— Люди плачут по самым разным поводам, — возразил Ганеш. — В половине случаев они плачут потому, что жалеют себя. Откуда ты знаешь, что Сабо тогда не жалел себя?
Дафна деликатно откашлялась и сказала:
— Мне вспомнилась Элизабет Баррет… Возможно, вы видели спектакль или фильм «Барреты с Уимпол-стрит» — он был очень популярен. Элизабет Баррет была поэтессой и вышла замуж за Роберта Браунинга.
— Я знаю, — ответила я. — Извините, Дафна, я не вижу здесь связи. Как-то не представляю себе Лорен лежащей на диване и сочиняющей стихи.
Дафна наклонилась вперед:
— Но ведь и Элизабет не нужно было все время лежать на диване, пока она жила в родительском доме, верно? Она не была инвалидом. Это отец, желая удержать ее дома, убедил ее, что у нее слабое здоровье. По всем меркам он чудовищно обращался со своими детьми. И все же, если бы его попросили сказать что-нибудь в свою защиту, он наверняка заявил бы, что его поступки были продиктованы любовью.
— Не знаю я никаких ваших Барретов, — сказал Ганеш. — Зато знаю, что в семьях, где все по-настоящему плохо, все часто клянутся, что у них все отлично. Про такое каждый день можно прочесть в газете. Жены жестоких убийц уверяют, что их спутники жизни были образцовыми мужьями и отцами. Ох уж мне эти родственники! — с чувством продолжал Ганеш. — Никто их не понимает, если не принадлежит к ним.
Я слушала его доводы, но меня нисколько не трогали. Сейчас я была не в том настроении, чтобы вести философские споры. У меня был очень трудный, хлопотливый день, а от пунша и супа мне захотелось спать. На кухне было очень тепло. Усталость взяла надо мной верх.
— Знаете, — промямлила я, — в разговоре с Парри я сказала, что в этом деле никто никому не доверял. Я была права. Даже Страттон не знала, что два головореза-идиота за ее спиной договорились с жертвой похищения.
— Идите-ка спать, — решительно объявила Дафна. — Утро вечера мудренее.
— Неужели сейчас так поздно? — Ганеш взглянул на часы и вскочил с затравленным выражением. — Я должен идти! Хари наверняка уже запер дверь, и мне придется вытаскивать его из постели, чтобы он меня впустил! Так что всего я не услышу.
— Можешь вздремнуть у меня до утра, — предложила я, — и вернуться, когда он откроет магазин.
— У меня тоже найдется запасная кровать, — предложила Дафна.
— Нет, спасибо, — ответил Ганеш. — Иначе Хари начнет трезвонить в Хай-Уикем, и мой отец приедет в Лондон с первым поездом.
Ладно, пусть разбирается со своей родней сам. Не в первый раз я порадовалась тому, что у меня никого нет, и закрыла лицо руками. Я понимала, что пора уходить, но от усталости не могла сдвинуться с места.
— Не расстраивайтесь, дорогая! — заверила меня Дафна, проводив Ганеша. — По-моему, вы вели себя героически.
Я поблагодарила ее, но сказала, что чувствую себя неудачницей.
— У меня была только одна цель: добиться справедливости для Алби. Ну и еще я хотела найти пропавшую девушку. И ведь я нашла ее! Но справедливости для Алби как не было, так и нет! И главное, они упустили Мерва.
Дафна вздохнула и села рядом со мной за стол.
— Фран, все как-нибудь образуется. Дайте полиции шанс. Они ведь только что вернули девушку. Не сомневаюсь, они проведут следствие очень тщательно. — Уже не с такой уверенностью она продолжала: — Они непременно выяснят, что случилось с вашим знакомым, Алби.
— Полицейским нужны доказательства, а их нет, — ответила я и с трудом встала, потому что боялась, что если не уйду сейчас же, то засну прямо за столом. Я извинилась за то, что доставила Дафне столько хлопот, и поблагодарила за суп.
— Чушь! — отмахнулась Дафна. — Я очень рада, что вы живы, и это главное. Вы уверены, что сегодня не хотите переночевать у меня? Если надо, я мигом постелю…
— Спасибо, но ведь мне только и надо, что спуститься на несколько ступенек вниз! — напомнила я.
Она проводила меня к выходу и распахнула парадную дверь. В прихожую ворвался порыв холодного воздуха, стряхнув с меня пелену усталости. Улица купалась в тусклом свете фонарей и была пуста… нет!
Она не была пуста. Напротив, на тротуаре, мы увидели необычайное зрелище.
К нам двигались две фигуры. Двигались они как-то беспорядочно, как если бы спорили друг с другом. В более высоком, который тащил второго, я сразу узнала Ганеша. Его спутник, ниже ростом, что-то ворчал и двигался как-то боком, по-паучьи. Его было почти не видно под кучей тряпья, перевязанной посередине бечевкой. На голове у спутника Ганеша был вязаный шлем «балаклава», а к груди он прижимал какой-то сверток. Парочка приблизилась к крыльцу.
— Фран! — взволнованно закричал Ганеш. — Я нашел его! То есть он сам нашел меня! Он ждал меня у магазина!
Движущаяся куча тряпья вышла из-за спины Ганеша, и на нее упал свет из прихожей Дафны.
— Боже правый! — прошептала Дафна, когда в ноздри нам ударила струя вони.
Так могло пахнуть только от одного человека.
— Джонти! — вскричала я. — Я… мы думали, что вы умерли!
— Умер? — Он презрительно фыркнул, чихнул, откашлялся и сплюнул на землю.
Ганеш издал испуганный вскрик и поспешно отскочил.
— Если я еще не помер, — прохрипел Джонти, — то только потому, что я везунчик. Я выбрался, да. Бежал, как в жизни не бегал! Они возились со стариной Алби, потому и не успели меня схватить. Я сбежал и вот до сих пор держусь.
Он поднялся на ступеньку, ближе к нам, по-прежнему прижимая к себе мешок со своими разномастными пожитками. Дафна поспешно отступила.
Джонти посмотрел на меня. Я впервые увидела его лицо. В грязном вязаном шлеме оно напоминало обезьянье — все в глубоких морщинах, с седыми бакенбардами. Маленькие, налитые кровью глазки свирепо буравили меня. Говорил он, брызжа слюной; судя по всему, зубов у него во рту почти не осталось.
— Давай скажи ей! — велел стоящий сзади Ганеш. — Объясни, почему ты вернулся!
Джонти покосился на него со смесью удивления и неодобрения на лице.
— Конечно, я вернулся, как только можно стало. Ведь он, Алби, был моим приятелем. Я не мог ему помочь. Не мог ничего сделать, чтобы спасти его, но я хочу, чтобы с ним поступили по справедливости. Ради его памяти… вроде так. — Он оторвал одну руку от свертка и ткнул в меня желтым, прокуренным пальцем: — Ты благодетель человечества, вот ты кто. Ну, делаешь кому-то добро. Иди и передай копам то, что я сказал ему! — Джонти через плечо показал большим пальцем на Ганеша.
— Да, я знаю, что вы мне сказали! — пылко воскликнул Ганеш. — Но я хочу, чтобы вы сами рассказали все Фран!
— Ну, тогда ладно. — Джонти снова откашлялся; я с ужасом ждала, что он снова сплюнет. Но он, оглядевшись по сторонам, видимо, решил, что здесь не место, и просто начал: — Когда в ту ночь вы нашли меня на крыльце, я сказал вам, что жду, когда объявится старый Алби, так? Я в самом деле ждал его. И он появился — чуток попозже, уже после вас. Принес бутылку виски. Пол-литра «Беллз». Он сказал, что видел вас обоих и вы хотели, чтобы он назавтра пошел с вами в полицию. Вы хотели, чтобы он рассказал, что видел — о том, как на улице похитили девушку. Он сказал, что договорился встретиться с барышней на вокзале Марилебон. Сказал, что вот он… — Джонти снова ткнул пальцем в сторону Ганеша, — что тот парень работает в магазинчике, где торгуют газетами, у светофора, недалеко от закусочной с печеной картошкой. Ну и вот, когда я решил, что все улеглось и больше те два типа меня не ищут, туда я и отправился.
