Я проехал по прямой пять или шесть кварталов, свернул в переулок и вышел из машины, чтобы позвонить. По всем расчетам Пряник должен был уже сидеть в своем офисе и ждать меня, но вдруг… У него в башке не было таймера, как у меня. Мог и проспать. Загадочная славянская душа.
Пряник отозвался не сразу, а только после трех долгих гудков.
– Алло, – каким-то тусклым голосом проговорил он.
– Привет, это я, – сказал я. – Можно сейчас к тебе заехать?
– Вы ошиблись номером, – еще более тусклым голосом отозвался вдруг Пряник. – Это никакая не аптека, а литературное агентство… – И он положил трубку.
«Какая еще аптека?» – изумленно подумал я, а через секунду уже обо всем догадался. Бог ты мой, он же предупреждает меня: не вздумай приехать! У него там уже кто-то сидит в кабинете, и дело очень плохо. Аптека-лекарство-болезнь-смерть. Простой ассоциативный ряд. Он мог бы, наверное, сказать вместо аптеки – кладбище, но это было бы слишком опасно… Спасибо, Пряник, я понял тебя. Но я обязательно приеду.
Я тут же набрал еще один номер.
– Мосэнергонадзор, – откликнулся Цокин.
– Слушай внимательно, – быстро сказал я. – Возьми мой чемоданчик… да, тот самый… садись в метро и приезжай. – Я назвал адрес. Подъезд жилого дома напротив пряниковского офиса. В свое время я наметил его в качестве точки возможного рандеву. В подъезде здорово пахло кошатиной, зато на двери не было домофона и жители предпочитали лишний раз не выглядывать из своих квартир. – Полчаса тебе хватит, чтобы добраться?
– Так точно, босс, – по-военному отреагировал мой лейтенант и добавил тревожно: – Что-нибудь случилось?
– При встрече, – бросил я и дал отбой.
Правда, Цокин и без этого мог сообразить, что произошло нечто непредвиденное. Чемоданчик мой он хранил на самый-самый пожарный случай. Я ему так и сказал – самый-самый. За несколько лет нашего знакомства я сумел ни разу не потревожить свой НЗ. Но сейчас ничего другого не остается. В чемоданчике том были элегантный синий плащ, синий в тон плащу щегольской шарфик, кепка и белокурый парик. Кроме того, здесь лежала приличная сумма в рублях и в валюте, запасной паспорт, короткая полицейская дубинка и автомат «узи» с тремя магазинами. Если бы я вдруг оказался в Москве без денег, без оружия и без документов, я мог бы воспользоваться этим набором. Сейчас была не такая ситуация, но выбирать было не из чего. Нет времени. Если выпутаюсь, восстановлю НЗ и снова отдам на хранение лейтенанту Цокину. Если нет, ничего и не понадобится…
Когда я вбежал в кошачий подъезд, на ходу навинчивая мафиозный перстень на свой безымянный палец, Цокин с чемоданчиком уже томился на площадке второго этажа, поглядывая в окно. Услышав шаги, он замер.
– Свои-свои, – заранее сказал я, поднимаясь по лестнице.
Цокин дождался меня, наклонившись, клюнул мой перстень и, только отдав должное ритуалу, рискнул повторить свой вопрос:
– Что случилось, босс?
Пока я шел к подъезду и поднимался на второй этаж, официальная версия успела сложиться в моей голове.
– Война кланов, – бросил я. – Похоже, нам объявили войну.
Цокин молодецки выпятил грудь: он уже готов был стать под ружье. Кажется, за время знакомства со мной Алексей утратил все свое чувство самосохранения. Конечно, когда за тобой СИНДИКАТ – бояться нечего.
– Что я должен делать? – спросил Цокин отрывисто, как и подобает в условиях военного времени.
– Прежде всего успокоиться, – ответил я. – И внимательно слушать все, что я тебе скажу. Итак…
Говоря это, я уже переодевался в синий плащ и натягивал парик. Цокин, держа чемодан передо мной открытым, изображал одновременно и вешалку, и зеркало.
– Чуть криво, – виновато сказал он, и я поправил парик. Теперь все стало в порядке. Вместо интеллигента возник легкомысленный волосатый плейбой, весь в фирме. Я сунул ненужные более очки в чемодан; туда же, скомкав, сложил и интеллигентское тряпье. Дубинку я поместил в рукав, а «узи» оставил на месте, хватит мне и «Макарова». Не воевать же мне в самом деле и на всю катушку!
Цокин бросил мужественный взгляд на оставленный «узи». Чувствую, он уже вообразил, что автомат сейчас будет вручен ему. Как бы не так! Не в моих правилах бросать в атаку зеленую необстрелянную молодежь. Даже если эта молодежь землю роет и хочет сражений.
– Вольно, лейтенант, – проговорил я. – Слушай мою команду.
Цокин напрягся, как спринтер перед стартом.
– Сейчас я пойду во-он в тот дом, – проговорил я, тыкая пальцем в окно. Место у окна было удобно тем, что отсюда открывался вид на пряниковский офис. – Они захватили члена нашей семьи и держат в заложниках. На втором этаже, на территории литагентства «Пряник». Я попробую с ними договориться и все уладить. Ты засекаешь время. Если я не выйду из подъезда через полчаса, то ты…
– То я… – машинально повторил Цокин, хищно поглядывая на «узи». Я закрыл чемодан и поставил его на пол.
– То ты немедленно уходишь отсюда и из любого телефона-автомата звонишь по этому номеру… – Я дважды продиктовал номер Жанны Сергеевны. – И объяснишь, что меня больше нет. Понял?
Цокин вытаращил глаза.
– Далее, – сказал я, не обращая внимания на то, что мой лейтенант порывается что-то сказать. – Деньги все оставляешь себе. Пригодятся. Если хочешь, с работы можешь уйти или взять отпуск. Затаись хотя бы на месяц. Закончатся все разборки – тогда, может быть, наши тебя найдут. Если никто не обратится, значит, победил другой клан. Ясно?
– Никак нет, – объявил мне лейтенант.
– То есть? – удивился я. Мне казалось, что я все изложил внятно.
– Я не имею права вас бросить, босс, – торжественно произнес Цокин. – Я готов погибнуть вместе с вами.
Я рассердился. Он, видите ли, рад пожертвовать собой ради дорогого дона! Психушка. Боюсь, что игра в мафию зашла слишком далеко. Надо окоротить героя, босс я или кто?
– Щенок! – процедил я сквозь зубы и влепил Цокину добрую пощечину. – Ты будешь делать только то, что я сказал. Если я погибну, а ты уцелеешь, значит, так надо для НАШЕГО ДЕЛА.
Монолог этот был до омерзения киношный, но только такие штуки могли вразумить этого лейтенанта мафии из среды монтеров. Цокин схватился за щеку и сказал покорно:
– Да, босс.
– Тогда сверим часы, и я пошел, – сказал я миролюбиво. Мы оба взглянули на циферблаты, а потом я стал спускаться по лестнице, оставив бедного Цокина переживать за меня. Я искренне надеялся, что теперь, после моего внушения, он не станет проявлять инициативы. Не знаю, чем для меня закончится сегодняшний поход, но уж для Алексея любая самодеятельность могла иметь единственный – и трагический – финал. Меньше всего мне хотелось подставлять Цокина под пули. Должен ведь я быть в ответе за того, кого приручил. Кажется, это Экзюпери, «Маленький принц». Хотя не уверен.
