– Дерник! – закричал Гарион. – Ты что?!
Но Дерник, катавшийся в грязи, не мог вымолвить ни слова.
Его лицо стало пепельно-серым и исказилось гримасой.
Гарион почувствовал странное и непривычное давление в голове
и мгновенно понял, в чем дело. Видя, что их попытки разделаться с Миссией
сорвались, иерархи принялись за окружающих в надежде заставить тетю Пол убрать
свой барьер. Страшная ярость охватила его, кровь закипела, и с губ сорвался
неистовый крик.
– Спокойно, – послышался опять внутренний голос.
– Что мне делать?
– Выйди на свет.
Ничего не соображая, Гарион мимо лошадей бросился к тому
месту, где пробивался утренний бледный свет.
– Войди в свою тень
Он взглянул на тень, вытянувшуюся на земле, и повиновался
голосу. Не совсем понимая, как это получается у него, он всю силу воли
сконцентрировал на своей тени.
– А теперь следуй к ним по направлению их мысли.
Быстро.
Гарион почувствовал, как летит по воздуху. Слившись в одно
целое с тенью, он коснулся корчившегося на земле Дерника и, как гончая,
почуявшая запах добычи, устремился по следу мысли, которая обрушилась на друга,
затем стремительно понесся, преодолевая лигу за лигой, над равниной к руинам
Рэк Ктола, различая окружающие предметы в довольно странном розоватом свете.
Ощущая в себе огромную силу, он проник в комнату с трещиной
в стене, где сидели девять укутанных в черное стариков, которые пытались
совместными усилиями убить Дерника. Их глаза были устремлены на огромный, с
человеческую голову, рубин, мерцающий в центре стола. Косые лучи утреннего
солнца вытянули тень Гариона, так что ему пришлось согнуться, чтобы не
коснуться потолка.
– Стойте! – крикнул он колдунам. – Оставьте
Дерника в покое!
Они вздрогнули от слов призрака, появившегося невесть
откуда, и Гарион ощутил, что мысль, направленная на его несчастного друга через
камень на столе, начинает ослабевать и распадаться на части. Он сделал
угрожающий шаг вперед и увидел, как они оцепенели в своих креслах, окутанные
светло-розоватой дымкой.
Но вот один из стариков – очень худой, с длинной грязной
бородой и совершенно лысым черепом – первым оправился от испуга и приказал
остальным:
– Продолжать! Направить мысли на сендара!
– Оставьте его в покое! – грозно повторил Гарион.
– Кто это говорит? – вызывающе протянул тощий
старик.
– Я.
– И кто ты?
– Я Белгарион. Не трогайте моих друзей. Старик
захохотал, и его хохот был столь же ужасен, как смех Ктачика.
– Ты жалкая тень Белгариона, – поправил он. –
Нам известен этот фокус с тенью. Ты можешь говорить, шуметь и угрожать – и не
больше! Ты бессильная тень, Белгарион.
– Я приказываю вам.
– А что будет, если не оставим? – Лицо старика
выразило презрение и любопытство.
– Он прав? – мысленно спросил Гарион у внутреннего
голоса.
– Может, да, а может, нет, – ответил голос. –
Немногие переступили через этот барьер. Попробуешь – узнаешь.
Несмотря на сильный гнев, Гариону никого не хотелось
убивать.
– Лед! – сказал он, сосредоточивая мысль на холоде
и делая волевое усилие. Однако импульс вышел слабым и звучание его было
приглушенным.
Лысый старик опять презрительно усмехнулся и затряс бородой.
Гарион собрал всю свою волю в кулак.
– Огонь! – мысленно приказал он, и в следующую
секунду взметнулось яркое пламя, которое Гарион направил на бакенбарды упрямого
старика.
Иерарх вскочил и принялся отчаянно сбивать языки пламени с
бороды.
Сконцентрированная мысль иерархов дрогнула, они повалились
на пол в страхе и испуге, и Гарион принялся преследовать гролимов, которые
катались по каменному полу и лезли на стену. Крича, они сталкивались,
поднимались и, повинуясь воле Гариона, опять падали, тыкаясь в углы комнаты и
не находя спасения. Неумолимо Гарион настигал каждого, воздавая должное за
причиненные страдания, и одного даже пропихнул в трещину так, что остались
торчать только ноги.
Когда все было кончено, он повернулся к лысому иерарху,
которому в конце концов удалось сбить огонь с бороды.
– Невероятно… Невероятно, – изумленно шептал
тот. – Ты способен на такое?
– Я же сказал тебе: я – Белгарион. Я могу многое, о чем
ты даже не подозреваешь.
– Камень, – сообщил ему голос. – Они
используют камень для своих атак. Уничтожь его!
– Как?
– Взглядом.
Гарион присмотрелся к камню, мерцающему на столе: он
различил тонкие линии, пронизывающие кристаллическую структуру, и устремил весь
свой гнев на грозное оружие. Рубин ярко вспыхнул, начал пульсировать, затем
раздался оглушительный взрыв – и он разлетелся на мелкие кусочки.
– Нет! – завопил лысый иерарх. – Идиот!
Второго такого камня не сыскать!
– Слушай меня, старик, – ужасным голосом произнес
Гарион. – Ты перестанешь преследовать нас и больше никому не причинишь
страданий. – Его рука-тень скользнула к груди лысого человека и ощутила
трепетное, как у испуганной птицы, биение сердца колдуна, который со страхом следил
за ней. Гарион медленно начал сжимать пальцы. – Ты понял меня? –
грозно спросил он.
Иерарх судорожно вздохнул и попытался было освободиться от
этой хватки, но его пальцы прошли сквозь тень.
– Понятно? – повторил Гарион, внезапно сжимая
пальцы в кулак.
Иерарх закричал от страшной боли.
– Ты оставишь нас в покое?
– Пощади, Белгарион! Хватит! Я умираю!
– Ты оставишь нас в покое? – в третий раз спросил
Гарион.
– Да, да… все что угодно, только прекрати! Умоляю! Я
сделаю все, о чем ты просишь
Гарион разжал пальцы и вытащил руку из тяжело дышащей груди
иерарха. Потом согнул её наподобие лапы с когтями и приблизил к лицу старика.
– Смотри сюда и помни, – тихо и угрожающе сказал
он. – В следующий раз я вырву сердце.
Иерарх отпрянул назад, в ужасе уставившись на страшную руку.
– Я обещаю, – заикаясь, пробормотал он. – Я
обещаю.
