Катя почувствовала, как потеет, и полными ужаса глазами взглянула на Амалию. Господи, а если сейчас полиция приедет? То что делать? Может, сказать, что они не вместе, что Катя просто фен в номере забыла и за ним вернулась? А со Змеюкиной в электричке познакомилась? Идея была соблазнительной, но как потом Амалии и ее дедушке в глаза смотреть? А может, Сидорову позвонить? Он наверняка их выручит! Но тут Катя вспомнила, что телефона Сидорова у нее нет. Пропали, решила Катя, прикидывая, какой срок им могут дать.
– Вы что себе позволяете? – донесся до Кати сквозь ватный ужас возмущенный пронзительный визг Амалии. – Вы понимаете, с кем имеете дело? Да я вас за оскорбление должностного лица при исполнении к суду привлеку! – При этом Амалия легла всем корпусом на стойку и пыталась дотянуться до телефонного аппарата своими худыми жилистыми руками с обгрызенными ногтями и вырвать у Валентины Степановны трубку.
– Вы меня не запугивайте! – без всякого намека на испуг отстранила ее администраторша. – Меня Сталин не запугал! Меня немцы не запугали! Меня КГБ завербовать не смог! Так что нечего мне тут! А то взяли моду, как что – корки в нос совать! Еще поглядеть надо, что это тут за прокуроры шастают!
И тут Катя, поддавшись неожиданному импульсу, скинула капюшон, и, отодвинув в сторону ощетинившуюся, готовую биться насмерть Змеюкину, подошла к потертой от времени стойке.
– Валентина Степановна, здравствуйте. Это я, Катя.
Настроенная по-боевому Валентина Степановна мельком взглянула на девушку и коротко нелюбезно бросила в ответ:
– Чего тебе? – не опуская при этом трубку.
– У меня горе. Света из нашей группы умерла, и Лидия Сергеевна, – чувствуя, что глаза наполняются слезами, проговорила Катя. – А Лену в метро под поезд скинули.
– Господи спаси! – опуская на рычаг трубку старенького грязно-желтого телефона, перекрестилась Валентина Степановна. – Да как же это? – И плюхнулась в свое потрескавшееся от старости дерматиновое кресло с выглядывающим из швов поролоном.
– Они отравились. Тем лекарством, которое на нас испытывали. Пожалуйста, помогите мне найти этих жуликов. Я думаю, что Лену под поезд они столкнули и за мной охотятся, а подругу мою извините, она мне помочь хотела. На самом деле она адвокат. Очень хороший и добрый. Простите нас.
– Ой, батюшки! Какие ты ужасы рассказываешь! А что за лекарства хоть? Я-то думала, вы вроде группы здоровья. Психотерапия там. Гипноз для похудения и прочее. К нам часто всякие чудики приезжают. Говорят, у нас тихо и народу не много, ну и дешево, конечно. Потому что они все, как правило, нищие. То уфологи какие-то привидений ловят, то третий глаз открывают. А то один раз приход высшего разума ждали. Правда, так и не дождались. Обещали через год приехать. Но лекарства испытывать? – Валентина Степановна опустила глаза на газету, а потом наклонилась к Кате и тихо, так по-заговорщицки спросила: – Наркотики, что ли?
– Да нет, что вы, – встрепенулась, отмахиваясь, Катя. – Какие еще наркотики? Худели мы. Новый препарат для похудения. Безопасный, эффективный, действенный. Вот тебе и подействовал, – всхлипнула она, отчасти искренне, отчасти надеясь разжалобить непрошибаемую, как сталинская броня, Валентину Степановну.
– Ну, так, а я-то чем могу помочь? – подозрительно посматривая на Амалию, спросила администраторша.
– Чтобы привлечь их к ответственности… – вступила в разговор Змеюкина, но Катя ее бесцеремонно перебила.
– А у Светки через две недели свадьба, – провыла она, доставая платок и вытаскивая из сумочки случайно завалявшееся там приглашение. – Вот. Кирюшка прямо почернел весь. А у Лидии Сергеевны дочь и мать-пенсионерка. Болеет очень.
– Вот горе, – закивала Валентина Степановна, глядя на белую с золотыми колечками открытку.
Амалия маневр оценила и, сменив свою обычную нахрапистую манеру на более человечную, продолжила:
– Чтобы этих гадов наказать, нам хоть какие-то сведения о них собрать нужно. Банковские реквизиты. Фамилии и имена бухгалтера или директора, да что угодно. Кто с вами договор заключал? Они же наверняка ксерокопии документов предъявляли, доверенности, реквизиты банковские.
– Да какие договора? Какие реквизиты? Если вы сами приехали и номера сняли? – вытаращилась на Катю Валентина Степановна. – Платила, правда, Тамара Константиновна. Но платила наличными.
– Какая еще Тамара Константиновна? – насторожилась Амалия.
– Так главная в их группе. Врачиха вроде, а может, медсестра. Она им и давление по вечерам мерила, и в номер они к ней все время бегали.
– Точно! Врач! Как же я забыть могла! – очнулась мигом пришедшая в себя Катя. – Тамара Константиновна. Мы когда приехали, она нас в холле второго этажа собрала, представилась, объяснила, что будет выдавать нам препарат, рассказала, что он собой представляет, насколько безопасен. Сказала, что будет следить за нашим здоровьем, брать анализы. И действительно давление мерила два раза в день. Пульс проверяла. Кровь восемь раз брала.
– А кровь зачем?
– Она ее в лабораторию возила, – пожала плечами Катя. – Чтобы за нами наблюдать. Как лекарство себя ведет. Нет ли осложнений.
– Ага. Хорошо следила, – кивнула Амалия. – Фамилия ее как?
– Не знаю, – совершенно растерялась Катя.
– Не боись, сейчас выясним. Она у нас, как и все, регистрировалась частным порядком. Тут и адрес ее, и номер паспорта.
– А ксерокопию можно? – оживилась Амалия.
– Ага, – кивнула Валентина Степановна. – У нас тут и факс, и ксерокс, и копир с принтером! На бумажку перепишешь.
Видно, Амалия произвела на администраторшу неизгладимое впечатление.
Врачиху звали Тамара Константиновна Муромцева, проживала она в городе Сыктывкаре, по улице Первомайской, дом сто двадцать три. Ксерокопии ее паспорта в пансионате не было, так что выяснить, была ли Тамара Константиновна замужем и имелись ли у нее дети, не удалось.
– Сыктывкар, – разочарованно протянула Катя.
– Ну и что? – пожала плечами неунывающая Амалия. – Не Аддис-Абеба, и на том спасибо.
– Правильно, – неожиданно поддержала ее Валентина Степановна. – Все же Российская Федерация, а не Китай и не Южная Африка, разберетесь.
– А можно мы заодно остальных участников группы перепишем, надо проверить, не случилось ли еще с кем-нибудь несчастья, – решила ковать железо, пока горячо, Амалия.
Эта идея Валентине Степановне не понравилась. Но все же, взглянув в несчастные, полные слез Катины серые очи и на белую свадебную открыточку, смягчилась и позволила Амалии выписать всех участниц группы.
Больше ничего стоящего узнать не удалось. Как Тамара Константиновна и ее работодатели узнали о пансионате, Валентина Степановна понятия не имела. Просто ей позвонили дня за четыре до заезда и спросили, много ли свободных номеров в пансионате. Валентина Степановна честно ответила, что отдыхающих сейчас нет.
