– Мы были ничем, – объяснял Горим. – Если не
сказать больше. У нас, отвергнутых всем миром, не было ни места, ни бога, пока
Ал не согласился стать нашим богом. Отдельные фанатики дошли до того, что
решили: если хотя бы один алгос не угодит чем-то нашему богу, то Ал бросит нас
на произвол судьбы. Я не хочу утверждать, что полностью познал Ала, но не
считаю, что он такой неразумный. Все же изначально он не хотел быть нашим
богом, так что лучше не оскорблять его.
– Он любит тебя, – живо заметила Се'Недра – Любой мог
заметить это по его лицу, когда он приходил. Горим с сомнением посмотрел на неё
и ответил:
– Надеюсь, я не очень разочаровал его.
– Не говори глупости, – весело проговорила
принцесса. – Ну разумеется, он тебя любит. Все в мире любят тебя. –
Как бы в подтверждение сказанных слов, она нежно поцеловала его в бледную щеку.
– Дорогое дитя, – Горим улыбнулся, – твое
сердце распахнуто миру, и ты думаешь, что все, кого ты любишь, отвечают тебе
взаимностью. Боюсь, не всегда получается так, как ты хочешь. В наших пещерах
полно тех, кто меня совсем не любит.
– Ерунда, – возразила она. – Ничего
подобного. Если ты с кем-то поспорил, это не значит, что ты не любишь этого
человека. Я безумно люблю отца, хотя мы постоянно ругаемся. Нам нравится спорить. –
Се'Недра знала, что в разговоре с Горимом может спокойно вставлять такие слова,
как «глупость» или «ерунда». Она успела настолько очаровать его, что ей многое
сходило с рук.
Маловероятно, чтобы кто-то из приближенных принцессы поверил
в то, что в её характере произошли изменения (пусть даже незаметные, на первый
взгляд), и тем не менее они произошли. Какой бы эмоциональной Се'Недра ни
казалась серьезным, сдержанным людям, с некоторых пор она хотя бы на секунду
задумывалась о том, что сказать и как поступить. В этих пещерах ею овладело
смущение, а смущение Се'Недра просто не могла терпеть. Постепенно, незаметно
для окружающих, она научилась владеть собой, и иногда её можно было принять за
настоящую леди.
У неё оказалось достаточно времени, чтобы поразмыслить над
загадкой, которую представлял для неё Гарион. Отсутствие молодого человека в
течение долгих недель необъяснимым образом огорчало её. Все это время её
преследовало такое ощущение, что она куда то положила нужную вещь… что-то очень
ценное… и не может найти её. Чувства для принцессы всегда оставались тайной за
семью печатями; она так и не научилась разбираться в них. Обычно они менялись с
такой быстротой, что она едва успевала справиться с первой волной эмоций, как
за ней следовала вторая. Однако это томительное ощущение чего-то пропавшего так
затянулось, что волей-неволей ей пришлось задуматься.
Любовью, конечно, его не назовешь… Это было невозможно.
Любовь к простому крестьянину (каким бы красивым он ни был) совершенно
исключалась. Она как-никак императорская дочь, и её репутация должна оставаться
кристально чистой. Если бы у неё возникло хоть малейшее подозрение, что их
отношения вышли за рамки дружбы, она без всякого сомнения положила бы конец им.
Се'Недра не хотела, чтобы Гарион исчез с глаз долой. При мысли об этом её губы
невольно задрожали. Стало быть, испытываемое чувство не было… не могло быть…
любовью. Придя к такому выводу, она почувствовала огромное облегчение. Если
раньше и оставались какие-то сомнения на этот счет, которые не давали ей покоя,
то логика – а с нею не поспоришь – подсказала, что она зря волнуется. Се'Недра
шумно вздохнула. Хорошо, что с логикой у неё все в порядке.
Ничего другого не оставалось, как только ждать. Это ожидание
длилось бесконечно долго, невыносимое ожидание возвращения друзей. Где они
сейчас? И когда вернутся? Чем они там занимаются все это время? Чем больше она
ждала, тем чаще и чаще с таким трудом приобретенное умение владеть собой
оставляло её, и бледнолицые подруги с беспокойством улавливали опасные признаки
приближающейся бури.
Но вот настал день, когда Горим сообщил, что, по дошедшим до
него слухам, друзья Се'Недры возвращаются домой. Маленькая принцесса чуть не
сошла с ума от радости и принялась тщательно готовиться к встрече. Она обязана
принять их подобающим образом. На этот раз – без всякого восторга, характерного
для незрелой девчонки. Они увидят её величественной, сдержанной и совершенно
повзрослевшей. Само собой разумеется, что надо готовиться к исполнению новой
роли.
Теперь она часами вертелась перед зеркалом, пока наконец не
выбрала то, что хотела: доходящее до пола алгосское платье из искрящейся и
переливающейся белой материи. Одежда алгосов, по мнению Се'Недры, была слишком
проста. И уж если она решила предстать перед всеми сдержанной, то это вовсе не
означает, что сдержанность должна проявляться в одежде. Немного подумав, она
отрезала рукава и изменила вырез у платья. Несколько сложных переплетений и
перевязок на лифе и талии с помощью золотистых лент оживили парадное одеяние.
Она критически осмотрела результат работы и осталась очень довольна.
С волосами тоже пришлось помучиться. Она всегда предпочитала
свободно спадающие вниз, чуть взъерошенные волосы, но такая прическа не
отвечала требованиям момента. Волосы придется взбить, уложить локонами на голове
и затем ниспустить их элегантно через плечо. На белоснежном платье они будут
смотреться. Она занималась прической так долго, что заболели руки. Когда все
было закончено, Се'Недра оглядела себя с ног до головы с
величественно-царственным видом. Очень неплохо! У Гариона глаза полезут на лоб.
И маленькая принцесса принялась прыгать от радости по комнате.
Когда наступил долгожданный день, Се'Недра, которая накануне
ночью почти не спала, уединилась с Горимом в его кабинете. Он читал длинный
свиток, держа его одной рукой, а другой – разматывая. Во время чтения принцесса
вертелась, нервно теребя локон.
– Ты сегодня какая-то неспокойная, дитя, – заметил
он.
– Это потому, что я не видела его… их… очень
долго, – быстро ответила она. – Ты уверен, что я выгляжу хорошо?
Этот вопрос она задавала пять или шесть раз за утро.
– Ты замечательна, дитя, – в который раз успокоил
он её.
Принцесса радостно улыбалась.
В кабинет вошел слуга и, низко поклонившись, доложил:
– Ваши гости прибыли, святейший. Сердце Се'Недры
затрепетало.
– Не пора ли нам отправиться встречать их, дитя? –
предложил Горим, кладя свиток на стол и поднимаясь на ноги.
Огромным усилием воли Се'Недра подавила желание вскочить со
стула и выбежать из комнаты. Она медленно приблизилась к Гориму, молча твердя
про себя: «Достоинство, сдержанность, императорское величие».
