— Форма висит на вешалке в коридоре, — сказал Джимми. — И не перекладывай сыра!
В десять вечера я ушла от Джимми совершенно без сил. Весь вечер поток посетителей не иссякал, к радости Джимми и моему отчаянию. Доставая горячую картошку, я постоянно обжигала пальцы. Ну а объявление о «бездонной чашке» обернулось настоящим кошмаром. Завсегдатаи, не привыкшие к тому, что у Джимми им что-то предлагают бесплатно, увидели в акции вызов для себя. Они то и дело возвращались и протягивали пустые чашки, решив воспользоваться предложением в полном объеме. Кофеварка шипела, бурлила и бешено плевалась; емкость с чаем пересохла. Зато после закрытия я получила десятку и полфунта оставшегося тертого сыра, который Джимми ссыпал в вымытую коробочку из-под маргарина.
— Сделай себе гренки с сыром к ужину, — великодушно предложил он. — Сэкономь несколько пенни.
— Может быть, завтра, — ответила я.
Еда временно потеряла для меня свою привлекательность. Картошку мне больше никогда в жизни не хотелось видеть. Запах плавленого сыра, подпаленной картофельной кожуры и печеных бобов, казалось, прилип ко мне навсегда даже после того, как я стянула с себя вискозный комбинезон, который Джимми называл «формой». Должно быть, и волосы мои тоже всем этим пропахли. Зато, если Ангус завтра заплатит, как обещал, конец недели у меня с финансовой точки зрения будет вполне обеспечен.
Пока я жонглировала горячей картошкой и раскладывала по тарелкам печеные бобы, на улице прошел дождь. В свете уличных фонарей поблескивали лужи на тротуаре. На улице было сравнительно мало народу и машин тоже немного, но, отходя от закусочной, я услышала, как невдалеке, у меня за спиной, с ревом и кашлем завелся мотоцикл. Радуясь прохладному, влажному ветерку, который овевал лицо, я почти не обратила на мотоцикл внимания.
С низким ревом мотоцикл поравнялся со мной. Ехал он небыстро — тут-то я и поняла, что происходит что-то странное. Почти все байкеры поспешили бы разогнаться на пустой улице. Я вспомнила, что совсем недавно уже слышала рев мотоцикла вдали — после второго визита моего ночного гостя.
Очень не хотелось, чтобы мне мерещились разные ужасы всякий раз, как я высовываю нос за дверь. И все же на всякий случай я решила пойти домой другой дорогой. Я повернула за угол и оставила позади ярко освещенную улицу с пабами, кафе и оснащенными сигнализацией витринами.
Теперь я шагала по пустынным улицам, застроенным жилыми домами. Жильцы задернули занавески и заперли двери, отгораживаясь от ночи и ее опасностей. Единственным свидетельством того, что дома все же были обитаемыми, служило слабое, фосфоресцирующее мерцание телеэкранов на жалюзи. Мои шаги гулким эхом отдавались в пустынном переулке. Я перестала радоваться прохладе и задрожала, когда шею прохватило холодным сквозняком. Ветер подхватывал замасленные бумажные пакеты из-под жареной рыбы с картошкой и пустые контейнеры из фольги и нес их по мостовой. Они пролетали мимо меня, грохоча и дребезжа по неровным плиткам. Время от времени что-нибудь пришлепывалось к моим ногам. Я подняла воротник, сунула руки в карманы, в одном из которых лежала коробочка с сыром, и, опустив голову, прибавила шагу.
Мотоциклетный рев сзади нарушил тихое одиночество, словно дикий зверь, выпущенный на свободу. Если бы я остановилась и развернулась к нему лицом, мне была бы крышка. Инстинкт заставил меня сначала отскочить, а уж потом оглянуться. Я запрыгнула на крыльцо чужого дома, когда мотоцикл пронесся мимо по тротуару. Поток воздуха едва не сбил меня с ног. Мотоциклист низко пригнулся на сиденье; бесформенная фигура в темном шлеме.
— Маньяк! — завопила я ему вслед. — Ты что делаешь?!
Коробочка с сыром выпала из моего кармана и шлепнулась на тротуар.
Вопрос мой оказался и глупым, и ненужным. Он явно собирался меня сбить. Не сбавляя скорости, он доехал до конца улицы. Я отчаянно замолотила в дверь у себя за спиной, понимая, что все бесполезно. Ни один нормальный обыватель, услышав снаружи шум, не откроет дверь среди ночи.
Я спрыгнула с крыльца и побежала назад, к большой улице. Мотоциклист за моей спиной развернулся; взревел мотор — он приготовился возвращаться. Я поняла, что не успею добежать до освещенной и безопасной улицы. Увидев поворот, я нырнула в него. Мотоцикл пронесся мимо. Он двигался быстрее меня, зато уступал мне в мобильности. Ему надо было замедлить ход и снова развернуться, чтобы совершить третью попытку, которая наверняка увенчается успехом.
У меня не оставалось иного выхода — пришлось бежать. И времени на то, чтобы подумать, куда я несусь, тоже не было. Знала я одно: надо найти укрытие. Я снова завернула за угол и очутилась на более широкой, но хуже освещенной улице. К тому же она была застроена вовсе не жилыми домами. На одной ее стороне стояло всего одно большое здание; судя по общему плану, когда-то в нем размещался склад. Несмотря на это, облупившаяся вывеска объявляла о сдаче в аренду «просторного помещения под офис». Судя по всему, объявление провисело здесь уже много времени. Здание было погружено в полный мрак; окна смотрели на меня слепыми глазницами. Ничто не говорило о наличии охранников или хотя бы сторожа, который мог бы помочь мне в моей беде.
Другая сторона улицы была огорожена металлической оградой и кустами. Как ни странно, здесь вообще не чувствовалось никакой жизни. Места хуже я выбрать не могла.
Так как офисное здание не представляло для меня никакого интереса, лишь сплошную стену и окна первого этажа, забранные железными решетками, я перебежала к ограде. Я неслась вдоль ряда металлических столбиков, надеясь заметить просвет или хотя бы место с погнутыми пиками, где можно было перелезть, и нашла дыру! Я юркнула в нее почти в тот миг, когда фары мотоцикла вырвались из-за угла.
Я надеялась, что сумею спрятаться в кустах, но в спешке просчиталась. За проемом находились ступеньки, ведущие вниз. Я споткнулась, упала и полетела вниз, упав лицом в грязь. Я получила несколько ушибов, исцарапала руки, но у меня не было времени волноваться из-за травм. Я заползла в ближайшие кусты и затаилась. Сердце глухо колотилось в груди, а дышала я так громко, что мне казалось: тот, кто охотится за мной, непременно услышит мое сопение. Мотоцикл, фырча, медленно катил по улице. Он искал меня. Наверняка заметит дыру и поймет, что я пролезла в нее.
Мотоцикл проехал мимо. Не заметил дыру? Я осторожно высунула голову и впервые заметила, где я нахожусь. Лицо мне овевал свежий бриз. Плескалась вода, где-то поблизости поскрипывали деревянные снасти. Мои ноздри уловили пряный запах дегтя, ила, трюмной воды. Знакомый запах! Вскоре я поняла, где нахожусь: на берегу канала, недалеко от того места, где из воды вытащили труп бедного Алби. Я осторожно поднялась на ноги и огляделась. Чуть поодаль находился мост, а футах в пятнадцати от меня были пришвартованы два плавучих дома, переделанные из бывших барж. Я побежала к ним и громко вскрикнула, напоровшись ногой на какой-то твердый предмет, торчащий из земли.
Нагнувшись, я разглядела металлическое кольцо, вваренное в глыбу бетона. К кольцу был прикреплен моток веревки. Видимо, баржа, которую веревка должна была удерживать, ушла с места швартовки.
