшись за комп, я закрыл фон Брауна вместе с ракетами. Три папки изучено, а я даже близко не въезжаю: что такого реально полезного в этой Парацельсовой книге, почем я смогу толкнуть нетленный шедевр – или выгоднее, заполучив его, чуть попридержать, чтоб цена подросла. Ох и скверно же играть, не зная прикупа. Еще хуже – не знать, какая масть нынче козырная. И уж совсем ни в дугу – не иметь понятия, в какую игру ты вообще сегодня играешь, то ли в покер, то ли в шахматы, то ли в поддавки.
