Историческое событие, с гордостью подумала я. Рукописная книга, утерянная в шестнадцатом столетии Филиппом Аурелием Теофрастом Бомбастом фон Гогенгеймом – он же Парацельс – в центре Москвы, обретена Яной Ефимовной Штейн в начале двадцать первого века почти сразу за МКАД. Недалеко же манускрипт убежал за эти годы!
– Что, девушка, любите книжки? – поинтересовался один из двух ментов. Он был приземист, большерот и похож на веснушчатого лягушонка.
– Обожаю, – кивнула я, – особенно на латинском. Мой родной язык. А подарите мне вон ту, страшненькую, а? Я буду перечитывать ее на ночь и вспоминать вашу доброту.
– Не положено, – буркнул второй из ментов. Этот был повыше и смахивал на советский пылесос «Ракета», поставленный на попа: гладкий цилиндр туловища, длинная гибкая шея-шланг и густые усы щеткой. – Мы должны все сдать.
– Двести рублей, – предложила я.
– Две тысячи, – задрал цену лягушонок и испытующе на меня посмотрел. Если я соглашусь, то с меня можно слупить больше. Или вовсе приберечь находку: вдруг где-то за нее заплатят и подороже?
– Целых две тысячи рублей за это старье? – С оскорбленным видом я покрутила пальцем у виска.
– Всего две жалких тысячи за этот роскошный антиквариат. – Едва запахнет деньгами, даже лягушата вспоминают умные слова.
Ни слова больше не говоря, я положила книгу обратно на место, развернулась и неторопливо пошла прочь. Или он меня окликнет, или я не разбираюсь в муниципальной милиции города-героя Москвы.
– Девушка, девушка, да постойте вы! – услышала я возглас за спиной. Величаво оглянувшись, я увидела, как приземистый мент сам торопливо тащит мне книгу. – Ну пятьсот хотя бы… Имейте же совесть, нас двое! Идет? Вот, берите. Нам же за эту хренотень отдельно не доплачивают… Большакову нашему вчера, – добавил он интимным шепотом, – моча в голову ударила. Весь сержантский состав раком поставил, час разорялся, старые книжки ему теперь подавай. Ага, спасибо. А еще сотенку не накинете?
Я подарила ему еще тридцатник, и лягушонок довольный поскакал назад, к остальным трофеям и коллеге-пылесосу.
На обратном пути мы с Лаптевым мало разговаривали. Едва Макс удостоверился в том, что книга не просто похожая, а та самая, и даже нашел место, откуда был вырезан наш листок, мой спутник впал в некоторую задумчивость. Да и внутри меня самой радость победы побурлила не слишком долго. Пока мы были в поиске, нам некогда было думать – главное прыгать. Теперь же нахлынули вопросы, ответов на которые я не знала. Похоже, мы с Максом оба не понимали, что с этой реликвией делать. Не знаю, как у него, а у меня было чувство, что мы огребли сегодня джек-пот, но не знаем адреса, где могли бы получить выигрыш…
– Куда мы сейчас, в гостиницу? – спросила я, когда дорога под колесами «кавасаки» стала Ленинским проспектом.
– Сперва мы заедем на Лубянку, – сообщил мне Лаптев.
– Ты хочешь сразу сдать находку? – опечалилась я.
Я как-то упустила из виду, что капитан Лаптев – чекист при исполнении и, стало быть, лицо подневольное. Хоть бы повременил денек, досадливо подумала я, дал бы списать пару рецептов. У ФСБ их потом фиг выцарапаешь, эта контора только под себя гребет.
– Сдать? – рассеянно переспросил Макс. – Сдать-то мы всегда успеем, дело-то недолгое… Понимаешь, Яна, когда ты там на горе занималась коммерцией с ментами, мне был звонок на мобильный: начальство вызывает. Срочно. И голос у него… Ох, чует мое сердце… В общем, пока я не пойму, в чем дело, мы ничего и никому сдавать не будем. Я с собой даже листок из книги брать не стану – пусть все Парацельсово хозяйство побудет у тебя… Мотоцикл я скину на нашу стоянку, там недалеко, возле книжного, а ты обожди меня в «Детском мире», хорошо? Надеюсь, мое свидание с любимым шефом окажется не слишком долгим…
По случаю будней в «Детском мире» было малолюдно и скучно. Я прогулялась по этажам, нашла буфет, съела бутерброд с сыром. Затем походила по разным отделам, но никаких интересных игрушек не нашла – сплошной глянец и гламур. Только в домике Барби внезапно обнаружился пузатый пластмассовый дядька, смутно мне кого-то напоминающий. Нестандартный облик я оценила и решила со скуки пупса купить. Однако кассирша никак не могла мне его выбить, потому что не нашла ни ценника, ни штрих-кода. В конце концов появился старший менеджер, осмотрел куклу и объявил, что ее, наверное, забыли социологи, которые тут делали какие-то замеры, – так что я могу забрать ее бесплатно.
Макса все не было. Я съела в буфете еще один бутерброд и там же, за столиком, стала внимательно рассматривать книгу. И вскоре обнаружила кое-что интересное. Оказалось, что, кроме нашего листка, из книги был вырван еще один – именно вырван, а не вырезан, как рецепт «парацельса с изюмом». Другим открытием стал для меня один из рецептов. Сперва я вообще подумала, что автор книги еще раз слово в слово продублировал способ приготовления знакомого мне пирожного. Лишь при внимательном сравнении двух листков выяснилось, что небольшая разница есть: на том, который был у Макса, значилось слово coriandrum, то есть кориандр, а здесь была cinnamum – корица. И еще разными оказались две финальные картинки. У Макса на листе все кончалось немигающим глазом в розетке подсолнуха, а тут – человек с крыльями. Я хотела рассказать Лаптеву о своих научных изысканиях, но Лаптева все никак не было.
Чтобы скоротать время, я позвонила папе. Ефим Григорьевич что-то сонно пробурчал в трубку, и я поняла, что вчерашний турнир, видимо, закончился ранним утром; часов до трех дня тревожить папу мог только бессердечный человек. Может, Черкашиным звякнуть? Дважды я набирала номер кондитерской и дважды там оказывалось занято. Я дозвонилась Кусину, однако и с Вадиком долгой беседы не вышло. Ведущего программы «Вкус» я застала на бегу. Оказывается, оба его альпиниста куда-то испарились, поэтому ему нужно срочно искать замену. Он вроде бы нашел одного – экс-посла в Северной Корее. С ним можно обсудить за едой кризис на Дальнем Востоке. Беда в том, что Кусин не вызнал кулинарных предпочтений гостя: если это вдруг корейская кухня, то что сготовить по-быстрому? «Зажарь ему своего тузика, – цинично предложила я, – ты все равно на него жаловался, что он мебель грызет. А гарниром сделаешь острую корейскую морковь…» На это мне Вадик обиженно заметил, что некоторым женщинам – не будем называть имен – только природное ехидство мешает устроить личную жизнь. А я в ответ на это заметила, что у некоторой женщины – не будем называть ее имени – личная жизнь бьет ключом и буквально сегодня из-за нее два больших человека чуть не поубивали друг друга…
Макса между тем все не было. Я решила найти себе «долгоиграющее» занятие – в надежде, что, как только я начну, Лаптев, по закону подлости, тут же объявится. На третьем этаже «Детского мира» нашелся ксерокс, и я решила пока скопировать себе «Магнус Либер Кулинариус»: когда Макс все-таки сдаст на Лубянку оригинал, у меня хоть останется копия. Работа оказалась долгой, копии выходили то бледные, то чересчур темные, и нужный режим мы с девочкой-операторшей отыскали не с первой попытки. Сам процесс копирования тоже занял приличное время… Но все равно Макс объявился в магазине уже после того, как я расплатилась за копии и шла в буфет – утешаться третьим по счету бутербродом с сыром.
