– Дис сет, руж, импэр, манк, – вновь равнодушно сказал крупье. Опасения не оправдались. Иностранцу с моноклем разок повезло, но только раз. Второй раз он продул наравне с другими.
– Номер семнадцать выиграл, – зашептал мне успокоенный ангел. – Красное, нечет, низ…
Впрочем, я и сам видел, что шарику, наконец, надоело выбирать «зеро». Умный шарик, не подвел Якова Семеновича. Теперь предстояло чем-нибудь занять у стола своего краснолицего соглядатая. Может, он и славный дядька, однако не из тех, с кем я пошел бы в разведку. В разведку, как и в сортир, я вообще предпочитаю ходить самостоятельно, без провожатых.
– Плят! – выругался я по-русски, наблюдая, как мои фишки уплывают новым счастливцам. Надеюсь, физиономия моя выглядела достаточно кисло. Как у человека, которому остается лишь заполировать свою неудачу рюмкой-другой местного коньяка в баре.
Элегантный крупье снова предложил делать ставки. Среди моих соседей за столом возник легкий шумок. Некоторые мадам принялись давать советы своим благоверным мордоворотам, те негромко огрызались, не торопясь воспользоваться мудрыми указаниями. Самое время отсюда линять.
– Где есть бар? – мрачно поинтересовался я у ангела-хранителя.
– Сей момент! – оживился краснолицый. – Плиз, я покажу.
– Ноу, – пресек я его инициативу, раскладывая фишки еще в несколько кучек. – Ты… оставаться. Играть за меня…
На ломаном русском я объяснил вишневому, какую горку фишек ему надлежит перевести обратно в деньги, какую – оставить себе за труды и какую – использовать для дальнейшей игры. Когда ангелу-хранителю стало ясно, что американец с моноклем хочет каждый раз ставить по сто баксов на то же число семнадцать, вишневый господин посмотрел на меня почти с неприкрытой жалостью. Часть моих денег, конечно, уходили в пользу заведения, но уж больно велик был перепад от моего грандиозного выигрыша к очевидным потерям всех моих фишек. Ангел даже предпринял слабую, попытку уговорить меня обождать или выбрать разные комбинации, но я немедленно сделал вид, что перестал понимать по-русски. Вишневый пожал плечами, знаками и мычанием показал мне, где тут бар и ватерклозет, и остался у стола разбазаривать мой без труда нажитый капитал.
А я вышел из зала, миновал длинный кольцевой: коридор, однако, вместо того чтобы спускаться вниз к заветным буквам «WC» или двигаться вправо навстречу приглушенной музыке, – вдруг полез вверх по винтовой лестнице навстречу неизвестности. Должно быть, от волнения и обиды мистер Джейкоб потерял способность ориентироваться на местности. С американцами такое бывает. Шел в комнату, попал в другую. Даже Америку, между прочим, открыли таким вот неожиданным способом: хотели Индию, а получили сами знаете что. Наверху меня уже ждали. Здоровенный детина в костюме-тройке защитного цвета без улыбки взирал на визитера. Положение у детины было на редкость удобным. Один пинок – и незваный гость летит обратно вниз, пересчитывая на ходу металлические ступени. Правда, в этом смокинге и в монокле выглядел я на удивление мирно. Как обычный иностранец, заплутавший по малой нужде.
– Сюда нельзя, – лениво произнес детина, – Служебный вход.
– Йес! – радостно закивал я, преодолевая еще пару ступенек. – Мэнсрум. Ватерклозет, о'кей!
Мои перемещения не встревожили охранника, и он утерял инициативу.
– Я вам русским языком говорю… – начал было детина, но как раз в этот момент американский мистер Джейкоб вознамерился резким движением поправить свой пробор. Да так неловко, что по пути въехал локтем в солнечное сплетение охраннику.
– Сорри! – виновато сказал я и посторонился, давая возможность детине сделать все, что он захочет. А именно – хрюкнуть, сложиться пополам и покатиться вниз по лестнице. Каждый раз через две ступеньки на третью у детины что-то неприятно громыхало за пазухой. То ли металлическая фляжка, то ли автомат. По моим расчетам, сила инерции обязана была доставить беднягу прямо к дверям «WC», где человек в полной отключке вызывает понимание, но не подозрение.
Овладев господствующей высотой, я не успокоился на достигнутом. Дверь служебного выхода манила, я не мог противиться искушению. За дверью обнаружилась узкая уходящая вверх галерея, где могли бы разминуться два человека, но третий – уже с трудом. В пору, когда «Вишенка» еще не расцвела на Арбате и в «Художественном» крутили художественные фильмы, здесь наверняка находилась будка киномеханика… Пока же тут находилась парочка явных громил с самыми неприветливыми будками. Очевидно, шум на лестнице насторожил их – посему два дула двух «кольтов» были нацелены мне прямо в лоб.
– Ты кто такой? – спросил один из громил. Тот, что стоял поближе. Его предшественник на лестнице был, по крайней мере, вежлив и обращался ко мне на «вы». Чем выше поднимаешься, тем больше хамства. Глядишь – в конце галереи меня и вовсе могут послать непечатно. Что за времена, что за нравы!
– Я – к вашему шефу, – объяснил я на чистом русском языке. Мистер Джейкоб временно уступал место господину Якову. – Моя фамилия Штерн.
После такого признания любой разумный громила должен был бы уступить мне дорогу, сказать: «Проходите, Яков Семенович!» и гостеприимно улыбнуться. Увы, здешняя охрана была темной и необразованной. На невысоком челе ближайшего громилы не отразилось ничего.
– Ты кто такой? – с угрозой в голосе повторил он. – Кто тебя послал?
Для полного кайфа не хватало лишь яркого света в лицо и вопроса: «Кто с тобой работает?!»
– Никто меня не послал, – попытался втолковать я громилам такую простую вещь. – Я сам пришел.
– Может, он просто псих? – предположил второй охранник. – Или проигрался и пришел права качать? А?
На прямой вопрос следовало бы дать честный ответ.
– Проигрался, – подтвердил я. – Поставил на «зеро» и…
Будки у громил приобрели осмысленное выражение. Наверное, сюда хоть изредка, но забирались несчастные, которым не повезло. И тех приходилось усмирять доступными средствами.
– Пшел вон, – уже не угрожающе, а просто брезгливо сказал ближайший охранник. Второй тоже придвинулся поближе, собираясь оскорбить меня действием в случае непослушания.
– Ухожу, ухожу, – покладисто сказал я и уже повернулся к двери лицом, к громилам – спиной. Руки мои обхватили косяк, а вот ноги… Раз – и я взбрыкнул, словно необъезженный мустанг. Такой фокус рискованно показывать в больших залах, где от копыт мустанга есть куда уклониться. Но зато в узкой галерее прием сработал с четкостью, изумившей даже меня. Каждый из двух ботинок нашел свою цель. Раздались хруст, клацанье зубов, короткие вскрики – после чего из нас троих только я один смог передвигаться по галерее на своих двоих, а те двое громил только ползком. И то – через полчаса, не раньше. Я, честно говоря, надеялся управиться быстрее.
Метров через пятнадцать галерея еще больше сузилась и в конечном счете я уперся в ровную глухую стену. Тупик. Тот, кто оборудовал в этом, месте укрытие, свалял большого дурака: не доверяя маскировке, он еще забаррикадировал свое убежище громилами охраны. Не окажись на лестнице и наверху вооруженных субъектов, даже я, может быть, не сообразил, что искать вход надо именно здесь. Пустое место и голую стену сторожить никто не станет.
