— Знаете, вы создаете для девушки массу неприятностей, — обвиняющим тоном заявила сотрудница полиции.
— И для нас тоже, — вставил Парри, для которого личные интересы всегда стояли на первом месте.
Меня одолели сомнения. Может быть, в самом деле оставить Лорен в покое? В конце концов, она и ее покойная мать и без того достаточно страдали… Многого от меня не требуется, на что недвусмысленно намекали мои собеседники. Может, пойти им навстречу?
Мне всего-то и надо извиняющимся тоном промямлить: наверное, я все неправильно поняла. И все сразу вздохнут с облегчением. Именно этого добивались от меня сержант Парри и женщина-констебль со стальным взглядом. Инспектор с несварением желудка тоже будет очень доволен. Будь я на месте Лорен, поступила бы я так, как она? Разве у нее нет права заставить Сабо страдать? Ему я ничего не должна…
С другой стороны, возразила я своему сердобольному внутреннему голосу, я ничего не должна и Лорен. Если бы ей удалось одолеть меня в схватке за мобильный телефон, вряд ли мы сейчас были бы живы. Кстати, она ведь знала, что Мерв и Баз заперли меня, связанную, этажом ниже! И ей не хватило порядочности хотя бы спуститься и проверить, дышу я или нет. Дрянная эгоистка! Хотела нажиться нечестным путем, вот пусть теперь и расплачивается.
И полиции я потакать не собиралась. Они тоже хороши — давят на меня, чтобы я изменила показания, зная, что я устала и нахожусь в состоянии шока. Никаким правосудием здесь и не пахнет — для них важнее всего избежать неудобства для себя!
Но я крепко схватила правосудие за хвост и не собиралась его отпускать. Был еще один вопрос, который значил для меня гораздо больше, чем все, что мы обсуждали до сих пор. Я не забыла, как небрежно Лорен отмахнулась от бедного Алби. Я от него не отмахивалась и не собиралась допускать, чтобы полицейские о нем забыли.
— Слушайте, — сказала я, — я сыта по горло всей семейкой Сабо. Я рассказала вам все, что знаю, а уж вы разбирайтесь с ними сами, как хотите. Вы получили Лорен Сабо живую и невредимую. Ее папаше не пришлось платить выкуп. Можете приписать всю славу себе. По-моему, вы так или иначе это сделаете и даже не подумаете поделиться со мной! Но мне плевать. Больше меня заботит память о несчастном Алби.
Парри нахмурился: женщина-констебль недоуменно прищурилась и даже перелистала документы на столе, словно пытаясь вспомнить, о ком я говорю. Это раздосадовало меня больше всего остального. Как я и боялась, они просто забыли о бедном старике!
— Да, меня беспокоит память о покойном Алберте Антони Смите! — громко сказала я. — Жертве убийства, которого вы выловили из канала.
— Алкаш Алби? — Парри встревоженно захлопал жидкими рыжеватыми ресницами. — Надеюсь, вы не собираетесь обвинить Лорен Сабо в том, что она подослала к свидетелю наемных убийц?
— Нет, ее — нет, — устало ответила я. — Это сделала Страттон. Лорен Сабо ничего не знала об Алкаше Алби, и у нее не было причин приказывать своим подручным избавиться от него. Страттон предпочла не рисковать и устранить свидетеля. Хотите узнать мое мнение о том, как было дело?
Судя по их виду, они не особенно хотели выслушивать мое мнение, но я уже настроилась выложить им все, что думаю.
— Вы сообщили Сабо, что похищение произошло на глазах у свидетеля, бездомного старика. Свидетель рассказал мне о том, что видел. Сабо поспешил выяснить, что мне известно. Но, помимо этого, он сообщил Копперфилду, что полиция ищет одного бродягу — думаю, вы охарактеризовали его именно так. Копперфилд в свою очередь поделился услышанным со своей секретаршей. Возможно, при этом она гладила его по руке и что-то ласково ворковала. Ну а потом Копперфилд держал ее в курсе всех последних достижений полиции — или, точнее, их отсутствия.
Парри помрачнел. Впрочем, он прекрасно понимал, что сам виноват. Незачем было подсылать ко мне Сабо! В общем, сержант меня не перебивал.
— Имейте в виду, — добавила я, — возможно, Мерв с Базом сами решили избавиться от Алби. Но по-моему, им все-таки приказала это сделать Страттон.
Парри задумался, а потом сказал:
— Фран, предоставьте дело нам. Поверьте, что бы вы там ни думали, мы не забыли о несчастном старике. Но для того чтобы продолжать, нам нужны не только ваши версии. Пока мы не можем доказать, что кто-либо из тех двоих был у той церкви.
— Значит, убийство так и сойдет им с рук? — спросила я, все больше раздражаясь. — Они прикончили беднягу Алби и выйдут сухими из воды!
— Ну хоть немного поверьте в нас, — попросила женщина-констебль.
Но я давно утратила веру в стражей порядка.
— Я хочу домой, — сказала я.
Домой меня отвезли в полицейской машине. Хотя было уже очень поздно, меня ждали и Дафна, и Ганеш. Они сидели на теплой, уютной кухне у Дафны, где восхитительно пахло кофе.
Меня они встретили с облегчением — правда, у Ганеша облегчение смешивалось с неодобрением. Он сразу заявил:
— Если бы ты сказала мне, что собираешься стать натурщицей для того сумасшедшего художника, я бы постарался тебя отговорить!
— Знаю, — ответила я. — Поэтому я тебе ничего и не сказала.
Я рухнула в кресло, и Дафна взяла бразды правления в свои руки.
— Не ругайте ее, — приказала она Ганешу. — Ей сейчас нужно совсем другое: поесть горячего и как следует выспаться.
Дафна налила мне горячего супа, отрезала кусок теплого хлеба с хрустящей корочкой и в довершение всего сварила горячий пунш.
Жадно поедая суп, я рассказала им обо всем, что со мной случилось на выставке, в заброшенном здании, на пожарной лестнице и в полицейском участке.
Дафна неодобрительно цокнула языком:
— Та девушка создала массу хлопот многим людям, и, судя по всему, совершенно напрасно! Подумать только, она могла свободно уйти оттуда! Если вы спросите меня…
Дафна — поборница справедливости. Она попыталась хоть как-то оправдать поступок Лорен. Припомнила и ее трудное детство, и желание добыть деньги для приюта. Несомненно, она действовала из лучших побуждений, но средства для достижения своей цели выбрала не те… Словом, она привела все доводы, которые узнала из моего рассказа.
— Если вы спросите меня, — сказала она под конец, — бедная девушка сильно заблуждается и нуждается в исправлении.
Я пожелала удачи тому наивному герою, который попытается исправить Лорен Сабо.
Вдруг Ганеш заявил:
— Лорен просто не может быть хорошей.
Мы обе изумленно посмотрели на него.
— Откуда ей знать, что значит быть хорошей? — продолжал он. — Когда ее мать вышла за Сабо, она была совсем маленькой. С тех пор она видела только насилие и предательство, не только в собственном доме, но и в приюте — она ведь слушала рассказы женщин, которые туда попадали.
— И все-таки, — нехотя возразила я, потому что мне не хотелось защищать никого из участников этого запутанного дела, — мне показалось, что Сабо к ней искренне привязан. Он чуть не расплакался, когда вспомнил, что его приемная дочь находится в руках похитителей!
